Knockout (Russian translation) #wattys2017

7

Мой желудок сжимается, выявляя то ужасное чувство шока, которое невозможно подавить. Он смотрит на меня в ожидании хотя бы какой-нибудь реакции, и все, что я могу ему предоставить — это вид кролика, на которого машины светят фарами. Из всех глупостей, над которыми я могу подумать сейчас: интересно, прилично или нет разглядывать его? Он должен привыкнуть к этому, это не просто несовершенство или неловкое тату, которые вы можете скрыть под одеждой или завуалировать бодрой шуткой. Это одно из самых важных чувств, которое помогает держаться крепко на земле и ориентироваться в ситуации. Я не могла бы даже представить, насколько потерянным он стал.

— Есть ли... — спокойно начинаю я до того, как можно будет произвести переоценку ситуации, — есть ли у тебя что-нибудь, чем можно вытереть воду?

Частично скрываю руки за спиной, потому что не могу удержать их от дрожи. Я неуверенна, разочарован ли он моей инициативой, но он хмурит лоб и бормочет что-то, направляясь на кухню. Следую за ним, внимательно наблюдаю за его движениями в попытке определить масштабы инвалидности. Короткая прогулка является плохим показателем, потому что — это его квартира, и он может мысленно воспроизвести интерьер, и теперь, вероятно, также может ориентироваться здесь с закрытыми глазами.

То, как он роется в почти пустых шкафах, пытаясь найти салфетки — совершенно нормально, если исключить тот факт, что он наполовину слеп. Черт. Прочищаю горло, избавляясь от комка нервов, Гарри поворачивает голову так, словно я пыталась привлечь его внимание.

Может быть, это сродни тому, как смотреть через матовое стекло. Или его левый глаз окутан темными силуэтами. Если он закроет правый глаз, что он будет видеть тогда? У меня нет возможности узнать, потому что он вернулся к поискам бумажных полотенец. В любое другое время я бы начала отчитывать его за грязные кружки, разбросанные слева от раковины. Его кухня — хаотичное царство с крошками, кастрюлями со старой едой и ордой немытой посуды.

— Как?

Вооружившись рулоном кухонных полотенец, Гарри выглядит как ребенок, спрашивающий о каминном орнаменте, который так причудливо сплетается. Это, вероятно, не самый лучший вариант, нет никакого смысла ходить вокруг да около. Он должен догадаться о теме, по которой я задала вопрос.

— Что? — отвечает он.

Он держит себя так своенравно, будто бы он привык к прямоте людей. Или причина в том, что я непоколебима в желании поддерживать визуальный контакт. Это по-прежнему он, несмотря на то, каким холодным и закрытым он стал.