Лабиринт Души

Глава 17

Войдя в сознание Гермионы (Драко надеялся, что это в последний раз), он оказался в подземельях, в коридоре перед кабинетом зельеварения, и это казалось на удивление правильным. Драко криво усмехнулся, припомнив стычку с Золотым Трио на четвертом курсе, которая состоялась на этом самом месте.
Они поджидали Поттера – он и его друзья-слизеринцы – желая отомстить Мальчику-Который-Всегда-Всех-Побеждает за выход в Турнир трех волшебников. На всех были значки с надписью «Поддержим Седрика Диггори – настоящего чемпиона Хогвартса». Драко ухмыльнулся, завидев приближающихся Поттера и Грейнджер. 
- Эй, Поттер! Нравится? И это еще не все – смотри! – ухмылка Драко стала еще шире, когда на значке появилась другая надпись «Поттер – вонючка». Кто-то из слизеринцев засмеялся, и Поттер покраснел. 
Грейнджер с отвращением взглянула на Пэнси, Дафну, Трейси и двух слизеринских третьекурсниц. 
- О да, очень забавно. Действительно остроумно.
Драко отметил, что Вислый не бросился на защиту Поттера, он молча наблюдал за разворачивающейся сценой вместе с Финниганом и Томасом. Размолвка с друзьями совершенно точно причинила бы Поттеру огромную боль… а Драко всегда знал, как усугубить ситуацию.
- Хочешь такой же, Грейнджер? – предложил он, доставая еще один значок. Заметив странный взгляд, который бросила на него Пэнси, он опомнился и быстро добавил:
- У меня их полно. Только смотри не дотронься до меня. Я только что помыл руки и не хочу чтобы ты, омерзительная грязнокровка, вымазала меня слизью.
Драко содрогнулся. Каким же он был ублюдком!
Грейнджер бросила на него уничтожающий взгляд, собираясь сказать что-то едкое в ответ. Ее отвлек Поттер, выхвативший палочку.
Отлично. Драко хотел свести счеты с Поттером еще с тех пор, как тот псих Муди вмешался в стычку между ними и публично его унизил. 
Они швырнули друг в друга заклятьями. Гойл испуганно взревел, когда на его лице вмиг проступили десятки фурункулов, а Грейнджер поспешно прикрыла рот рукой.
Уизли наконец присоединился к стычке, поспешив на помощь Грейнджер, где обнаружил ее стремительно растущие зубы и еще более стремительно возрастающую панику.
Драко нашел произошедшее чрезвычайно забавным, жаль только и на этот раз не удалось достать Шрамоголового. Зато реакция Грейнджер была совершенно неожиданной, когда она унеслась прочь, словно разъяренная фурия. Хотя заклинание-то не было ни болезненным, ни постоянным. Впрочем, теперь ее зубы однозначно стали не слишком привлекательно выглядеть
Драко разозлило, что грязнокровка так легко вышла из себя из себя из-за такого незначительного происшествия, в то время как все его попытки заставить ее потерять над собой контроль обычно ни к чему не приводили. Ее часто злили язвительные замечания Пэнси и Снейпа, но – только не его. Вот ненормальная! 
- Малфой, а ты в курсе, что у тебя нездоровое стремление постоянно находиться в центре внимания?
Драко чуть не подскочил от неожиданности, услышав за спиной голос Гермионы.Неужели она видела его вспоминание? Это немного смутило его. Но он знал, как побороть смущение – нужно было всего лишь вести себя, как последний мерзавец. 
- Что я вижу, Грейнджер? – протянул он. – Подглядываешь за моими мыслями, чтобы отыграться за то, что я недавно заглянул в твои? Не бойся, я не скажу твоему парню, что ты жалеешь о том, что он не пишет тебе стихи. Вообще-то легче завоевать мир, чем заставить какую-нибудь девчонку трахнуться с Вислым.
- Малфой! – Гермиона уперла руки в боки и взглянула на него, ее глаза сердито сверкали. Драко едва сдержал улыбку.
- Да как ты смеешь! Во-первых, это мой разум, поэтому как я могу подслушивать, что в нем творится? Во-вторых, Рон не мой парень. А в-третьих…
- А, ну тогда это объясняет, почему он тискается с Боунс.
Гермиона мгновенно вынырнула из своих мыслей.
- Правда? Рон и Сьюзан? - Она на миг задумалась. – Хм, может, это даже к лучшему. Определенно, Сьюзан будет для него лучше, чем Лаванда.
Драко снова подавил усмешку и отметил, что отсутствие у Гермионы интереса к Уизли не принесло ему облегчения.
- Кто бы мог предположить, что ты можешь быть такой бессердечной, Грейнджер. А где же хваленая преданность Гриффиндору?
- Не рассуждай о том, в чем ничего не смыслишь, - холодно возразила она. – А теперь, как бы ни было интересно обсуждать сплетни … может, наконец, расскажешь, зачем ты здесь?
Веселье Драко мгновенно испарилось
- Мы знаем, как снять заклятье. 
Что ж, он был достаточно честен. Если не вдаваться в подробности.
- И как?
- Это очень сложно.
Она скрестила руки на груди с упрямым видом, явно не собираясь сдаваться. 
- Я уверена, что смогу понять. Объясняй! Это контрзаклятье? Зелье? Или, может, какой-нибудь ритуал?
- Как я уже сказал, это очень сложно. И потом, всю работу проделали МакГонагалл, старшие Уизли и какой-то хлыщ из Отдела Тайн.
Опять же, это было правдой. Однако понятно было, что Гермиона не отступится так просто, и он добавил ожесточенно: 
- Хочешь, чтобы я признался в том, что почти ничего не знаю о той магии? Я должен унижать себя, как какой-нибудь хаффлпафец, чтобы хоть немного приуменьшить твое желание знать все и всегда?
Гермиона сузила глаза, не проявив ни капли сочувствия, и рявкнула:
- Знаешь, а ты и в самом деле мог бы быть чуть поскромнее. 
- Чепуха. Скромность – качество лишь ни чем не примечательных людей.
Она фыркнула.
- Отличный девиз для выдающихся личностей.
Драко пожал плечами.
- В общем, подъем, Грейнджер! Ты можешь сама себя разбудить, поняла? Или я должен за тебя все делать?
- Я…я не знаю…Ты точно уверен, что…
- Да.
- Но если существует хотя бы небольшая вероятность, что…
- Исключено.
- Малфой, перестань быть таким легкомысленным!
- Грейнджер, Ордену прекрасно известно о проклятии и о том, что Волан-де-Морт пытается заставить тебя сделать. Ты действительно думаешь, что они позволили бы мне вернуть тебя в нормальное состояние, не будь они уверены, что Шрамоголовый Спаситель Всего Мира находится в безопасности?
- Думаю, нет, - неохотно признала она. Взглянув на него, она склонила голову набок.
- Ты произносишь его имя, - мягко заметила она.
Драко внимательно взглянул на нее и сощурил глаза. Что крылось за этим вопросом? Не думает ли Грейнджер, что обычно он слишком труслив, чтобы произносить имя ублюдка? Или что до сих пор относится к нему, как к «Темному Лорду»?
- Да, и что с того?
- Ничего. Просто…совсем немногие называют его так, даже в Ордене. Я, Гарри…Дамблдор…
- Полагаю, когда этот выродок убил моего отца, я получил право называть его имя. 
Гермиона не обратила внимания на едкий сарказм в его голосе.
- Насчет твоего отца…Мне очень жаль, Драко. 
Поразительно: Грейнжер только что посочувствовала насчет смерти Люциуса Малфоя, Пожирателя Смерти, который не раз пытался убить ее и ее друзей. И еще Гермиона назвала его по имени. Даже когда Драко начинал думать о ней, как о «Гермионе», он никогда не называл ее так. Учитывая их отношения в прошлом, это казалось неуместным. И пусть сейчас у них было много общего – мысли, воспоминания, чувства, - то, что позволяло им лучше узнать друг друга. Все же называть друг друга по именам означало бы признать, что их отношения действительно изменились. Это было бы слишком…интимно.
К тому же, всякий раз, когда Грейнджер произносила его имя, в голове тотчас же появлялись восхитительно непристойные мысли…
Драко откашлялся.. 
- Почему тебе должно быть жаль, Грейнджер? Мне не его жаль. 
Видно было, что она поразилась его словам.
- Я просто…он был твоим отцом. Скажу прямо – мне претило все, что он отстаивал, и я нисколько не сожалею о том, что теперь ему никогда больше не представится возможность причинить кому-нибудь зло. Но мне действительно жаль, что ты потерял отца. После всего, что… Волан-де-Морт показал мне про моих родителей… - Гермиона потрясла головой. – Могу представить, как это ужасно…
В другой ситуации такие слова заставили бы Драко чувствовать себя страшно неудобно, и неизвестно, что он сделал бы с собеседником. Но сострадание Грейнджер неожиданно затронуло его до глубины души. Оно не только слышалось в ее голосе и выражалось в словах. Драко чувствовал его. Ее сочувствие будто согревало его мягким, утешающим теплом, успокаивая бушующие чувства, приглушая боль от потери, которой Драко радовался и о которой скорбел одновременно. Драко почувствовал, как груз на сердце стал чуть легче и понял, что хочет что-то ответить… Не высмеять Гермиону за доброту, которую Драко с детства приучили считать слабостью, не напуститься на нее за ее предположения. Драко необходимо было сказать что-нибудь об отце. О том, как смерть Люциуса потрясла его. О том, что постепенно он пришел к прозрению в отношении него.
Он мысленно обругал себя.
Ты просто идиот. Стой молча. Ты же не какой-нибудь впечатлительный юнец, чтобы излить душу гриффиндорке, а в утешение тебя обнимут или сделают что-нибудь типа этого. Мерлин, ничего не говори, Драко, ни слова. Просто стой молча.
- Это странно. 
Черт! Как голос мог так изменить ему? 
- В смысле, отец заслужил это, разве нет?
Заткнись! 
- Он ввязался в…во все это добровольно. К тому же дважды. И он совершил множество ужасных вещей. Определенно, он не был лучшим в мире отцом.
Хватит. Трепаться. 
- Но все-таки…я...я просто…он…
Отлично. Не хватало еще начать заикаться. Ты выбрал для этого самый подходящий момент. Идиот! 
- И все же он был твоим отцом, - прошептала Гермиона. Она слегка улыбнулась ему, мягко и печально. - Я все понимаю, Драко.
- Нет, Гермиона, думаю, ты не понимаешь.
Она застыла – не от злости в его голосе, и даже не потому, что как Драко впервые обратился к ней по имени…а оттого, как он его произнес. Друзья произносили ее имя с любовью, но достаточно небрежно, обычно сокращая его. Профессора и другие важные люди обращались к ней с безупречной вежливостью, в которой слышалось тепло или холод, в зависимости от собеседника.