Давай дружить?

Глава 50.

  Восставший может погрузиться в бездну, а погрузившийся в бездну может вновь восстать.
(с) Говард Филлипс Лавкрафт. Зов Ктулху 

***

Время играть.

Во мне говорила сущность демона, не иначе. Хотелось посмеяться над слабым человеком, испугать его, зажать в угол, довести до агонии, а потом издеваться, долго и много. Мучительно много. Почувствовать чужой страх каждой клеточкой тела, вкусить это чёрное превосходство над противником. Голос Эна... Нет, голос совести, толерантности, доброты и последнего, что осталось во мне хорошего, говорил мне остановиться, пока не поздно, хотя бы для того, чтобы здраво осмыслить ситуацию и стоящего впереди врага. Но зачем?

Я демон, инкубатор душ, высшее существо в этом помещении, я имею способности, которых нет у обычных людей: я могу выбраться из любой ситуации, в какую бы не попала, преград для меня не существует. Я вижу абсолютно всё: дуновение ветра, пыль, вскинутую подолом плаща, малейшие колебания воздуха, незаметно выступающие капли пота на шее, мелкие тени призраков, незаметные для всех людей. И мне подвластно управление над любым живым организмом. Ах да, ещё бессмертие. Зачем оценивать противника, если итак ясно, что исход битвы предрешен?

"Не преувеличивай свою роль", — осаждает Эн в полной тишине, кажется, что его слова помимо меня услышал даже Хром. Я мысленно затыкаю вторую душу — пускай не мешает небольшим развлечениям.

Призраком пробираюсь в тень над соседней холодильной камерой, с весельем замечая, как испуганно пятится мужчина куда-то вглубь комнаты, к железной двери. Странно, что его глаза блестят металлом в свете люминесцентных ламп, и в них виден всё тот же Ктулху, поджидающий свой корабль с будущими утопленниками. Отнюдь не тот ужас, что высказывает тело. И чему же верить? Дрожащим рукам словно в болезни Паркинсона, или же стальному взгляду? Мне не даётся время на раздумья, дверь парой щелчков открывается, и жертва перемещается в другую комнату, плотно закрывая себя в ней. Глупец, это лишь небольшая отсрочка.

От использования силы сердце приятно обволакивает теплом пентаграммы, а зрение Эна даёт мне разглядеть следующую локацию — огромное помещение, напоминающее морг своей ледяной и гнетущей атмосферой. Прежде чем приковать взгляд к виновнику моего пребывания здесь, я успела заметить парочку гранитных столов и один железный, с какой-то "крышкой", а также большое количество шкафов и странных аппаратов. Также на тумбочках находилось огромное количество сверкающих инструментов для вскрытия трупов.

Стоило мне просочиться сквозь стену и встать на твёрдые ноги, вернув себе осязаемость, как Хром тут же удостоил меня взглядом. Прятаться было негде, поэтому я и не пыталась найти какое-то укрытие. Подумаешь, словно и без этого не смогу наиграться.

— Ну, что, начнём? — первым выступил Хром, крепко сжав в правой руке хлыст и разрезав ударом воздух этой кожаной плетью.

— Кстати, неплохие кровати, — кидаю я сомнительный комплимент.

— Вдохновился Суинни Тодом, — отвечает коротко Хром.

Разглагольствовать больше не хотелось, поэтому, внимательным взглядом осмотрев своего противника, который не казался сильнее обычного пафосного ублюдка, я поневоле растянула улыбку на лице и стала медленным, словно подбирающимся шагом, обходить мужчину по кругу. Он аналогично повторял мои действия, отходя в другую сторону, и таким образом я оказалась посреди помещения, а сам беловолосый — у стены. Действовать надо без плана, без каких-либо мыслей, лишь чистая импровизация. Пускай я не настолько хороша в этих боях, но умею хоть что-то благодаря Иной и Охотнику.

— Начинай же, — хмыкнула я оппоненту, который лишь нахмурил брови. — Что ж, тогда позволь и мне выбрать орудие битвы.

И, совершенно не остерегаясь нападения, я круто развернулась на пятках, прошагала к тумбочке с лежащими на ней металлическими изделиями. Взгляд быстро выцепил несколько скальпелей, разных по виду, но в данный момент имеющих одно предназначение. Собрав их все в руки и не смотря распределив между пальцев, так, чтобы было удобнее кидать, я повернулась к Хрому, который как стоял на месте, так и стоит, напряжённо выжидая моего хода. Нет, я не бью в тыл.

"Ты просто не знаешь, как начать", — хохотнула вторая душа.

Ну, может и так.

— Хорошо, — отозвалось напротив, и между моих глаз по воздуху хлопнул наконечник плети, колко резанув по переносице.

"Уклоняйся и сразу же хватай за кнут, а потом тяни его на себя. Это же просто как дважды два".

Легко сказать. Удары посыпались один за другим, словно беловолосый орудовал тремя кнутами сразу. Меня стали оттеснять в угол, и я вполне могла это позволить, но что-то совсем неинтересно. Отпрыгнув в сторону, я запустила сразу три скальпеля, каждый из которых — благодаря зрению Эна — летел точно в жизненно-важные органы, и хотя бы один точно мог попасть, но от двух противник смог уклониться, а третий был отбит плетью. Времени удивляться не было: я полезла в атаку на короткой дистанции, ведь в этом, по-моему, Хром не так хорош. И не прогадала.

Удары лезвиями не попадали в цель, зато ногами я могла дотянуться спокойно, и надавать по шее, завалив беловолосого на пол, было задачей не такой и сложной — сложнее оказалось подойти к нему, так как кнут тут же схватил меня за лодыжку и потянул на себя, опрокидывая на пол. Ударившись копчиком об холодную каменную поверхность, я рыкнула и, по инерции кувыркнувшись назад, с помощью рук встала на ноги, сразу принимая оборонительную позу. Хром не заставляет себя ждать: сначала по руке скользит кнут, оставляя неглубокий, но неприятный порез, заживающий в два счёта, потом прилетают удары кулаками, которые я блокирую. Уклон, удар, неудачный апперкот и прыжок в сторону. Выбираю момент, когда беловолосый замахивается, и кидаю в него два скальпеля, один из которых всё же задевает бок. У меня на раннее сжатых губах расцветает усмешка, а вот Хром... Он не отрывает взгляда от своей крови на одежде, и мне становится смешно — ему жалко испачканную одежду или всё-таки себя?

— Задела-таки, — говорит он, нервно раскручивая кнут и разрезая им воздух. — А я тебя недооценил. Пора играть по-настоящему.

И что-то мне подсказывало, что пора побегать по всему помещению как бешенные кошки в три часа ночи.

"Это я подсказываю", — словно робко тянет руку Эн, вызывая у меня этим действием смешок. Хром тут же принимает это в свой адрес, и кнут едва ли не волшебным образом появляется у меня перед глазами, благо успеваю отскочить, натыкаясь спиной на высокий гранитный стол. Запускаю последний скальпель в полёт, совсем не целясь и просто выигрывая пару секунд, которые Хром тратит на то, чтобы уклониться. Моя рука, свободно блуждавшая по столу, находит что-то небольшого размера, и я тут же кидаю это в надвигающегося как буря противника, попадая аккурат по раненому боку.

Пентаграмма странно оживляется, как при демонах, и начинает греть сердце. Мелькает мысль о том, что Хром — на самом деле такой же псевдо-демон, притворяющийся человеком. Тогда всё становится ясно: пропадающие люди и их души, которые, возможно, он съедает, эти странные кровати в его комнатах, та провалившаяся сквозь землю девушка, его мастерство владением кнута, реакция моей метки... Странно сходится. Но в таком случае, где его чёрные глаза? Почему не показывает свою силу?

Бой становится куда серьезнее, стоит лишь разозлить врага. И мне становится интереснее, наверное, только поэтому я не использую свои силы.

"Пробуй сейчас!" — кричит Эн, и я мгновенно реагирую: хватаю рукой за кнут, тут же сдирая ладони до мяса, но несмотря на боль тяну на себя. Мужчина не ожидает этого, потому отпускает своё оружие, которое я отправляю самолётиком в угол комнаты.

— Умно, — выдаёт он язвительно и кидается на меня, совершая такие пируэты и чудеса акробатики, что мои сальто нервно курят в сторонке. Тем не менее, я успеваю уклониться от большинства ударов либо отразить с наименьшим уроном. В голове мелькает мысль, что было бы полезно видеть сейчас свой индикатор маны и здоровья как в какой-нибудь игре.

Мы стремительно громим помещение: спиной Хрома сломали один гранитный стол, мной продырявили стены, раскидали всё что только можно, бедным тумбочкам и шкафам теперь лишь место на свалке. С каждым ударом у меня в глазах начинало плыть, а боль чувствовалась всё острей и острей. Нижняя губа была разбита. Но это пустяки — тело оппонента, уж наверняка, представляло собой один огромный синяк. У меня метка всё вылечит, стоит лишь немного подождать.

Дыхание от беготни отяжелело, в крови бушевал адреналин; на самом деле этот спарринг приносил какое-то необъяснимое удовольствие. И я сама не заметила, как сделала качественную подсечку, от которой мужчина упал лицом на пол, и я села ему на спину, перехватывая руки и крепко заламывая их сзади. Хром тоже тяжело дышал и, уверена, мечтал передохнуть.

— Набегался? Теперь может приступим к переговорам? — спросила я, успокаивая своё колотящееся сердце. Хром завозился, пытаясь выбраться. Его белые волосы спутались и теперь не выглядели такими идеальными, как раннее. Я невольно сравнила их со своими — мои спутаны в любом случае, а его лишь после нагрузки. Аристократ чёртов.

— В такой позе? Прости, не фанат садо-мазо с женщинами, особенно когда женщина доминирует.

— Интересно, а зачем тебе Джек? Содомия как способ развлечься?

"Меня сейчас вырвет", — пробурчал Эн.

— Всего лишь считаю мужское тело куда более совершенным, нежели женское. А он для меня недосягаемый идеал, тот, кого я не могу даже коснуться, — прошипел Хром в пол, пытаясь дёрнуться, чтобы скинуть меня с себя, но безуспешно. Я заломила одну его руку за спину сильнее, до хруста, с удвоенным удовольствием слушая стоны боли. Но вдруг он, с резкими изменениями интонации, переходя то с шёпота на крик, то с баса на фальцет, сказал, напрасно стараясь выдерживать саркастическую усмешку, — я таких тяжёлых девушек ещё не поднимал.

— Думаю, ты не в том положении, чтобы заявлять что-то обо мне, — в доказательство своих слов я привстала на месте и специально упала обратно на спину мужчины, выбивая из него весь воздух. В сладость было ощущать свою победу.

— Всё равно жирная, — на эти слова мне оставалось лишь закатить глаза, ибо таких детских провокаций я наслушалась давным-давно.

— Итак, — начала я торжественно громко, но тут же наклонилась ближе к Хрому, прищурив глаза, и прошептала, — зачем ты захотел меня убить?

Сиплый смех никак не ошарашил меня и даже не дал отпрянуть, ибо я ожидала такую реакцию: все эти психи схожи. Содрогаясь всем телом и вдыхая воздух с хрипом, Хром ответил с весельем:

— Ты только что обвиняла меня в содомии, так почему не можешь провести параллель?

— Пока человек не скажет точно, нельзя забивать себе голову. Опыт, не более.

— Допустим, — хихикнул мужчина, — ты здорово мешаешь мне, забирая всё внимание Синего на себя.

— Это его выбор, — твёрдо сказала я, зажимая руки Хрома до синяков. — Я считала, что ты уважаешь любой выбор своего друга. Ничтожный.

— Говорит мне тот демон, который только что пропустил удар под дых, и у которого вырвали победу буквально из-под носа.

Я непонимающе замерла. По пустому помещению прошёлся громкий мужской смех, долго играющийся с эхом, и это вызвало волну мурашек, заставив напрячься. Бедро закололо, словно судорога. Хотелось ударить себя хорошенько — пока разбиралась с этим человеком нетрадиционной ориентации, совершенно перестала обращать внимание на посторонние раздражители. Да, разбитая губа, медленно заживающая, болела, ободранные предплечья саднили, ноги также ныли от ударов — это всё умело перекрыло небольшой, совершенно незаметный укол шприца в бедро. Видимо, меня специально провоцировали, прекрасно зная, что я надавлю на спину сильнее, потому шприц лежал таким образом, что прекрасно попадал мне в ногу, стоило лишь приложить немного усилий.

Моё бедро изнутри вспыхнуло неугасимым пламенем, которое по венам заструилось по всему телу, заставляя его неметь. Конечности переставали слушаться одна за другой, перед глазами замельтешило, и я упала в обморок.

***

Помещение, куда Хром перенёс бессознательное тело, было огромным, поэтому остаться незамеченным здесь легко. Джек не вступал в битву со своим коллегой, отнюдь, лишь наблюдал, стоя на втором этаже в тени. Нужно было выждать момент, ибо беспричинно нарываться на такого каннибала как Хром просто неразумно. Безглазый знал своего коллегу уже сколько времени, поэтому прекрасно понимал, с чем придётся столкнуться.

Он ведь не зря предупреждал демонессу.

***

При пробуждении голова казалась неподъёмной, а метка на груди уже не грела — она болела. Тело ныло. Открыть глаза было сложно.

Хотя бы потому, что нечего было открывать. Их снова нет. А новые образуются в лучшем случае минут через двадцать.
Но зрение Эна никто не отменял, верно?

— Ещё жива? Впрочем, неудивительно.

Моё молчание правильно было принято за немой вопрос.

— Я успел вытащить твоё сердце, собирался ещё душу для корма моего пса, но не успел.

— Подонок, — выплюнула я оскорбление.

— Ну-ну. Все вокруг для меня лишь еда, как и ты. Люди — это лишь расходный материал. Чем раньше ты это поймёшь, тем быстрее сможешь принять мир.

— Ты здесь эпицентр зла, который надо искоренить, я вижу. Местный улыбчивый зеленоволосый.

— А что именно ты подразумеваешь под словом "зло"? Понимаешь, — Хром глубоко вдохнул и хрипло продолжил, — мир нельзя делить на чёрное и белое, добро и зло. Это всё чушь, брехня, сказки. Нельзя назвать человека злым или добрым хотя бы по той причине, что это всё суррогат власти. Те, кто умнее всего этого, те, у кого в ногах лежит этот мир, понимают, что гораздо легче установить некие принципы, рамки, легче ограничить стадо, лишь влив им в головы мысль о том, что хорошо, и о том, что плохо. Ведь если всем внушить что-то одно, этими баранами можно манипулировать. Это уже устои, и никто даже не думает их нарушить или изменить, ибо "неправильно". Хотя тогда бы люди были свободными.

— Посмотри пример. Убийство никогда не было добром, потому это верные рамки. Какой смысл будет, если убийства будут разрешены? Каждый будет жить в страхе за себя, за свою семью, улицы потонут в крови.

— И снова ты ошибаешься. Ну ты же демон, должна понимать, — он усмехнулся и покрутился на месте, словно показывая весь мир, — сама убиваешь ради службы дьяволу и собственной выгоды, но злом ведь себя не считаешь. Люди могут думать также. В таком случае убийство это не добро и не зло. В таком случае вообще всё, что существует, не является ни добром, ни злом.

— Я связана с высшим миром. А ты убиваешь лишь ради еды и забавы. Видишь разницу?

— Дорогая моя Бесцветная, убийство оно и есть убийство. Чем мы с тобой отличаемся в этом плане? Ты убиваешь, я убиваю, нас обоих не мучает совесть. Но почему только я здесь зло? Всего лишь не соответствую меркам гадов и шлюх, которые цивилизованно называют себя обществом. Ты такая же, — пожал плечами беловолосый.

— Не смей сравнивать меня с собой, — прошипела довольно резко в ответ. — Хотя бы потому, что не я держу парня связанным на кушетке в полубессознательном состоянии неделю или две, которого изредка по*бываю своим неугомонным агрегатом из штанов, — язвительным замогильным голосом сказала я. Рядом со мной реально находился истерзанный парень, которого сразу я и не заметила.

— Ну, куда больше чем неделя. Кстати, у демонов есть ментальная связь? Забавно, не знал. Всё-таки не увидела же ты его, да? Хотя, кто знает твои способности, — в руках мужчины появилась склянка с плавающими в ней моими глазами, которую он внимательно стал рассматривать, поднеся в своему лицу. Мне ужасно захотелось, чтобы эти глаза сейчас смотрели на него, словно живы вне тела, как обособленные организмы.

— Демон? — вдруг дошло до меня.

— Его имя весьма специфичное, нигде такого не слышал. Я сначала даже решил, что он смеётся надо мной. Вы, как живёшь, м, Аленький? — Хром прошёл к привязанному инкубу и провёл кончиками пальцев по голой груди. Демон едва ли не в бреду что-то стал шептать, за что тут же получил кляп в рот. — Нехороший мальчик, звать своего наставника нельзя.

Меня дико потрясло количество воткнутых в тело инкуба пирсингов, и нельзя сказать, что это делалось добровольно: кожа вокруг них выглядела покрасневшей, словно металлические изделия были освящены и потому прижигали демоническую плоть. Самой стало больно от взгляда на Вы. Около десяти штук торчало из груди: по два на каждый сосок и далее вниз, на ребрах по две пары и у пупка. Также одно кольцо было пробито сквозь кадык, и от этого инкуб ничего не мог говорить и едва не задыхался. В кончиках его раскрытого рта я заметила кровавую слюну, а глаза были предусмотрительно прикрыты тугой повязкой, которая также намокла от крови. Одно ухо инкуба выглядело человеческим, а не заострённым, как должно быть, и это также дело рук Хрома.

— Упс, ещё бы чуть-чуть, и гнева твоего любимого сенсея я не избежал бы, — мужчина прикрыл рот ладошкой после того, как вытер тряпкой кровь, едва не стекшую на пентаграмму-ловушку, в которой находился инкуб. Вы дёрнулся, постаравшись глубоко вдохнуть, за что тут же получил уколом успокоительного прямо в сердце. — Ну-ну, милый, не надо, лежи.

— Зачем ты издеваешься над ним? Не думаешь, что это адски больно? — охрипшим от увиденного голосом спросила я.

— Зачем ты интересуешься его здоровьем? — ответно приподнял бровь Хром, выхватывая из шкафа какой-то инструмент, похожий на короткий секатор или кусачки, и подходя ко мне. По спине пробежался холодок. Вид мужчина имел какой-то опасно-доброжелательный, сравнимый с вечно раздражённым психопатом-убийцей, который, когда мило улыбается, кажется куда страшнее себя обычного.

— Захотела узнать причину.

— А какой смысл? Узнаешь, но всё равно ничем не поможешь. Или ты выразишь ему своё сочувствие?

— Если и так.

— Не смеши, Бесцветная, неужели ты действительно опустишься до такого? Сказать что-то радужно-доброе, пытаясь приободрить, но совершенно точно зная, что это не даст никакого результата кроме сотрясания воздуха — в духе этих гниющих людей, которые любят говорить о помощи. Бессмысленно. Я был о тебе лучшего мнения.

— Слова порой помогают куда больше, — хмыкнула я и тут же напряглась, когда почувствовала холод металла на левой руке.

— Дай угадаю, ты это по телевизору слышала, — засмеялся беловолосый. — Очередной пример того, как этому огромному стаду, которое прикрывается словом "социум", при помощи СМИ промывают черепные коробки. Будь выше, вглядись в правду, попробуй сама разобраться. Всё преподносят вам на блюдечке, и вы это проглатываете не раздумывая. Хоть иногда нужно включать мозги: на тарелке может оказаться сладкий яд.

В его словах определённо есть рациональность, но эти разговоры меркнут по сравнению с тем, что сейчас Хром собирается сделать.

— Я хочу сделать тебе прекрасные острые костяные когти. Это ведь интересно, не думаешь? — прошептал он, пробежавшись тёплыми губами по моей ладони, оставляя после себя холодеющие участки кожи, и напоследок коснувшись шершавым языком указательного пальца, едва не вбирая его в рот, чтобы ощутить плоть полностью, распробовать её на вкус, коснуться каждой клеточки.

Сначала я не поняла, но после того, как кожа с мясом верхней части фаланги пальца были содраны до кости и съедены мужчиной, осознание его слов стукнуло по голове как по колоколу. Тело всё равно не слушалось меня, пошевелиться я не могла, но боль ощущала прекрасно. Ещё и способности использовать не могу, потому что никак не сконцентрироваться. Из глаз брызнули слёзы от сдерживаемых криков. От боли вспыхнуло всё тело, и этот огонь переполз на поврежденную руку, чтобы продолжить изъедать палец более изощрённо, чем всё туловище.

— У тебя дьявольски вкусная плоть.

Когда кожу стянули с нижней части пальца, я не выдержала и дала себе свободу поорать во всё горящее горло от боли. Зрение Эна с каждой нервной волной, проходящей от пят до макушки, давало сбой, кидая меня из реальности в сухую рассыпчатую тьму и обратно. Новая боль настигла второй палец, а потом третий, четвертый... Я сорвала голос при криках, от болевого шока остановилось сердце, которое тут же заработало под напором демонической метки.

— Я давно понял, как можно одолеть демона: всего лишь не давать ему времени на концентрацию. Когда вы не можете разобрать потолок и пол, значит, и концентрация не получится. А для такой дезориентации вполне подходить боль. Мой милый Вы уже испытал освещённый пирсинг. Кстати, это же, фактически, освещённый грех, ведь пирсинг запрещён... Впрочем, плевать. А тебе я сделаю костяной маникюр, хорошо? Думаю, этой боли на час хватит.

Я теряла сознание ещё несколько раз. Этот экспериментатор принёс наждачку и стал шлифовать выглядывающие белые кости, пытаясь заострить их. Боль была невыносимой, от неё у меня градом шли слёзы, заливая уши, а к горлу подступал комок блевотины. Если бы ещё было, чем рвать... Отвратительно.

Левая рука была полностью в крови, а кости подточены, когда мне вдруг пришло ментальное сообщение от лежащего рядом инкуба, который слышал мои крики: "Держись".

Хром, напевающий себе под нос незатейливую мелодию, вдруг замер и прислушался. К слову, мы находились совершенно в другом помещении, которое было втрое больше предыдущего, и имело второй этаж с наблюдательным пунктом на нём. Возможно, здесь проводилось что-то опасное.

— Я предупреждал тебя не трогать мои вещи, Хром, — хриплый и протяжный голос, шорох подошвы об пол и лестницу. Мой слух меня не подводит? Это действительно Безглазый? Шаги приближались, это было схоже с приближением Смерти — даже я ощущала эту спокойную, твёрдую ауру-оболочку, которая скрывает в себе огромных чёрных тварей, посаженных на ошейники, способных при малейшем нарушении цепи разрушить всё, до чего их зубы и когти дотянутся, а глаза увидят. Нечто тёмное, сокрытое за плотной стеклянной дверцей сейчас рвалось наружу, казалось, что я слышу рычание сотни собак, клацанье их зубов и тяжёлое горячее дыхание, способное разморозить самый нижний круг Ада.

— Д-джек! — вскрикивает мужчина и, по интонации кажется, что он обливается потом, поспешно запихивая мне в рот кляп и выходя к парню. Эн возмущается и обещает подарить Хрома негру-гею с самыми ярыми желаниями садо-мазо.

Думаю, зря беловолосый оставил мне кляп — в том смысле, что это бесполезно, Джек может не только слышать, но и чуять запахи.

— Я предупреждал? — в голосе сталь, которую я никогда ранее не слышала.

— Да, — кивает Хром, не боясь подойти к каннибалу близко. — Но я не трогал твою комнату.

— Девушка также относится к группе моих вещей, — в словах всё ярче проясняется угроза.

— Да брось, с каких это пор ты хранишь отношения с девушкой? Проще съесть её. Я просто помогаю тебе, — как стал задницей-то вертеть, просто мерзко. Думаю, и киллер рассуждает также, так как его терпению приходит конец, а дрожащая от сдерживаемой злости рука в мгновение хватает за горло беловолосого, врезаясь острыми когтями в кожу до крови. Бледнеющий Хром цепляется за Джека, пытаясь отодрать от своей шеи ладонь, но без толку. Поэтому он говорит сипло, задыхаясь, — ты сам учил меня не держать рядом всяких людишек! Ты говорил!..

— Она не человек, — рычит в лицо противнику киллер, — а моя вещь. Ты позволил себе обглодать мою вещь.

Не сказать, что определение к группе вещей меня обрадовало, но всё-таки было приятно, что хоть как-то Джек принял меня. От вещи до человека недалеко, а времени у нас много. Улыбка хотела вернуться на лицо, доставляя боль от разбитой губы, но кляп мешал неимоверно.

— Но... — хотел было что-то сказать Хром, однако Джек сжал горло ещё сильнее и отбросил его в сторону. Мужчина тут же закашлялся и, шатаясь, встал на ноги, отходя в противоположную Безглазому сторону. Кнут валялся прямо у ног, но беловолосый не спешил его поднимать, понимая, что лишнее движение — и его разорвут на части.

— Ты пал в моих глазах, — зло оскалился убийца, но шагу к противнику не сделал, — бери своё оружие и стой за свои слова.

Хром давно мог схватить кнут и ударить несколько раз, наверняка точно попав по цели, но он не делал этого. Неужели он настолько восторгается Безглазым?

"Скорее, любит", — хмыкнул Эн.

Тем не менее. Любопытно бы узнать, как они познакомились, и почему беловолосый вдруг стал чувствовать что-то такое к каннибалу.

— Почему она? Она человек, мало того, она женщина! Стервозная сука, которая ничего не смыслит!.. — взвился Хром, обвиняюще тыкая в меня пальцем. Я ответно ему как даун промычала ругательства, так как тряпка во рту сказать нормально не давала. — Точно! Я её просто убью!

Высокий чёрный ботинок с выглядывающим из него скальпелем прижал тянущуюся руку к кнуту, заставляя обезумевшие синие глаза засветиться на мгновение яростью, а потом померкнуть от боли и обиды.

— И чего ты этим действием добьёшься? — Джек широко раскрыл свои глазницы, и я поняла, что таким образом он как-то вводит жертву в транс, пугает, показывает свою пустоту. Парень продолжил пробирающим до костей тоном: — Отобрать игрушку у добермана равносильно убийству.

Я замерла. Точно такие же слова он говорил там, в доме Безликого, когда заявлял обо мне как об игрушке, которую Бен якобы вознамерился украсть. У меня замерло сердце от этого воспоминания, а потом безнадёжно закололо всё тело, в особенности спина, словно возвращая в тот день.

Огонь расползался медленно, от сердца к спине, а оттуда и по всему туловищу, заполняя собой вены, разжигая их изнутри; плавились мышцы, кости, с лица водой стекала кожа, всё вокруг было объято огнём, словно я в Аду. Горячо, слишком.

Огонь, ожоги, боль.
Больно. Больно. Больно.

Сознание прожгло чем-то изнутри, я вернулась в реальность. Этот "глюк" продолжался жалкое мгновение, и я не пропустила практически ничего, что творилось с двумя каннибалами. Странное ощущение было, только сейчас вдумалась в него и едва не сожгла себя в подсознании.

— Я дважды попытался это сделать. Ты убьёшь меня, Синий?

— В этот раз это делать не мне, — ответил Джек, убирая ногу и подходя ко мне. Послышался шорох открываемой двери, моя пентаграмма стала приятно прижигать сердце. Видимо, демоны, — а им.

Хром хотел было замахнуться поднятым кнутом, как тут же замер от слов бывшего коллеги и повернулся, тут же попятившись назад. Не знаю, что его испугало, дальше пяти метров я увидеть не могла, а глаза ещё не восстановились. Зато был виден Джек. Его нахмуренные брови и плотно сжатые губы. То, как он дёрнул носом, учуяв мою кровь. Он открыл рот, словно хотел что-то сказать, но не произнёс ни слова. Вместо этого вытащил у меня изо рта кляп и выкинул куда-то за спину.

— Спасибо, — прошептала я, сглатывая вязкую кровавую слюну и пытаясь пошевелить рукой. Тело до сих пор не слушалось, это плохо.

— Вроде демонесса, а так легко попалась, — говорит тихо Безглазый, кладя руку мне на плечо, а потом мягко продвигаясь ей до предплечья. — Встать сама можешь?

— Я не могу, тело словно парализовало, — пристыженно признаюсь, а у самой в голове вертится, как сильно изменилась аура парня, когда он заговорил со мной: чернота исчезла, являя передо мной то обыденное спокойствие и умиротворённость. Джек прикрывает глазницы, словно простительно, и усаживает меня на кушетке, придерживая за руку. Я с подозрением наблюдаю, как Безглазый достаёт из кармана толстовки наручники. — А это для чего?

— Буду тащить тебя на спине. Это чтобы руки держались, раз ты вся онемела, — вполне спокойно поясняет каннибал, надевая на мои запястья ледяные наручники и касаясь своими тёплыми руками моих. От этого по всему телу приятная дрожь.

— Понятно, — протягиваю я, уже лучше шевеля губами, которые почти пришли в норму. Видимо, нужно пополнить запас энергии новой жертвой. — Могу я убить Хрома?

Джек не дурак, сложил два плюс два, понимает, что раз служу дьяволу — нужны жертвы. Но всё равно помотал головой в отказе.

— Нет, им заняты другие демоны.

— Жаль.

— Постарайся удержаться, — говорит он как маленькому ребенку, присаживаясь передо мной и закидывая мои руки себе на шею, а потом подцепляя под коленями и тут же вставая на твёрдые ноги.

"А ты любишь у него на спине кататься", — смеётся Эн. У меня в сердце расцветает нежное тепло от этой ситуации.

***

Он не являлся ни демоном, ни кем-то в этом роде, но охранники демонического бара освободили Джеку путь: видимо, пустых тёмных глазниц и надменного вида было достаточно для пропуска. Войдя в помещение, парень сразу же возненавидел его: огромное количество табачного дыма не давало как следует распознать запахи всех присутствующих здесь, а музыка, пускай и не такая громкая, заглушала практически все остальные звуки. Без зрения ему было довольно сложно ориентироваться в таких местах, поэтому только по запаху алкоголя киллер смог пройти к барной стойке, где тут же спросил, где можно найти главного здесь. Бармен молчал, потому за него ответил рядом сидящий демон, имеющий голос настоящего обольстителя:

— А что такое? Передать что-то нужно?

— Это, — в руках Джека появился запечатанный конверт, который тут же был вытащен демоном, — по поводу исчезающих душ. У меня всё.

Практически незаметно, так же, как и вошёл, Джек вышел из бара, отправляясь в дом Хрома и понимая, что совсем скоро туда нагрянет загробная ватага.

А демон, вернее, сам дьявол, внимательно разглядывающий адрес, начирканный острым почерком на бумаге, зловеще ухмылялся, мысленно вербуя этого безглазого парня.

***

— А вот и Вы, — раздаётся знакомый голос впереди. Наконец я могу приоткрыть один восстановившийся глаз и разглядеть статного длинноволосого дьявола, при всём своём параде вышагивающего к подчинённому. За ним уныло плёлся Ша, рядом раздражённо цокала Ла, и пускай эти двое не показывали своё настоящее настроение, их аура, чёрная и держащаяся на одном лишь добром слове, ясно говорила об их отношении к своему брату и его похитителю. Тут Асмодей замечает меня с Джеком, — йо, девка. И ты, чёрный, спасибо за информацию.

Джек лишь кивнул, пропустив мимо ушей саркастичное обращение к себе и, не останавливаясь, побрёл на выход. Я видела, как Хром беспомощно отходил к лежащему инкубу, собираясь шантажировать демонов убийством Вы, но Ша прогадал это мгновенно, раскрывая свои большие перепончатые крылья и взмахивая ими, создавая сильные потоки воздуха, которые снесли беловолосого как букашку к стене. Последнее, что я видела — это потерянные как у щенка синие глаза, растерявшие своих демонов, превратившиеся из Ктулху в обычного маленького осьминога, которого вот-вот съедят гурманы. Эти синие глаза вдруг наполнились горечью и болью, во мне проснулась жалость. Большего я не разглядела, мы вышли оттуда. Были лишь слышны крики мужчины, пробирающие до костей, а также неприятный хруст его ломающихся под напором костей.

Я попыталась прижаться к Безглазому ближе, словно ища у него поддержки.

— Теперь я поняла, — усмехаясь, шепчу я. — Ты был его единственным слабым местом, именно поэтому он проиграл.

— Как бы печально это не звучало, он лишь мой ученик, и мне просто плевать, — отзывается каннибал.

— А... — хотела я задать вопрос, но вовремя умолкла, понимая, что он сейчас наверняка не захочет отвечать.

— Что? — спросил он вдруг, толкая одной рукой железную дверь, ведущую именно в тот разгромленный "морг", где меня поймал любитель доберманов.

— Откуда ты всё знаешь?

Безглазый тихо смеётся в ответ.

— Не имея глаз, я могу слышать куда лучше, чем обычный человек. А улицы — кладезь полезной информации.

— В таком случае... Куда пропадали души?

— Хром скармливал их демону, чтобы тот не умер от истощения, — со знанием дела ответил парень, выходя на улицу через подвал. — А тела разделывал и съедал.

— Ты ему в этом помогал, — хмыкаю я, отмечая, как напряглись плечи Джека. — Не парься, я всё понимаю. И последний вопрос: как ты нашел дьявола?

— Я уже отвечал.

— А, улицы. Ладно. Кто Хром вообще такой?

Мы остановились у порога, но на мгновение, лишь для того, чтобы Джек смог открыть дверь, в этот раз не запертую даже на самый маленький замок. Потом парень пошагал на второй этаж к своей комнате.

— Я спас его однажды. Хром был сиротой, поэтому я взял его с собой, научил всему, что знал. Он напоминал мне меня самого, потерянного, без блеска в глазах, мёртвого внутри. Вспомнив, как я его учил, я думаю, правильнее было, если бы он меня сейчас ненавидел и пытался убить. А всё в точности наоборот, — усмехается Безглазый, заходя в комнату и, даже не скидывая меня со спины, собирая в чёрный небольшой рюкзак скромные пожитки в виде пары кофт, небольшой аптечки, бутылки воды и скальпелей.

Вот бы мне сейчас в ванную сходить, от крови отмыть хотя бы руку.

— Он стал таким... Таким, когда ты ушёл, да? — тихо спрашиваю я, осторожно подбирая слова.

— Да. Заработал на внешности, как мне известно, а потом стал корпеть в созданной под домом лаборатории. Он гениален, на самом деле.

— Он смог отправить меня в нокаут каким-то раствором, после того, как специально заставил растратить все силы и потерять всякую бдительность, — напряжённо сообщаю я. — Притворялся неумехой, хотя кнутом владел мастерски, и этого не скрыть. Он также неплохо может промывать мозги, верно?

— Гений – он во всём гений, — усмехается парень, лучше подхватывая мои ноги и выходя из комнаты. На мой немой вопрос, которой даже кожей чувствовался, Джек ответил: — Здесь больше делать нечего, уходим.

— А что мы вообще здесь забыли раньше?

— Хром обещал разработать что-нибудь, чтобы вернуть мне зрение.

— Безрезультатно?

— Как видишь, — пожимает плечами каннибал. — Твои руки пахнут кровью. Что с ними?

Неожиданный вопрос застаёт меня врасплох, и я медленно перевожу взгляд с макушки парня на свою болтающуюся конечность.

Пальцы на руках постепенно зарастали, но регенерация шла неправильно, потому как третьей фаланги, тех самых "подушечек" пальцев, не было, хотя кожа и закрывалась, не давая крови выход наружу. Видимо, мешали заострённые кости. Чтобы они нормально заросли, мне придётся всю кисть отрубить?

— Этот беловолосый развлекался.

— В любом случае, сейчас он наказан, — жёстко обрывает Безглазый, мерно вышагивая по направлению к демоническому бару.

— Почему он называл тебя Синим, а меня Бесцветной?

— Твои вопросы когда-нибудь кончатся? — вздыхает киллер и точно жалеет, что забрал меня оттуда, но всё-таки поясняет, — он синестетик. Имеет цветной слух.

— То есть, например, слышит твой голос — и этот голос синего цвета?

— Именно, — подтверждает Джек с такой интонацией, словно закатывает глаза. Теперь я замолкаю, переваривая полученную информацию. Бесцветная, значит. Обидно с какой-то стороны.

Итак, что мы имеем. Мы пришли в этот дом для того, чтобы Джек выяснил, смог ли Хром разработать сыворотку для Безглазого, но этого не случилось, а произошло даже большее — беловолосый каннибал, любящий Джека, решился устранить меня, чтобы продолжить добиваться своего учителя. Но убийца на шаг впереди, поэтому выполнить свой план Хрому не удалось, отнюдь, вместо этого получил по заслугам за похищенного инкуба, которого использовал в целях подопытного и удовлетворителя плотских мечтаний. Чтобы инкуб не скончался раньше положенного, Хром заводил людей в свой дом и, при помощи кроватей в комнатах, скидывал их вниз, где потом тащил их к демону, скармливая ему души. От этого начался переполох в Аду, ведь души убитых не попадали никуда. Но теперь все кусочки паззла собраны, полная картина восстановлена.

И теперь мы идём дальше. Понятия не имею, куда, но что-то мне подсказывает, что Джек имеет определённую точку на карте. Пока что, правда, в бар. Может быть, там мне помогут с телом.

***

И наконец я смогла спросить то, что хотела спросить давно.

— Имена? А, эта троица, Ша, Ла, Вы! Ну, знаешь, когда Асмодей взял их к себе на службу, они стали кутить с каждым встречным-поперечным. И потом, когда за это дьявол на них орал, он повторял лишь одно ругательство: "Шалавы!" Называл их так, с каждым слогом указывая на каждого по отдельности. Так им и дали имена, Ша, Ла и Вы. Троица едва ли не легендарная в подчинении у Асмодея.

— Пи*дец.

***

— Я тебе говорю, водка поможет! Всегда помогала в таких случаях! — орал мне в ухо Молох, к которому Джек очень презрительно относился. Но демона это не волновало, и даже то, что я сидела на коленях у Безглазого, который придерживал меня, чтобы не упасть, никак ему не говорило о том, что лучше быть немного потише и поаккуратней. Молчаливый бармен лишь прятал весёлую улыбку, смотря на нашу компанию. Наручники, лежавшие на столе, также не говорили чего-то адекватного о нас, поэтому не посмеяться как-то сложно.

— Не скажу, что всегда помогает, но в этот раз соглашусь с нашим Лохом, — сказал сидящий по левую руку Иуда, безмятежно потягивающий какой-то синий коктейль. От одного взгляда на этот цвет мне поплохело, потому я тут же кивнула на чистую рюмку водки.

— Что ж, всё бывает в первый раз! — выдавила я со смешком. — Джек, будь добр.

И пускай ему не нравилось, рука всё равно взяла рюмку, поднесла к губам, и вылила жидкость в глотку.

— Во, а парень-то могёт! [п/а: не ошибка]

Я с широко раскрытыми глазами наблюдала, как на столешницу возвращается пустая рюмка, а рука Джека чего-то безмолвно просит. Бармен понимающе подаёт в блюдце дольки лимона с сахаром, одну из которых парень моментально хватает и кидает в рот. По бокам от меня раздаются свист и аплодисменты.

— Настоящий мужик! — улыбается Молох, сжимая кулаки и напрягая бицепсы, как бы показывая, насколько это было по-мужски. Я шокировано наблюдаю, как в рюмку наливают второй раз, и Джек вновь принимает алкогольный удар на себя. Понимая всё без слов, я с лицом "выпустите меня из этого стада придурков" стала медитировать, мысленно пытаясь переподключить нити своих чувств. Вроде бы всё получилось, и тело начало подчиняться мне, как вдруг своими бёдрами я учуяла новую вставшую проблему.

Пока Безглазый, вдруг решивший запить что-то алкоголем, просто в наглую бухал одну рюмку за другой, я спросила бармена, есть ли в их заведении какие-нибудь свободные комнаты хотя бы на одну ночь. Он кивнул и махнул рукой, мол, следуйте за мной. Встать я попыталась, но не смогла — не потому, что ноги не разгибались, а потому, что мужская рука нагло удерживала меня на месте.

— Джек, — окликнула я каннибала, — пойдём.

Как ни странно, парень подчинился, не выпуская меня. Он лишь закинул себе на плечо мою руку, а сам подхватил меня за талию, и мы таким образом пошагали за барменом. Оказывается, тут была лестница на второй этаж, где находилось несколько комнат. В одну из них бармен привёл нас и, кивнув, откланялся.

Парень, дыша на меня перегаром, поплёлся вперёд, закрывая дверь. Несколько мгновений потупив, он садится на большую мягкую кровать и тут же тянет меня на свои колени.

— Т-ты что делаешь? — вырывается у меня испуганно, когда парень усаживает меня лицом к себе, оставляя мои ноги по сторонам. Что-то вроде позы наездницы, но партнёр сидит, обнимая партнёршу.

— Что хочу, — хрипло отвечает Джек, проводя кончиком языка по шее. Я пытаюсь отстраниться, но парень прижимает меня сильнее, под собой я чувствую пульсацию, и это поначалу пугает: в воспоминаниях того раза больше боли, чем чего-либо ещё.

— Джек, ты пьян... — говорю я серьёзным тоном, но Безглазый прерывает мою речь, прикасаясь к мои губам указательным пальцем.

— Просто расслабься, — шепчет он, аккуратно и довольно нежно обводя контур моих губ, плавно переходя на скулы, а потом поднимая лицо за подбородок. — Ты хочешь этого не меньше.

Он касается моих губ осторожно, старается не спугнуть, ощущает кровь и тут же облизывает её, улыбаясь от удовольствия. Касается языком, просит впустить, довериться, и я раскрываюсь перед ним, даю добро, тут же чувствуя кислый привкус лимона. Безглазый изо всех сил старается не сорваться, словно просит прощения за тот раз, пытается показать, что зверь тоже может быть нежным и ласковым.

Я это очень ценю.

Мои руки зарываются в его волосы, притягивая к себе ближе, я ощущаю, как сильно бьётся его сердце, и кажется, моё сейчас уступает. Его губы мягкие, но зубы, которых он не даёт коснуться, остры, мне безумно хочется изрезать свой язык о них, и ему, видимо, тоже, и именно поэтому Джек старается воздержаться от подобного удовольствия — ведь кровь для него на вкус как самый любимый сок.

Его руки скользят по моей спине, изредка подцепляя испачканную футболку и заставляя вздрагивать каждый раз, когда тёплые пальцы касаются моей кожи. Он не выдерживает и всё-таки освобождает свои клыки, но тут же убирает их, скрывает, едва коснувшись ими моей шеи.

— Не сдерживай себя, — говорю я ему в губы, вновь уводя в сладостный поцелуй. Мои руки словно живут своей жизнью — снимают с Джека толстовку, а потом стягивают и тонкую кофту. Сдержать восторженный взгляд от вида его тела получается, но не так легко, и Эн знает, какие эмоции я ощущала, смотря на это великолепие. Я осторожно нажимаю Джеку на грудь, намекая ему лечь, и парень понятливо подчиняется, но когда я наклоняюсь к нему, киллер резко переворачивается, довольно подминая меня под себя. Моя футболка летит куда-то в угол комнаты, чтобы остаться пылиться там до утра.

Парень подхватывает мои ноги под коленями, резко останавливаясь и часто дыша. Одна его рука, дрожа, скользит по внутренней стороне бедра, но Джек не торопиться снимать штаны ни с себя ни с меня. Вместо этого он вдруг наклоняется ближе, касается ключицы губами и неожиданно падает на меня, прямиком на грудь, и больше не шевелится.

— Уснул, — поняв, что произошло, говорю я, с огорчением размышляя, что же делать с напившимся в хлам каннибалом.

Не сумев его даже перевернуть, я так и осталась лежать, ощущая нормализовавшееся дыхание и сердцебиение моего спутника. На заметку: никогда не пытаться споить Безглазого.