После разговора с Учихой, я вышла за приделы своей палаты, ушла сама не знаю куда, брела по больнице словно зомби. Я ждала когда он сам уйдет.
Ничего не помню, так отрывками, помню, как вещи собирала, корявым почерком писала записку тете, мол: «люблю, целую». Искала свои деньги по всем карманам, молилась, чтобы хватило...
Позже, не предупреждая никогда убежала с больницы оставив письмо на больничной койке.
Темнело. Я брела по Токио с разбитым сердце и с не соображающем мозгом и... Если честно, мне было плохо, кружилась голова я хотела пить, есть. Ощущение было, что вот-вот я упаду в обморок, порой я останавливалась возле какого-нибудь дома, прислонялась к стене и ртом пыталась надышаться, мне ужасно не хватало воздуха, порой темнело в глазах, но я через силу, шла... Куда шла, зачем - без понятия. В итоге, когда уже совсем стало темно, единственное место, где я бы почувствовала себя спокойно это кладбище. Да-да, вы не ослышались - кладбище. Я не гот, вы не подумайте, я не сторонник этого всего. Просто, когда я была возле могилы своей матери, ощущение было, что кто-то забирает мое горе, мою печаль и совсем не надолго я забываю обо всем этом. Но как бы я не хотела к маме, не могла, днем я бы спокойно, часами сидела там, но ночью мне было ужасно страшно...
Домой я не пойду, иначе я потом никуда не выйду, они будут с меня разве что пылинки сдувать, а я этого не хочу. Я не знала, куда идти. К подругам? А им это надо? Нужны им мои проблемы? Да и тем более, я думаю если бы они меня увидели в том состоянии в котором я прибываю, они бы позвонили в скорую, тете, а главное кто-то, напоет об этом Саске, а я этого ой как не хочу.
Единственным выходом для меня было это пойти к человеку к которому я бы в самую последнюю очередь обратилась. Я знала, что он живет где-то здесь, так как приходила к нему в дом два раза, если не один. Мое самочувствие ухудшалось не имела представления, как вообще добралась до нужной квартиры.
Я когда зашла в подъезд, вообще не понимала, как поднимусь по ступенькам. Я же говорю, что не везучая - лифт не работал... Для меня это было что-то нереальное, слава Богу этаж четвертый. А не двадцать четвертый. Не знаю, сказать вам или нет, но если честно когда я поднялась на второй этаж, на третий и четвертый я уже добралась ползком. Я не могла, все темнело, плыло, на душе было противно, тошно от самой себя, я захотела рыдать, а еще больше я хотела к маме и я хотела к Саске. Я готова уже была все ему простить, лишь бы он был рядом, лишь бы был таким же нежным, как раньше... Я прислонившись к стене между третьим и четвертым этажом, разрыдалась. Мне жить не хотелось. Вроде столько друзей было, а сейчас, сейчас, когда плохо - никого. Все, как тараканы разбежались. Навестить, навестили, но... Ведь не с одним из них я не могу поговорить по душам, не могу раскрыться полностью. Честно сказать из девушек я бы никому не доверила свои страхи, секреты. Что говоря о Наруто, верила я ему беспрекословно, но изливать ему душу о своей уже никому не нужной любви, я считала бессмысленным занятием, не смотря на его возраст - он еще ребенок.
Я рыдала. Прикрывала рот рукой, чтобы меня не слышали и все равно это не помогало. Я выла, от боли выла, от этой боли я готова была лезть на стену, стреляться лишь бы ее не ощущать. Ощущение было, что тебе без наркоза вырывают сердце. Что говорить о моей душе, она была вся в ранах, единственный кто мог, залечить их плюнул ей в душу. От кого от кого, но от него я этого не ожидала... Саске был единственным человеком, которому я верила, любила и слушалась. Любое его мнение я принимала как закон, и не важно было оно мне по душе или нет.
Когда человека любишь, тебе все равно, плохо он делает или хорошо, ты просто выполняешь его просьбу. Когда человека слушаешь, ты реально готов свернуть горы. Когда человека любишь, а он предает, то трудно после этого кого-либо к себе пустить в сердце.
Не знаю, что было после, но каким-то чудом я оказалась у кого-то в доме, укрытая одеялом на мягком диване в гостиной, это было понятно и ежу. Лучи солнце били в глаза, и я невольно зажмурилась.
- Проснулась? - задал вопрос мужчина, о да - этот голос я узнаю всегда. Я быстро приняла сидячие положение.
- Да... Спасибо вам... Орочимару-сама... - сказала я.
- Не за что. Я слышал ты в больнице была, как оказалась в этих краях? - Его голос напоминал мне шипение змеи, но почему-то мне захотелось разглядеть, расслышать что-то доброе в этом шипении и в этих глазах. Пришлось рассказать ему все от начала до конца, начиная со смерти матери, заканчивая сегодняшним пробуждением.
- И что ты будешь делать дальше? - Сидя на кресле и размахивая стаканом саке спросил он.
- Все решено для меня - я хочу уехать в Англию, найти отца. - На полном серьезе ответила ему я.
- Ты бежишь от проблемы. - Выдвинул он свой вердикт.
- Нет. - Резко рявкнула я. Он был прав, но я не хотела этого признавать.
- Да. - Спокойно отозвался он. - Более того, я скажу тебе, что где бы ты не была, в конце концов рано или поздно эта проблема вернется. И пока ты ее не решишь она никуда не испаряться и ты это прекрасно это знаешь
Я молчала. Глупо было что-то говорить, ведь его слова были правдой.
- Спасибо вам, Орочимару-сама. Сегодня я хочу уехать. Вы бы не могли уладить все, что связано со школой, я переведусь и закончу в Англии.
Он кивнул, давая понять, что поможет.
Знаете, раньше я его не любила, но как учителя уважала, он рассказывал свой предмет с душой, он любит свой предмет. И сейчас та капля неприязни испарилась, я поняла, что он хороший человек. Я сумела разглядеть в нем доброту. Я сняла его маску человека «сталь».
После нашего разговора мой учитель решил все же накормить меня, так как желудок предательский заурчал. После всех утренних процедур и завтрака, мы незамедлительно поехали в аэропорт, взяли билет Токио-Англия и поехали по делам школы. Я ждала Орочимару-саму в его машине, спрятав лицо, чтобы никто не узнал. Он провозился со всем этим часа два-три если не больше, после мы поехали опять в аэропорт. Вещей у меня не было, так что еду я «налегке».
Честно сказать я даже прослезилась. Обняла его, поблагодарила. А вечером того же дня уже сидя в самолете решила, что по приезду в Англию кардинально меняю свою жизнь. Жизнь без боли, лжи и предательств. То есть чтобы этого не было я решила больше никого не впускать в свою жизнь. Я буду жить лишь для просьбы своей матери. Я буду нести свое жалкое существование, молясь лишь о том, чтобы все прекратилось.
