Свинцовые облака

VI

В комнату осторожно вошёл Майкл.
– Я слышал, в западной Германии дирижабли пускают.
– Правда? – я отвернулся от влажных листьев папоротника и поставил лейку на холодный деревянный пол. – Надеюсь, жертв не было.
– Жертвы есть всегда, – расстроенно сказал Майкл и сел на кровать. Увидев рядом с собой трость, подал её мне. Я отмахнулся:
– Я пытаюсь обходиться без неё. Хотя бы не на улице. Хотя бы здесь.
– Больно?
– Когда настроение ни к чёрту, то ещё как. Но я уже начинаю вновь привыкать ходить свободно. Как Маргарет? Ей, надеюсь, лучше?
– Она не хочет об этом разговаривать, – сказал Майкл. – Говорит-де рассказывать об этом ещё больнее. Не знаю, что на неё нашло в последние дни. Молчит целый день, почти не встаёт, не могу смотреть на неё спокойно – сердце кровью обливается. Может, ей нужен психолог или что-то типа того.
– Ей нужно время, – ответил я и прошёл круг по комнате в полной тишине, чувствуя, как душный воздух разбивается о моё тусклое лицо. – Время лечит, как мы все это знаем.
– Не всегда, – вздохнул парень и подошёл к слегка запылённому окну. – Маргарет не в состоянии пока ничего делать.
– Я тоже только начал избавляться от трости, – я встал позади него. Его большой силуэт сиял в лучах утреннего солнца. – А ведь уже три года прошло. И потрясений тогда случилось в разы больше, сам знаешь. Но время заставило меня убрать мрачные мысли поглубже в голову и не вспоминать об этом никогда.
– А ты не думал, что просто забыть недостаточно?
– Думал. Каждую ночь думаю.
– И как успехи?
– Не думаю, что ты бы захотел услышать правдивый ответ, – я обошёл Майкла и встал возле подоконника и для вида, чтобы хоть чем-то занять руки, отодвинул горшок с цветком. От него остался след.
Я смотрел вперёд, на улицу, где не было этого тягучего молчания, не было отчаяния в голосах людей, которых я отчётливо слышал каждый божий день. Они ходили по миру с угрюмыми лицами, плакали по ночам и прятались от яркого света в тенях своих каменных гробов, надеясь, что это пройдёт само собой. Все мы были такими. И я, и Майкл, и Маргарет, и даже Роберт с Гербертом. Мы жили практически вместе, но какой в этом смысл, если мы всё равно чувствовали себя одинокими? Я помню эти тяжёлые взгляды, но понять, что же за ними скрыто, так и не смог. Майкл смотрел на меня, и мне становилось сначала страшно, потом по телу разливался ртутью холод, а затем наступало тепло.
Он тоже был в отчаянии. Как и все мы.
– Я так больше не могу, – я услышал сдавленный горем голос Майкла. Услышал, но не обернулся. –  Помоги мне, Генри. Я сделаю всё, что угодно.
Я не отвечал несколько мгновений, но за это время успел осознать, что так и не понял смысла его просьбы.
– Помочь с чем? Как я тебе, чёрт возьми, могу помочь, если никто так и не смог помочь мне?! – обернувшись, я яростным взглядом посмотрел на Майкла. Он выглядел очень подавленно. Мой голос оглушил эту комнату и нас заодно, отчего в ушах стоял неровный, уже затихающий гул.
– Ты смог выжить. Не знаю, смогу ли я. Маргарет... она... она ещё так молода, – на его глазах выступили слёзы. Я продолжал смотреть на парня. – Помощь нужна и ей, и мне. Она будет отказываться, она не хочет выносить сор из избы, но... как я могу оставаться в стороне, зная, как она страдает?
– Я не избавитель от боли, Майкл. Пойми меня тоже. Я не смогу вечно впитывать всё, как губка. Я не железный, и никто из нас не смог бы выдержать всего того, что пережили все люди в этом треклятом городе. Знаешь, почему мы до сих пор живы? Как ты там говорил? Надежда? Так вот, у нас она есть. И, как видишь, её нам вполне достаточно, чтобы продолжать существовать. А уж жить мы должны сами, так что не думаю, что я смогу выдержать то горе, что обрушилось на вас обоих, – я нервно теребил листок злосчастного папоротника. Во мне кипела беспричинная ярость на Майкла. Он не виноват: парень просто искал укрытия от этого ада и думал, что найдёт его во мне. Но кто же знал, что я сам полон этой жёлчи? – Я не хочу тебя обидеть, Майкл. Хочу, чтобы ты жил счастливо с Маргарет, потому что вы достойны лучшего. Лучшего, чем этот город, чем эти треклятые поля и Берг. Просто нам всем не повезло. И потеря ребёнка – это нормально для здешних мест. Почти каждая его потеряла в этом доме.
Майкл смотрел на меня с неприкрытой злобой.
– Как ты можешь такое говорить о ней? Она не такая, как все. Она справится, и всё будет у нас хорошо, и не смей говорит так о моей жене, понял меня?!
– Так скажи ей это в лицо, – тихо ответил я и открыл окно, впуская вихрь жаркого воздуха.