Я в глазах твоих утону[Закончен]

We Wish you a Marry Cristmass

На следующее утро Лисса проснулась с ноющей болью в плече. С губ сорвался тяжелый стон.
— Спящая красавица проснулась. — знакомый голос обволакивал бархатным покрывалом.
— Ты еще и магловские сказки читал?
— Было дело.
Лисса открыла глаза. Она была в незнакомой комнате. В кресле рядом с кроватью видел Сириус.
— Где это я?
— У меня в комнате.
Девушка еще раз осмотрелась. Комната резко контрастировала с остальным домом. Украшенная цветами Грифиндора, а не Слизерина. На стенах плакаты с магловскими девушками и мотоциклы.
— А ты любил свою семью.
— Не то слово. Как ты себя чувствуешь?
— Ничего так. Плечо ноет. И голова раскалывается. Это все огневиски.
— Без него было бы хуже. Прости.
— Это ты прости. Я назвала тебя ублюдком.
— Мне не привыкать. — Сириус встал и подошел к краю кровати.
— Сядь рядом, мне неудобно на тебя голову поднимать.
На мгновение он о чем-то задумался, а потом снял ботинки и улегся рядом.
— Так лучше? — спросил он, обнимая девушку.
— Гораздо. Но ты не боишься, что нас могут увидеть?
— Нет. Мы в доме одни. Все уехали в Мунго.
— А Гермиона?
— Она скоро приедет. Привезет твои вещи и палочку.
— Черт, я и забыла что моя палочка у Дамблдора. Он кстати почему-то спрашивал о ней.
— Да?
— Ага. Материал, сердцевину. Зачем ему это знать?
— Не знаю. Дамблдора трудно понять.
— Как же я соскучилась. — Лисса сильнее прижалась к Сириусу и уткнулась носом в шею, вдыхая любимый запах.
— И я соскучился. Ты мое маленькое солнышко.
Лисса скорчила гримасу.
— Не называй меня так.
— Что?
— Вот эти все солнышко, рыбка, зайчик… Терпеть этого всего не могу.
Сириус рассмеялся.
— Как же мне тебя называть?
— У меня имя есть.
— Вот как? — он наклонился и поцеловал её.
Лисса ответила. Она безумно соскучилась по его запаху, по вкусу его губ, по волосам скользящим меж пальцами, по его рукам обнимающим и ласкающим её… Целуя его, она словно возвращала себе осколок души.
Поцелуй становился все более страстным и требовательным. Лисса даже не заметила, как начала стягивать с него рубашку. Но Сириус вдруг отстранился.
— За тобой должок, помнишь? — девушка потянулась к его губам.
— Неа. Сначала поправишься.
— Я вполне здорова.
— Ага. А я королева Англии.
Лисса бросила на него сердитый взгляд и скрестила руки на груди. Сириус хмыкнул. Но желудок видимо не участвовал в устроенном бойкоте и подал недовольный голос.
— Тебе нужно поесть. — сказал Сириус.
— Я не голодна.
В ответ мужчина только покачал головой и вышел из комнаты. Он вернулся спустя пару минут с бульоном на подносе.
— Бульон? — Лисса сморщила нос. — А мяса нет?
— Ешь давай. Иначе Молли тебя на мясо пустит. — он поднес ложку ко рту девушки. Она решительно не желала размыкать губы. — Не заставляй меня зажимать тебе нос. — Лисса промолчала. Сириус в свою очередь исполнил угрозу и ей просто пришлось открыть рот. Ложка бульона тут-же отправилась в желудок.
— Гад.
— Еще какой. Давай. Буду кормить как маленькую. Ложечку за маму… — Лисса нехотя открыла рот. — Славный малыш. Ложечку за папу. Вот так. Молодец. Ложечку за Гермиону. Молодец! — капля супа скатилась по щеке и он утер её салфеткой. — Ложечку за Гарри и Рона. Вот.
Он продолжал в том же духе и Лисса еле сдерживалась чтобы не рассмеяться. Наконец все возможные имена (включая премьер-министра маглов) были использованы и тарелка опустела. Желудок Лиссы довольно заурчал.
— Так лучше? — спросил Сириус ставя тарелку обратно на поднос.
— Гораздо. — ну разве можно после такого кормления на него сердиться?
— Встать сможешь?
— Не знаю. Помоги.
Лисса скинула ноги с кровати и, с помощью Сириуса встала.
— Спустимся в гостиную? — спросила она.
— Если у тебя сил хватит.
— Хватит. Пошли. Не хочу быть лежачим инвалидом.
Сириус помог Лиссе застегнуть одолженную рубашку и они спустились в гостиную, где уселись на диван. Сириус принес какую-то книгу.
— Что это? Еще один магловский писатель?
— Нет. Это Шекспир.
— Шекспир — магл.
— Вовсе нет. Шекспир был волшебником. Только очень удачно это скрывал.
Лисса в удивлении раскрыла рот.
— Мой мир окончательно рухнул.
— Тебе предстоит еще многое узнать. Хорошее, плохое… Но многое.
— Почитай мне.
— Правда?
— Да. Я люблю твой голос.
— Ну ладно. Все равно нечего делать.
Он наугад открыл книгу и принялся читать.
— Мешать соединенью двух сердец
Я не намерен. Может ли измена
Любви безмерной положить конец?
Любовь не знает убыли и тлена.
Любовь — над бурей поднятый маяк,
Не меркнущий во мраке и тумане.
Любовь — звезда, которою моряк
Определяет место в океане.
Любовь — не кукла жалкая в руках
У времени, стирающего розы
На пламенных устах и на щеках,
И не страшны ей времени угрозы.
А если я не прав и лжет мой стих,
То нет любви — и нет стихов моих!
— Он ведь прав, да?
— Да. Он прав. — Сириус наклонился и поцеловал Лиссу в лоб.
В тот же миг они услышали звук открывающейся двери и ругань Вальбурги. Сириус поспешил успокаивать мать. Спустя несколько мгновений в комнату вошли все Уизли и Гарри.
— Ты как? — спросила Джинни, садясь на край кровати.
— Все хорошо. Спасибо.
Но по мнению миссис Уизли все было далеко не хорошо.
— Что ты здесь делаешь? Ты должна лежать в кровати! Ты хотя бы поела?
— Да. Сириус заставил.
— Хоть что-то полезное сделал. — она повернулась к только вошедшему Сириусу. — Я ведь говорила, что она не должна покидать комнату.
— Миссис Уизли, со мной все в порядке. — поспешила заверить её Лисса, но не была услышана.
— Она сказала что не хочет быть лежачим инвалидом.
— Если она и дальше будет нарушать режим, у нее будут все шансы им стать.
— Молли, умоляю тебя. Лисса не такая слабая, как кажется. Она справится.
— Это не тебе решать. Ты ей не отец.
— Но и ты ей не мать.
От этого спора у Лиссы начинала болеть голова.
— Может хватит уже? — крикнула она. — Я достаточно взрослая чтобы самой решать! Я нормально себя чувствую, но если вы не прекратите, это может измениться!
Повисла тишина.
— Она сделала вас, ребята! — сказал Джордж.
Все рассмеялись, но миссис Уизли все равно продолжила бормотать что-то насчет безответственности.
— Как ваш отец? — спросила Лисса у Джинни.
— Неплохо. Врачи говорят выкарабкается.
— Я бы хотела пойти с вами…
— Не говори ерунды. Тебе отдыхать нужно.
Разговор пришлось прервать так-как вошла миссис Уизли и сказала всем (кроме Лиссы конечно) помочь с подготовкой комнат. Лиссу оставили в одиночестве, только изредка кто-то входил что-бы узнать как у нее дела. Ближе к обеду приехала Гермиона и привезла с собой вещи и палочку Лиссы. Она долго корила сестру за безответственное отношение к своей жизни и читала нудные лекции на тему «ты слишком легкомысленна» или «тебе стоит думать о других». Спасла Лиссу, как не странно, миссис Уизли, позвав девочек на обед.
Но за чудесное спасение от Гермионы Лиссы пришлось расплатиться лишней порцией рагу. После обеда Сириус предложил (дабы отвлечь детей Уизли) украсить дом. Миссис Уизли приняла идею с большим энтузиазмом и вся компания была втянута в развешивание праздничных украшений. Только друзья использовали это время не по назначению, расспрашивая Лиссу о том, что поручал ей Дамблдор. Девушка не знала, может ли она рассказать друзьям о кентаврах и чувствовала себя виноватой. Закончилось все тем, что она под предлогом плохого самочувствия отправилась в уже подготовленную комнату.
Отчасти это было правдой. Она действительно очень устала. Все же прошлая ночь выдалась ужасно трудной. Войдя в комнату, Лисса обессилено упала на кровать и уснула. Разбудил её голос Люпина.
— Лисса. Вставай.
— Что? Где? А, это вы. — она устало потерла глаза.
— Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, спасибо.
— Ты сможешь спуститься?
— Да, конечно. Разве уже ужин?
— Нет. У Ордена собрание. Ты нам нужна.
— Я уже бегу. — Лисса тут же вскочила с кровати и пошатнулась. — Хотя нет. Пожалуй просто иду.
Люпин мягко улыбнулся и помог девушке спуститься к кухне.
— Почему так долго, Римус? Что-то случилось? — озабочено спросил Сириус, стоило им только войти.
— Она просто спала.
— Не надо было будить ребенка. Ей нужен покой!
— Молли, она уже не ребенок.
— Ей всего шестнадцать*, Сириус! Вспомни…
— Давайте не будем возвращаться к этому разговору. — прервал спорящих Люпин. — У нас есть дела посущественней.
— Да.
— Вот и хорошо. Садись, Лисса. — он указал на стул и сел рядом. — Расскажи нам все, в мельчайших подробностях, о твоем визите к кентаврам.
Лисса подробно пересказала все, что случилось той ночью.
— Значит, они отвергают любую мысль о служении кому бы то ни было? — переспросил Грозный Глаз.
— Именно так.
— Думаю, в таком случае на счет кентавров можно почти не волноваться. Я…
— Подождите. — прервала мракоборца Лисса. Вопрос который она хотела задать не давал ей покоя целый день. — Я хочу сказать, — нерешительно начала она, — не думаете ли вы, что из-за того, что они приняли мой приход как оскорбление, они могут пойти за Пожирателями. Если те пообещают им какие-то привилегии или еще что-то в этом роде.
— Вопрос довольно уместный, Лисса. Но я не думаю что если они так встретили посланника Дамблдора, который всегда их защищал, они с большей приязнью отнесутся к Пожирателям. — ответил ей Кингсли.
— Хорошо. — у девушки будто камень с плеч свалился. — И еще. Я могу рассказать об этом Гарри, Рону и Гермионе?
— Думаю да. — миссис Уизли обреченно вздохнула. — Можешь идти.
— Спасибо.
Когда за ней захлопнулись двери, Лисса тут же поспешила к друзьям.
— Вам еще интересно знать где я была той ночью? — Спросила она, остановившись на пороге.
— Конечно! — горячо воскликнул Рон. — Валяй.
И Лисса во второй раз пересказала события той злополучной ночи.
— Круто!
— Это совсем не круто, Рон! Она могла погибнуть! Ты могла даже не вернуться оттуда!
— Гермиона, не начинай! Тошно уже от твоих лекций! Особенно после твоей затеи с Отрядом Дамблдора.
— Это совсем другое.
— Лисса права, Гермиона. Ты преувеличиваешь.
— Спасибо, Гарри.
— Ну ладно. Но ты не думаешь что из-за твоего визита они могут переметнуться к Сами-Знаете-Кому?
— Кингсли говорит, что это маловероятно. Для них невыносима мысль о служении.
— О чем еще они говорили? Упоминала о том оружии, или что делал мистер Уизли в Министерстве?
— Нет. Меня позвали только рассказать о моем деле. И все. Думаю, они знали, что услышь я что-то важное вы тут же узнаете об этом. А Орден этого не хочет.
— Я думаю…
Что думает Гермиона друзьям узнать так и не удалось.
— Давайте идите ужинать. Молли приготовила отменное тушеное мясо. — Сириус вошел в комнату, прерывая тем самым их разговор.
— Идите, я догоню.
— Сириус, останься с ней. — сказала выходя Гермиона. — Мало ли что у нее на уме. — и бросила на сестру недоверчивый взгляд. Лисса закатила глаза.
— Хорошо. Иди, Гермиона.
Когда сестра вышла, Лисса плюхнулась на кровать. Сириус подошел и погладил её по спине.
— Пошли есть. Тебе сейчас нужны силы.
— Я устала.
— От чего?
— От всего. От бесконечной череды уроков, заданий, разговоров о Волан-де-Морте. Устала что-то скрывать, недоговаривать. Я хочу отдохнуть. Я хочу ответов.
— Ответов на что?
— На свою жизнь.
Сириус промолчал. Слишком знакомо ему было это чувство. Чувство душевной усталости. Когда уже ничего не нужно.
— Рано или поздно ты их найдешь. Но сейчас… — он подхватил Лиссу на руки. — Тебе нужно поесть.
Она улыбнулась.
— Пусти! Я и сама дойду! — Сириус рассмеялся. — Люблю твой смех. — она оглянулась по сторонам и, убедившись что никого рядом нет, поцеловала его.
— Давай, скорее. Молли будет ругаться.
Ужин действительно был восхитительный. Лисса вдоволь наелась и отправилась спать. Спала плохо, то и дело просыпаясь и шарахаясь от каждого звука.
***
Радость Сириуса от появления гостей, и особенно Гарри, была заразительна. Он уже не был хмурым гостеприимцем, как летом, — теперь он был полон решимости подарить ребятам не меньше, а то и больше удовольствий, чем доставил бы им праздник в Хогвартсе. Он трудился без устали, с их помощью убирая и украшая дом, и к сочельнику дом стал неузнаваем. Потускневшие люстры опутаны были теперь не паутиной, а гирляндами из остролиста, золотой и серебряной канителью, на вытертых коврах искрились сугробы волшебного снега, большая елка, добытая Наземникусом и украшенная живыми феями, заслонила от глаз родословное дерево Сириуса, на сушеные головы эльфов нацепили красные колпаки и белые бороды, как у Санта-Клауса.
В порыве рождественского духа близнецы откопали в глубинах дома старый магловский приемник (чем породили море новых шуточек о любви Сириуса к его семье) и теперь по всему дому разливались рождественские песни. Естественно они то и дело заставляли Вальбургу разоряться бранью каждый громкий такт. Лиссу, только-только выходившую с (как назвала это миссис Уизли) «пост травматической депрессии» это немало раздражало и однажды она просто не выдержала.
— Закрой свой рот, мерзкая мазанина! — Вальбурга шокированная таким обращением замолчала. — А теперь послушай меня. Твой сын, которого ты называешь предателем, один из самых смелых и благородных людей, которых я знаю! Не вровень всей вашей омерзительной семейки! Осквернители крови, пожалуй единственные, которых можно назвать по настоящему чистокровными волшебниками! Мерзкий полукровка во много раз превосходит всех твоих предков! А что касается грязнокровки, поверь, у маглов есть отличное средство избавляться от надоевших картин! И я не премину им воспользоваться, если ты еще хоть раз откроешь свой грязный рот! Я понятно объяснила?!
Мать Сириуса не ответила ничего. Но портьеры задернулись. Лисса расплылась в улыбке. Ей стало несравненно легче. Сзади послышались хлопки. Девушка обернулась и увидела Сириуса. За ним толпилась половина обитателей дома номер 12. Они смотрели на нее широко распахнутыми глазами.
— Что? Она меня достала.
— Знаешь, Сириус, — обратился к другу Люпин, — она начинает меня пугать.
— Вот это наша школа! — Разом воскликнули Фрэд и Джордж.
— Что здесь за столпотворение? Вы что, уже нарядили елку? Что случилось? — миссис Уизли протолкнулась сквозь толпу.
— Все в порядке, Молли. Мы уже идем наряжать.
Все расходились по «постам», а Сириус остался стоять пропуская всех вперед.
— Знаешь, ведь раньше её только отец мог успокоить. Наверное единственное что меня в нем привлекало. А теперь… Думаю она долго не решиться открыть рот.
— Это почему?
— Ты просто не видела себя со стороны. Такая грозная. Куда там дементорам!
Лисса рассмеялась и толкнула его локтем.
В гостиной Гермиона с Люпином что-то горячо обсуждали, напрочь забыв о ёлке и украшениях. Из приемника Фрэнк Синатра пел Let it snow и Лисса вспомнила их Рождество, когда еще был жив Алекс. Но девушка отогнала грустные мысли пообещав себе не отягощать ими сестру и не портить атмосферу Рождества в доме, который наконец стал похож на жилище, а не на унылое заброшенное здание.
В углу комнаты стояла огромная пушистая ёлка и источала приятный запах хвои.
— Не хочу прерывать вашу дискуссию, — вмешался Сириус в разговор Люпина и Гермионы, —, но Молли убьет нас, если не нарядим дерево. А где, Рон?
— Не знаю. Наверное вместе с Гарри пошел к Клювокрылу.
— Ладно. Не будем ждать их. Вон в том ящике старые игрушки и все остальное. — он указал на огромный ящик, который оказался полным невероятно красивых ёлочных украшений.
Под пение магловских исполнителей работа шла быстро и весело. Со стороны и не скажешь, что в этой компании оборотень, вечно терзаемый укорами совести, бывший узник, осужденный ни за что и девушка, которая не может простить себя. Они напоминали дружную семью. Настоящую семью.
Заиграла новая песня. Лисса её отлично знала. Глаза сами нашли сестру и засверкали заговорщическим блеском.
— Нет, Лисса! Даже не думай! — воскликнула Гермиона, поняв что у сестры на уме.
В ответ девушка только рассмеялась и, под удивленные взгляды Сириуса и Люпина, подбежала к сестре и повела в танец. Сопротивление Гермионы было недолгим и безрезультатным и вскоре девушки кружились по комнате, громко подпевая и смеясь. Когда песня наконец закончилась, они остановились переводя дух.
— Ты не пела с тех пор, как… — сказала наконец Гермиона.
— Знаю. Прости меня, Гермиона. Я была ужасной сестрой. Думала о том, как мне тяжело, совсем забыв о тебе. Сегодня, я хочу чтобы все было как прежде. Чтобы ты была счастлива. Я люблю тебя, сестренка.
— Я счастлива уже оттого что мы вместе. Я тоже люблю тебя.
Девушки крепко обнялись и так и стояли.
— Осталось самое главное. — прервал их Люпин.
— Звезда. — Сириус достал из отдельной коробки сияющую, золотую звезду.
— Давай, Гермиона. Повесь её.
— Нет. Ты всегда это делала.
— Но…
— Нет. Помнишь? Алекс всегда садил тебя на плече и ты вешала звезду. — она подмигнула, и не успела Лисса понять что происходит, она уже сидела на плече у Сириуса. Гермиона снизу широко улыбалась.
— Держи. — Люпин протянул ей звезду.
Она взяла её и надела на верхушку. Тут же сильные руки опустили её на землю.
— Нет, ну её правда не кормят. — сказал Сириус.
Все рассмеялись, а Гермиона вновь обняла сестру. Только теперь она утащила с собой и, стоящего рядом, Люпина. Сириус подвергся тому-же действию. В этот момент открылись двери и вошли Рон и Гарри. Увидев обнявшихся они поспешили присоединиться (попутно едва не переломав всем ребра). За ними вбежали близнецы Уизли и Джинни.
— Рождественские объятия!!!
Но теперь это уже напоминало неясное чудовище издающие звуки, средние между смехом и стонами. Когда монстр вновь стал девятью смеющимися людьми они обнаружили что за ними наблюдают еще двое. Пока они занимались украшением дома, мистера Уизли привезли из больницы.
— Отец!!! — тут же кинулись к нему Фред, Джордж, Рон и Джинни.
— Тише, тише! — успокоила их мать. — Вашему отцу нужен покой. Поэтому, все быстро вниз на ужин!
Изрядно проголодавшиеся все накинулись на ужин. А после ужина все отправились спать, в ожидании и предвкушении подарков.