Хижина дяди Тома Гарриет Бичер-Стоу

Глава 44 Освободитель

Джордж Шелби сообщил матери о дне своего приезда в двух-трех словах. У него не хватило духу написать домой о смерти Тома. Юноша несколько раз брался за перо, но все эти попытки кончались тем, что он, задыхаясь от подступающих к горлу слез, разрывал письмо на клочки, вытирал платком глаза и убегал куда-нибудь успокоиться.

В тот день в доме Шелби царило радостное оживление: все ждали приезда молодого мистера Джорджа.

Миссис Шелби сидела в уютной гостиной у камина, жаркий огонь которого разгонял холодок осеннего вечера. Стол, накрытый к ужину под наблюдением нашей старой приятельницы, тетушки Хлои, сверкал серебром и хрустальными бокалами.

Разодетая в пух и прах – новое ситцевое платье, белоснежный передник и высокий, туго накрахмаленный тюрбан, – Хлоя без всякой нужды похаживала вокруг стола, выискивая предлог, чтобы поболтать с хозяйкой, а ее глянцевито-черная физиономия так и сияла от радости.

– Хочу, чтобы все было как надо, – сказала она. – Его прибор поставлю поближе к камину – он любит тепленькое местечко. Ох, да что же это! Почему Салли не подала новый чайник, тот, что мистер Джордж подарил вам к рождеству! Пойду принесу его... – И, помедлив, вдруг спросила: – А письмецо мистер Джордж все-таки прислал?

– Прислал, Хлоя. Всего несколько слов. Пишет: если удастся, приедет сегодня вечером. Вот и все.

– А про моего старика там ничего не сказано? – допытывалась Хлоя, передвигая чашки с места на место.

– Нет, Хлоя. Больше он ни о чем не пишет. Обещает рассказать все по приезде.

– Да ведь мистер Джордж всегда так. Страсть как любит сам все выложить! Я его повадки знаю. А по правде сказать, на вас, белых, только диву даешься! И охота вам писать письма! Возня-то какая!

Миссис Шелби улыбнулась.

– Я все думаю, не узнает мой старик своих ребятишек: Поллито совсем большая стала, и какая бойкая! Она у меня дома сейчас сидит, присматривает за пирогом. Я своему старику его любимый пирог замесила, точно такой же, какой он ел в тот день, когда прощался с нами. Господи милостивый, как я тогда убивалась!

Миссис Шелби вздохнула, почувствовав тяжесть на душе при этом воспоминании. Беспокойство не оставляло ее с тех самых пор, как от Джорджа было получено письмо. Она подозревала, что сын неспроста пишет так коротко, словно умалчивая о чем-то.