На следующее утро, как только дети пришли в сад, Колин сейчас же послал за Беном. Бен скоро пришел и застал раджу стоявшим под деревом, с очень гордым видом, но и с милой улыбкой на лице.
-- Доброго утра, Бен Уэтерстафф, -- сказал он. -- Я хочу, чтобы ты, и Мери, и Дикон стали рядом и выслушали меня, потому что я хочу сказать вам нечто очень важное.
-- Слушаю, сэр! -- ответил Бен, дотронувшись рукою до лба. (Когда-то, мальчиком, он убежал из дому, поступил на корабль и много путешествовал, поэтому он умел отвечать как матрос.)
-- Я собираюсь сделать научный опыт, -- пояснил раджа. -- Когда я вырасту большой, я буду ученый и сделаю важные открытия; и я хочу начать теперь с этого опыта.
-- Слушаю, сэр! -- быстро ответил Бен, хотя в первый раз в жизни слышал о научных открытиях.
Мэри тоже в первый раз в жизни слышала об этом, но сразу же начала догадываться, что, несмотря на свои странности, Колин читал об очень многих удивительных вещах и потому умел говорить очень убедительно. Когда он подымал голову и устремлял на вас свои удивительные глаза, вы точно против воли начинали верить ему, хотя ему шел всего одиннадцатый год. В эту минуту он говорил особенно убедительно, потому что вдруг почувствовал прелесть того, что произносит речь, "как большой".
-- Важные научные открытия, которые я сделан", -- продолжал он, -- будут касаться волшебной силы. Волшебство -- это великая вещь, про которую знает очень мало людей, да и те из старинных книжек; Мэри тоже знает немножко, потому что она родилась в Индии, где есть факиры. Я думаю, что Дикон тоже обладает волшебной силой, хотя сам не знает этого. Он привораживает животных и людей. Я никогда не позволил бы ему прийти ко мне, если бы он не был чародей, который привораживает животных... и мальчиков, потому что мальчик -- животное. Я уверен, что волшебная сила есть во всем, но только мы все недостаточно умны, чтобы покорить ее и заставить служить вам, как электричество, и лошадь, н пар.
Все это звучало так внушительно, что Бен заволновался и никак не мог смолчать.
-- Так, так, сэр! -- сказал он, стараясь выпрямиться.
-- Когда Мэри отыскала сад, он казался совсем мертвым, -- продолжал оратор. -- Потом что-то начало выталкивать зеленые острия вверх из земли и делать предметы... из ничего; в один день там их не было, а в другой они уже были. Я прежде никогда не следил ни за чем, и меня взяло любопытство. Ученые люди всегда любопытны, и я буду ученым. Вот я и говорю себе: что это такое, что это такое? Это нечто; не может быть, чтоб это было ничто. Я не знаю имени этому и называю это волшебной силой. Я никогда не видел, как восходит солнце, но Мэри и Дикон видели, и из их рассказов я понял, что это тоже волшебная сила. Что-то толкает солнце и тянет его. Это волшебная сила всегда что-нибудь толкает, или тянет, или делает предметы из ничего. Все создает она -- листья, деревья, цветы, и птиц, и белок, и лисиц, и людей. Значит, она повсюду вокруг нас, в этом саду, во всех местах. Волшебная сила в этом саду заставила меня встать, и теперь я знаю, что буду жить и вырасту большой. Я сделаю научный опыт, постараюсь достать немного волшебной силы и вобрать в себя... а потом заставлю ее тянуть и толкать меня и сделать меня сильным. Я не знаю, как это делается... но мне кажется, что если всегда думать о ней и звать ее, она, может быть, придет. Может быть, это только первоначальный способ найти ее... Когда я в первый раз захотел попробовать стать на ноги, Мери говорила про себя, скоро-скоро: "Ты можешь это сделать, можешь!" Я и сделал. Конечно, я и сам должен был стараться, но ее заклинания помогли мне, и Дикона -- тоже. Теперь я каждое утро, каждый вечер -- и днем тоже, когда только вспомню, -- буду говорить: "Во мне волшебная сила! Она меня делает здоровым! Я буду такой же сильный, как Дикон!" И вы должны делать то же самое. Это мой опыт. Ты тоже поможешь, Бен?
-- Слушаю, слушаю, сэр! -- сказал Бен.
-- Если мы будем каждый день делать это, мы увидим, что будет, и узнаем, удался ли опыт или нет. Когда учишься, ведь повторяешь одно и то же много раз и столько думаешь об этом, что оно навсегда остается у тебя в мозгу; мне кажется, что и с волшебной силой будет то же самое. Если постоянно звать ее, чтоб она пришла и помогла тебе, то она станет частью тебя самого и останется в тебе и будет все делать.
-- Я однажды слышала, как один офицер в Индии рассказывал моей матери, что факиры иногда повторяют те же самые слова тысячи и тысячи раз, -- сказала Мери.
-- А я слышал, как жена Джема Феттльуорта повторяла одно и то же тысячу раз, называя Джема пьяницей, -- сурово сказал Бен. -- Конечно, из этого всегда что-нибудь выходит. Он ей задал хорошую встрепку, пошел в таверну "Синего льва" и там напился, как лорд.
Колин сдвинул брови и несколько минут напряженно думал, потом вдруг ободрился.
-- Видишь, что-нибудь да вышло из этого, -- сказал он. -- Она пустила в ход дурные чары, и сделалось так, что он ее поколотил. А если бы она пустила в ход настоящие чары, добрые, и сказала бы ему что-нибудь хорошее, он, может быть, не напился бы, как лорд, и, пожалуй, купил бы ей новый чепец.
Бен засмеялся, и в его маленьких старческих глазах виделось одобрение.
-- Ты умный парень, м-р Колин, -- сказал он. -- Когда я в следующий раз увижу Бесс Феттльуорт, я намекну ей, что волшебная сила может для нее сделать. Она была бы очень рада, если бы удался твой ученый опыт, и Джем тоже был бы рад.
Дикон стоял и слушал "лекцию", и в его круглых глазах светилось восторженное любопытство. Орех и Скорлупка сидели на его плечах, а на руках он держал длинноухого белого кролика, нежно поглаживая его.
-- Как ты думаешь, удастся опыт? -- спросил его Колин.
Дикон улыбнулся своей широкой улыбкой.
-- Конечно, удастся, -- ответил он. -- Она подействует -- все равно как семена, когда их греет солнце... Подействует наверное. Начать теперь?
Колин и Мери были в восторге. Увлекшись воспоминаниями о факирах на картинках, Колин посоветовал всем усесться, скрестив ноги, под деревом, которое образовало нечто вроде балдахина.
-- Это будет похоже, как будто мы сидим в храме, -- сказал Колин. -- Я немного устал, и мне хочется сесть.
-- Ты не должен начинать так, -- сказал Дикон. -- не говори, что ты устал, а то, пожалуй, все испортишь.
Колин обернулся и посмотрел прямо в его невинные голубые глаза.
-- Это верно, -- сказал он медленно. -- Я должен думать только о волшебной силе.
Когда они уселись в кружок, все это показалось им необыкновенно важным и таинственным. Бену казалось, что его заставили присутствовать на молитвенном собрании, но так как это была затея раджи, то он не возмущался и даже был польщен, что его призвали на помощь. Мери чувствовала какой-то торжественный восторг. Дикон все еще держал на руках кролика, но, вероятно, сделал какой-нибудь волшебный, неслышный знак, потому что, когда он уселся, скрестив ноги, как все остальные, ворона, лисица, ягненок и белки медленно приблизились и преспокойно уселись, образуя часть кружка.
-- "Твари" тоже пришли, -- серьезно сказал Колин, -- они хотят помочь нам.
Колин был прекрасен, как казалось Мери; он держал голову высоко, как будто чувствуя себя каким-то жрецом, в глазах его было удивительное выражение, лучи солнца падали на него сквозь балдахин листвы.
-- Теперь мы начнем, -- сказал он. -- Мери, нам надо качаться взад и вперед, как будто дервишам?
-- Я не могу качаться взад и вперед, -- сказал Бен, -- у меня ревматизм.
-- Волшебная сила отнимет его у тебя, -- сказал Колин тоном верховного жреца, -- а до тех пор мы не будем качаться, мы будем только петь.
-- Я не умею петь, -- ворчливо сказал Бен. -- Я только раз попробовал, и меня выгнали из церковного хора.
Никто не улыбнулся: все они были слишком серьезны! Ни тени улыбки не появилось на лице Колина; он думал только о волшебной силе.
-- Ну, так я буду петь... Солнце сияет, солнце сияет, -- заговорил он нараспев, -- это волшебная сила. Цветы растут, корни шевелятся -- это волшебная сила. Быть живым -- это волшебство; быть сильным -- это волшебство. Волшебная сила во мне; волшебная сила во мне; она во мне, она во мне. Она во всех нас. Она в спине Бена. Волшебная сила, приди и помоги!
Он повторил все это много раз. Мери слушала, как очарованная; все это казалось ей очень странным и чудесным, и ей хотелось, чтобы он продолжал. Бэн чувствовал, что на него нападает приятная сонливость; гудение пчел в цветах смешивалось с певучим голосом, сливаясь в усыпляющий, ленивый шум. Дикон сидел, скрестив ноги, со спящим кроликом на руках; одна рука его лежала на спине ягненка. Сажа столкнула белку и сидела на его плече, крепко прижавшись к нему и закрыв глаза. Наконец Колин остановился.
-- Теперь я хочу обойти сад кругом, -- заявил он.
Голова Бена только что свесилась на грудь, и он внезапно поднял ее.
-- Ты спал! -- сказал Колин.
-- Ничего подобного! -- бормотал Бен. -- Проповедь была хорошая... -- Он еще не совсем очнулся от сна.
-- Да ты не в церкви, -- сказал Колин.
-- Нет! Кто говорит, что в церкви? Я все слышал. Ты сказал, что у меня в спине волшебная сила... А доктор говорит, что это ревматизм...
Раджа махнул рукою.
-- Это не та волшебная сила, это злая... Тебе станет лучше. Я не позволю тебе вернуться к твоей работе. А завтра приходи опять.
-- Я бы хотел посмотреть, как ты обойдешь вокруг сада, -- проворчал Бен. Он был упрямый старик и не очень верил в волшебную силу; поэтому он решил, что, если его отошлют, он взберется на свою лестницу и будет смотреть чрез стену, чтобы быть готовым вернуться, если бы Калин споткнулся.
Раджа разрешил ему остаться, и они образовали "процессию". Это действительно походило на процессию. Во главе ее шел Колин; рядом с ним с одной стороны шла Мери, с другой -- Дикон. Бен шел позади, а за ним тянулись "твари": овца и лисица старались держаться поближе к Дикону, белый кролик скакал за ними, иногда останавливаясь пощипать чего-нибудь, а Сажа выступала так торжественно, как будто ей поручен был надзор за всеми.
Процессия двигалась очень медленно, но с достоинством; пройдя несколько ярдов, она останавливалась отдохнуть. Колин опирался на руку Дикона, и Бен тайком следил за ним, но Колин иногда снимал свою руку и делал несколько шагов сам. Он все время высоко держал голову, и вид у него был очень важный.
-- Во мне волшебная сила, -- повторял он. -- Она меня укрепляет. Я это чувствую!
Не было никакого сомнения, что его действительно что-то поддерживало и укрепляло. Он садился на скамьях в альковах, раза два сел на траву и несколько раз останавливался на дорожке и опирался на Дикона, но не хотел поддаваться до тех пор, пока не обошел вокруг всего сада. Когда он вернулся к дереву-балдахину, у него был торжествующий вид и щеки его горели.
-- Я сделал это! Волшебная сила подействовала! -- сказал он. -- Это мое первое научное открытие.
-- А что скажет доктор Крэвен? -- вырвалось у Мери.
-- Ничего он не скажет, -- ответил Колин, -- потому что ему ничего не расскажут. Это будет самая великая тайна. Никто ничего не должен знать до тех пор, пока а не стану такой сильный, что буду ходить и бегать, как всякий другой мальчик. Меня каждый день будут привозить сюда в кресле и увозить отсюда тоже в кресле. Я не хочу, чтобы люди шептались и задавали вопросы, и не хочу, чтобы мой отец услышал про это, пока опыт не удастся совсем. А тогда, если он приедет назад в Миссельтуэйт, я вдруг войду к нему в кабинет и скажу: "Вот я! Я такой же, как всякий другой мальчик. Я теперь совсем здоров и вырасту большой. И все это сделал... научный опыт!"
-- Он подумает, что это сон! -- воскликнула Мери. -- Он своим глазам не поверит.
Колин сиял торжеством. Он, наконец, уверовал в то, что выздоровеет, а это значило, что битва была наполовину выиграна, хотя он этого не знал. И мысль, которая возбуждала и укрепляла его больше, чем всякая другая, -- была мысль о том, какой вид будет у его отца, когда он увидит, что у него есть сын, такой же стройный и сильный, как сыновья других отцов. Одним из глубоких огорчений его болезненного прошлого было чувство отвращения к самому себе за то, что он был хилый мальчик, отец которого боялся смотреть на него.
-- Он должен будет поверить, -- сказал Колин. -- А я еще вот что сделаю: после того, как начнет действовать волшебная сила, и прежде чем я начну делать научные открытия, я сделаюсь атлетом.
-- Еще через недельку мы начнем тебя учить боксировать, -- сказал Бен. -- И когда-нибудь ты еще будешь первым кулачным бойцом во всей Англии!
Колин строго посмотрел на него.
-- Уэтерстафф, -- сказал он, -- это дерзость! Ты не должен позволять себе вольностей только потому, что тебе доверили тайну. Как бы ни подействовала волшебная сила, я не буду кулачным бойцом. Я буду ученым и сделаю важные открытия.
-- Прошу прощения, сэр, -- ответил Бен. -- Я должен был понять, что это не шутка.
