Я уже ждал, что он превратится в летучую мышь и подлетит к окну, но мистер Джутинг только потряс легонько клетку, видимо, хотел убедиться, что с мадам Октой все в порядке.
А потом, все так же улыбаясь, он развернулся и пошел прочь. Через несколько секунд он исчез в темноте.
Я закрыл окно и нырнул в постель. В голове у меня роились тучи вопросов. Давно он стоял под окном? Раз он знал, где мадам Окта, то почему не забрал ее сам? Мне казалось, он должен быть в ярости, а он улыбался. Почему он не откусил мне голову, как говорил Стив?
О сне не могло быть и речи. Теперь мне было страшнее, чем в ту ночь, когда я украл паучиху. Тогда я хоть мог утешать себя тем, что он не знает меня, а значит, не найдет.
Надо сказать папе. Ведь вампир нашел наш дом, и у него есть причина сердиться на нас.
Папа должен об этом знать. Надо его предупредить, чтобы он успел приготовиться. Но…
Он мне не поверит. Особенно теперь, когда у меня нет мадам Окты. Я представил, как пытаюсь убедить его, что вампиры на самом деле существуют, а один из них только что стоял у нашего дома и в любой момент может вернуться. Папа решит, что я сошел с ума.
На рассвете, когда стало ясно, что вампир не вернется до заката, мне удалось немного поспать. Спал я плохо, но проснулся со свежей головой и соображать стал гораздо лучше. Теперь я понял: бояться нечего. Если бы вампир хотел меня убить, он мог бы это сделать вчера вечером, когда я его не ожидал. Но почему-то он не захотел меня убивать, по крайней мере сейчас.
Перестав волноваться из-за вампира, я вспомнил о Стиве и задумался над своим главным вопросом: сказать правду или нет? Мама провела ночь в больнице. Она присматривала за миссис Леонард, звонила друзьям и соседям, рассказывала про Стива. Будь она дома, я бы ей все рассказал, но признаться во вранье отцу было страшно.
Воскресенье началось печально. Папа пожарил на завтрак яичницу с колбасой. Она, как всегда, подгорела, но мы не жаловались. Я проглотил все, почти не жуя. И не потому, что я проголодался. Просто я хотел показать, что это обычное воскресенье.
Как раз когда мы заканчивали завтрак, позвонила мама. Папа долго с ней разговаривал, вернее, говорила она, а он только кивал и что-то бурчал. Мы с Энни замерли, надеясь услышать, что говорит мама. Наконец папа повесил трубку и вернулся к столу.
