Свинцовые облака

V

Клара сидела возле окна на кухне и смотрела на грязь, что никак не хотела сползать с лика безжизненных улиц. Я стоял рядом и думал о солнце, которое по-прежнему скрывалось за тёмными облаками, неистово штурмующими наши края вот уже несколько дней к ряду. В это странное утро мне хотелось стать кем-то другим, лишь бы не видеть ту грусть, что засела во впавших глазах измождённых стариков-колясочников и молодёжи, которая мечтала когда-нибудь выбраться из этого гниющего заживо могильника.
Где-то на первом этаже играла радиола. Мелодия тягуче разливалась по коридору, медленно заглядывая в столовую и заливаясь нам в уши прозрачным потоком. Я заметил, как Клара стучала пальцем по подоконнику в такт мелодии.
– В молодости любила эту песню, – мечтательно сказала она и повернулась ко мне. В её глазах блистала безмятежность. – Надеюсь, тебе тоже она нравилась.
– Я не настолько стар, как выгляжу, – отпарировал я, не понимая смысла её выпада. – Мне всего-то тридцать.
– Честно, по тебе и не скажешь, – она смущённо усмехнулась и вновь отвернулась к окну, рассматривая окрестности. – Я не хотела тебя обидеть. Во всяком случае, мне бы этого не хотелось делать, даже если эсэсовцы приставят мне пистолет к виску.
– Сильное заявление, – пробурчал я и скрестил руки на груди. – Не сглазь только. А то худо всем будет.
– Война далеко от нас, Генри, – спокойно сказала она, словно в слове "война" не было никакого ужасного подтекста.
– Нам хочется так думать.
– Это вряд ли.
– Тогда почему ты так в этом уверена?
– Я слушаю радио. Они каждый день передают новости с фронта.
– Немецкое радио никогда не будет говорить о своих поражениях, так что надеяться не приходится.
– Какой же ты ворчун! – шутливо выругалась Клара и подошла к плите, на которой я только что заметил турку с кофе. – Лучше выпей, – она поставила дымящуюся чашку ароматного кофе на стол и жестом указала садиться за стол. – Думаю, тебе легче станет.
– От кофе ощущение опасности редко пропадает. Только если ты не в концлагере, – ответил я и сел за стол. Мой взгляд на упал на тень в коридоре, приближающуюся к столовой с каждой секундой. Судя по форме, это был колясочник.
И я оказался прав. Стоило мне сделать один глоток, как в лучах рассветного солнца показался Герберт. Выглядел он довольно измученным.
– Что случилось? – спросил я. Мужчина бросил на меня грустный взгляд и не начинал говорить, пока не доехал до обеденного стола. Со скрипом остановившись, он вздохнул:
– Роберт, что же ещё.
– А я-то думал, ваш спор уже давно разрешён. Уж не думал, что вы продолжите эту бессмысленную войну.
– Так я и не хотел, – разочарованно сказал Герберт. – Это всё он. Как не встречу его на улице, так всё: перепалка, крики, люди подходят и начинают что-то друг другу доказывать. А оно мне надо?
– Раз ты продолжаешь выходить на улицу, то да, – встряла в разговор Клара, в это время готовящая кружку кофе и для Герберта. – Просто избегай Роберта. Ты же его знаешь. Тот ещё бунтарь.
– Так он будто бы преследует меня, ей богу! – повысил тон мужчина и посмотрел в окно. – Нет, ну вы посмотрите! Цирк, да и только!
И вправду, то, что я и Клара увидели за окном не поддавалось никакому объяснению. Роберт стоял на старой картонной коробке и что-то яростно объяснял толпе зевак, стоявших прямо перед ним. Они смотрели на него с интересом и даже со страхом. Конечно же, прочитать по губам то, о чём он говорил, оказалось невозможным.
– Надо послушать, что он там втюхивает людям, – серьёзно сказала Клара. Затем посмотрела на меня. – Генри, ты идёшь? Как-никак в тебе он видит хоть человека – одна я с ним не справлюсь.
– А оно вам надо? – спросил Герберт. – Он же как ошалелый будет доказывать свою правоту.
– Но ты же понимаешь, что это переходит все границы? – я нахмурился и встал рядом с Кларой. – А вдруг окажется, что ты прав и буря действительно заденет нас? Кто будет разубеждать? Лучше уж на корню приструнить этого саботажника.
– А если окажется, что я всё это время ошибался? Получается, я поставлю на уши весь город и подниму панику, а всё останется так же, как и прежде. Кто-то уедет сразу же после того, как я скажу им о буре. Кто-то до конца останется в городе. Но ничего хорошего в этом нет.
– Роберт ничем не лучше, – заявил я. – Он тоже сеет неразбериху.
– Оба хороши, – небрежно бросила Клара и вышла на улицу. Я поковылял за ней.
Из-за туч ещё не выглядывало солнце. Облака огромными кораблями плыли в вышине, словно криво отлитые свинцовые слитки, готовые упасть на землю и раздавить тех, кто заслуживал этого больше всего. Они плыли тихо, безмятежно, но так же угрожающе близко. Гул начинающегося дня опускался на нас, и, казалось, это бомбардировщики готовятся напасть на наш безмятежный и вместе с тем напряжённый край.
Я шёл к Роберту. Вокруг него образовалась толпа, плотной стеной, окружившая мужчину, что громогласно заявлял с высокой коробки.
– ...И ничто в мире не заставит нас бросить самый прекрасный город! – он, казалось, уже срывался на крик. Он брызгал слюной, и капли падали на его тёмный пиджак, оставляя странный вульгарный узор на воротнике.
Я стоял и смотрел на Роберта. Не знал, что и думать – каждое его слово, каждый жест мог стать причиной многих бед в нашем городе, которые могут принести смерть и страдания каждому из нас. Он стоял на импровизированной сцене, кричал во всё своё старческое горло, но не брал во внимание последствия своих действий. Кто знает, может, сейчас он обрёк сотни людей на неминуемую гибель, заставляя остаться здесь, в городе.
И когда чёрные угольные облака нависнут над городом, когда ветер начнёт срывать хлипкие крыши домов, когда люди наконец-то одумаются, будет уже поздно. Чёрная жёлчь отчаяния и паники захлестнёт их с головой и в беспамятстве они убьют Роберта и тех, кто был на его стороне. Они заберут его с собой в ад, чтобы там он смог выстрадать то, что пережили они. Их скелеты ещё долго будут находить в здешних краях, и только те, кто смог пройти через бурю, смогут назвать виновника всего этого хаоса.
Паника порождает жажду жизни. А жажда жизни убивает совесть.
Завидев меня и Клару в толпе, Роберт вдруг осёкся на полуслове и со страхом в глазах посмотрел на нас.
– Что вы здесь делаете? – испуганно спросил он. – Не видите, я город спасаю!
– Тот же самый вопрос я хотела бы задать тебе, – с металлом в голосе проговорила Клара. – Чем ты вообще занимаешься? Заняться нечем?
– Я хоть что-то делаю, – буркнул тот. Затем посмотрел в окно нашей общей кухни и, увидев поникшего Герберта, повернулся к нам. – В отличии от него, – и указал пальцем на оконную раму.
– Слова не помогут, – сказал вдруг я, покрепче вцепившись в трость. – Нужны действия.
– Надо начинать с малого, – отпарировал Роберт.
– Ты этим занимаешься уже неделю, – встряла Клара и подошла чуть ближе к толпе. Люди в шоке жались к спасительной коробке на которой и стоял виновник торжества. – Не пора ли перейти к действиям? – и Клара, и я знали, что Роберта очень сложно переубедить, но спросить всё равно стоило. Я кивнул Кларе в знак благодарности за то, что этот вопрос не пришлось задавать мне.
– Мы ещё не готовы действовать. Не мешай мне, – обиженно бросил Робби и вновь начал что-то проповедовать толпе. Но половина из тех, кто был там, уже оглядывались на нас с Кларой и ждали, что мы вновь встрянем в этот бессмысленный диалог.
– Дуралей, – только и сказала Клара и, развернувшись, ушла внутрь здания общежития. Я остался стоять и напряжённо смотрел на Роберта.
– Чего ты-то хочешь? – Роберт развёл руками.
– Чтобы ты перестал нести чепуху.
– Какая же эта чепуха?
– Обыкновенная. Если захочешь, мы все вместе тебе разъясним.
– Не надо, – отрезал Робби. – Сам со всем справлюсь.
Я покачал головой и вышел из душной толпы, где над ухом я слышал тяжёлое дыхание людей, что устали стоять и слушать его. Они толкались, а жар их тел превращал сборище в настоящую баню. Повезло, что Клара не решилась залезть в это сборище. Под томное молчание я вышел и направился в сторону фермы. На миг я обернулся в сторону общежития и увидел в окне Герберта и Клару. На их лицах застыл немой вопрос "куда ты?", но мне не хотелось ничего разъяснять. Мне хотелось начать что-то делать, как это делал Роберт.
Через пару сотен метров гул толпы вновь донёсся до меня. Робби продолжал что-то упорно доказывать и наверняка не раз попытался оклеветать меня и Клару.
На горизонте я увидел огромный нарост фермы Берга. На полях работали люди. Сам же хозяин производства стоял на пороге своего огромного особняка и надменно смотрел вдаль, на поля. Он знал, что здесь ему нет равных, что на его территории ему никто не смеет перечить, поэтому и чувствовал себя так. По крайней мере, так казалось.
Стоило мне подойти ближе, как Берг встрепенулся и сначала с яростью, а затем, увидев, кто пришёл, с радушием в глазах посмотрел в мою сторону.
– Генри, какая встреча! Зачем пожаловал?
Небось, надоело сидеть дома целыми днями?
– Был бы дом, – вспомнив события трёхгодичной давности, понуро ответил я.
На мгновение воцарилось тяжёлое душное молчание степей.
– Прости, забыл, – запоздало спохватился Берг и указал рукой на поля. – Как видишь, у нас тут работа полным ходом идёт. Люди пашут, я смотрю на всё это и зарабатываю деньги. Всё по-старому, если ты пришёл, чтобы узнать, как у меня дела.
– Где Майкл? – спросил я, не найдя его на поле.
– Майкл? – переспросил Берг. – Взял отгул. Он заслужил. Работал, не покладая рук. Зачем он тебе?
– Поговорить хотел.
– О чём же, если не секрет? – мужчина поправил свой пиджак, который еле-еле застёгивался на грузном теле, затем дотронулся до своих завитых усов. Мне он показался в тот момент вылитым кайзером, только ещё чуть более надменным.
– Не хочу распространяться, – пересилив себя, ответил я и старался больше не смотреть Бергу в глаза. Ожидая гнева, я почувствовал, как внутри меня всё похолодело. Но вопреки моим ожиданиям он ответил очень спокойно:
– Понимаю. Секреты есть у каждого из нас, даже у меня. Не каждый, правда, может хранить их до конца жизни. И не всякий достоин узнавать о них, я ведь прав? Хотя, какая в общем-то разница? – Берг спустился с крыльца своего дома и развёл руки перед полями. – Видишь всё это, Генри? Когда-то здесь не было ничего. А теперь процветающая империя злаковых. Каково? Чувствуешь величие?
Я кивнул. Берг поднялся обратно на крыльцо и подошёл вплотную. Остановился возле меня и, наклонившись над ухом, прошептал:
– Это хорошо. Потому что даже у такой процветающей фермы есть свои секреты. Но их я тебе расскажу как-нибудь потом, когда в округе не останется ни единой живой души.
По моей спине заструился пот. Сердце забухало чаще.
– Не пугайся ты так! – отпрянул тот и засмеялся. – Я же шучу!
Я грозно смотрел на Берга. Он заливался смехом словно объевшийся рыбой тюлень. От него разило одеколоном за версту, и от этого тошнотворного запаха и странного противного смеха, мне казалось, что этот человек родился где-то в подполье у животных, который по счастливой случайности попал к нам. Или по несчастливой.
– Ладно, что-то я расхохотался, – прервал себя владелец фермы. – Тебе был нужен Майкл? Как я тебе говорил, у него выходной, но я не знаю, где он обычно их проводит.
– Спасибо, мистер Берг.
– Да не за что, Генри. Знай, что я всегда готов принять тебя обратно в свои ряды. Работников как всегда не хватает процветающей империи, – мужчина перевёл взгляд на трость в моей руке. Я заметил его смущение.
– Не надо извиняться за тот случай с ямой. Что было, то было. Всё равно уже ничего не исправить.
– Как бы то ни было, я чувствую себя виноватым, – ответил Берг. – Этого бы не случилось, не увлекайся я тогда охотой на медведей. И кто меня надоумил приказать выкопать яму прямо на поле?
– Сам чёрт, – сказал я раздражённо, не желая вспоминать эти сумасшедшие дни, в которых всё место было отдано боли и моим слабым стонам отчаяния, от которых не хотелось жить никому. Каждый тогда смотрел на меня с невиданной скорбью, словно уже стояли над моей могилой, а не над больничной койкой. А я отвечал им сдавленным хрипом и скупыми слезами на впавших глазах.
Берг положил тяжёлую руку мне на плечо.
– Всё равно прости. Знаю, тебе это не поможет, но пособие я тебе выплачиваю исправно, так что с этой стороны никаких претензий быть не может.
– И на этом спасибо, мистер Берг. Мне нужно идти.
– Доброго дня, – ответил тот и ушёл в поле, поближе к своей империи.

В середине дня мы с Майклом с интересом наблюдали за открытием наблюдательной вышки в одном из полей, разрешение на строительство которого выдал сам хозяин. Она выглядела неказисто, местами даже убого и совсем небезопасно, но на большее расчитывать и не пришлось – лесорубы и так сломали слишком много деревьев для её постройки. Теперь в лесах за общежитием была целая поляна выкорчеванных пней, которых теперь ожидало лишь медленное разложение под тёплым летним солнцем. Двое парней, что занимались постройкой, теперь стояли на самой вершине и махали тем, кто оказался внизу. Там, на верхнем этаже, стоял большой телескоп, с помощью которого специально назначенные люди смогли бы наблюдать за бурей издалека и заранее сказать откуда и куда она движется. Всё-таки Берг был куда более предусмотрительным, чем я думал. И делал он намного больше, чем тот же Роберт, который только и мог, что кричать на улицах словно умалишённый.
Парней на вышке звали Карл и Альфред. Оба молодые – всего девятнадцать-двадцать лет – теперь они служили на благо своей малой родины и Бергу, который решился взять их под своё крыло. Хозяин империи злаковых стоял недавнего от вышки и мечтательно смотрел на неё, щурясь от яркого солнца, что наконец-то выплыло из-за гущи облаков. Огромная тень вышки падала на дорогу и погружала толпу в полумрак.
Рядом со мной стоял Майкл. Он о чём-то думал и совершенно забыл, что это торжественное открытие, а не траур.
– Что случилось? – спросил я и вывел парня из транса. Тот встрепенулся и нахмуренно посмотрел на меня.
– Не знаю, – ответил он. – Вроде бы вышка это хорошо, но... не знаю. Мне кажется, идея слабая и вряд ли работающая. Но мистеру Бергу хочется думать иначе.
– Всем нам хочется думать иначе, – парировал я. – Никто не хочет умирать, но все твердят о смерти, как о чём-то обыденном. Всё ищут пути отступления в случае необходимости. Для кого-то это наблюдательная вышка и огромные поля злаковых, а для кого-то – всего-то несколько марок.
– Думаю, вообще мало кто понимает, что вещи никак нам не помогут.
– А что тогда нам поможет?
– Надежда и знание.
– Это почему же?
– Надежда помогает нам не опускать руки. А знание поможет преодолевать трудности.
– А у нас это есть?
– Только надежда, – грустно вздохнул Майкл и посмотрел на вершину вышки, где всё ещё стояли Карл и Альфред и уже пытались высмотреть вдали надвигающуюся бурю. "Естественно, у них ничего не выйдет," – думал я, щурясь от яркого солнца.
Где-то сзади слышался раздражённый голос Роберта, кричащий что-то вроде: "Да никакого толку в этой вышке нет!", лавирующий между людьми, застывшими перед огромной конструкцией.
Скоро всё должно измениться. Я знал, что это не просто так. Люди верят Герберту. Это определённо. Иначе кто бы стал строить вышку, зная, что буря всё равно пройдёт мимо? Начало конца уже нависло над нашим умирающим городом, и ничто не могло сдержать эти огромные свинцовые облака, что могут стереть всех нас с лица Земли.
А мы молчаливо ждали своей смерти. Как и всегда.