Прокаженная.

Часть 60

Стефа порывисто сказала, глянув на него с благодарностью:

— Вы меня пристыдили, но и дали добрую науку. Теперь уж никогда не буду употреблять французского без крайней к тому нужды.

Он весело заглянул ей в глаза:

— Правда? Очень рад. Будьте прежде всего полькой и патриоткой, и никогда — космополиткой, которая ради моды забывает родной язык. Надеюсь, перестанете подражать графиням Чвилецким, Барским, всем этим Тресткам, Вейнерам... Единственная настоящая полька среди наших дам — панна Рита.

— И наверняка она стала ею под вашим влиянием, — вырвалось у Стефы.

Майорат усмехнулся:

— Быть может... Ну, а прочих наших дам уже не переделаешь. Они слишком чтят заграничных божков, чтобы отвыкнуть приносить им жертвы.

В боковом коридоре раздались шаги лакея. Стефа встала.

— Вы уходите?

— Все, наверное, уже проснулись.

— Жаль, нам было так хорошо вдвоем. Что, вы забираете письмо?

— Я перепишу адрес. Теперь я просто не могу его отправить в прежнем виде.

Вальдемар рассмеялся:

— С вами не соскучишься. Добрая и... прекрасная детка.

— Вы опять начинаете?

— Нет-нет! До свиданья. Вот ваша газета. Правда, скоро обед...

— Мы долго сидели, — сказала Стефа уже в дверях.

— Вы жалеете об этих минутах?

— Я жалею, что они прошли.

Они вновь улыбнулись друг другу, и девушка скрылась в боковом салоне.

Вальдемар несколько минут расхаживал вдоль стен и, бросившись наконец в кресло, воскликнул:

— С ума схожу!

XXXVIII

Назавтра вновь охотились на фазанов. Ужин был накрыт в охотничьем приюте. Белокаменную статую Дианы-охотницы окружали полукругом столы, под балдахином из парусины, украшенной венками из дубовых листьев. Дубовыми листьями были изображены и монограммы хозяина. На столбах, украшенных такими же венками, висели ружья и рога. Играли оркестранты. После каждого тоста лесничие давали залп из ружей.