Оствинд 3:Наследие Оры. (Ostwind 3: Aufbruch nach Ora 2017)

Глава 4

Семью часами позже, когда солнце уже скрылось за серыми облаками, Мика выползла из
окна своей комнаты. Все это время она занималась приготовлениями к грядущему
путешествию. Для начала девушка разбила Макса – старую добрую свинью-копилку.
Работая в Кальтенбахе, она скармливала этому безобразному творению из розовой керамики
каждую купюру, которую ей, не принимая возражений, совали в руки благодарные
владельцы лошадей. Многие считали обязательным еще и лично отблагодарить
занимавшегося с ними «заклинателя». Сумма набежала поразительная.
Далее Мика потратила несколько часов за компьютером, в общих чертах составляя маршрут:
из Генуи в Андалусию можно добраться на пароме, в Геную из Касселя шёл поезд, а до
Касселя от Кальтенбаха было примерно двадцать километров. Уложив в рюкзак одежду на
разную погоду и собрав еще одну сумку с самым необходимым для Оствинда, Мика уселась
писать письма. Одно – родителям, другое – Сэму и самое длинное – бабушке. Мика знала,
что фрау Кальтенбах вряд ли ее поймет. Ей даже не хотелось представлять, что бы сказала
бабушка на то, что она отправляется в путешествие с Оствиндом. Или точнее: ради
Оствинда. Поэтому Мика решила, что для всех будет лучше, если пожилая фрау узнает обо
всём, когда они будут уже далеко. Не менее длинное письмо предназначалось и Милану, но
вместо того, чтобы оставить его на старом секретере, Мика скомкала его и сунула в карман.
Рюкзак вместе с сумкой бодро скользнул по рифленой крыше и мягко приземлился в снег.
Плотно замотав на шее шарф, Мика в последний раз оглядела свою комнату, в которой на
удивление царил порядок, и выбралась на заснеженную крышу. За лето она не одну сотню
раз так покидала дом, но зимой для нее это было в новинку. Как оказалось, разница была
колоссальная. Стоило ей сделать шаг, как она тут же потеряла равновесие и, чуть не
закричав от неожиданности, скатилась по запорошенной крыше вслед за рюкзаком.
Приземление оказалось мягким.
Переведя дух, Мика, крадучись, пробиралась через темный двор. Каждый шаг давался ей все
уверенней: еще полгода назад она даже не могла себе представить, что вот так сможет уехать
из Кальтенбаха, но сейчас ей казалось, что она поступает верно. Оствинд дремал, но стоило
Мике отодвинуть задвижку, повернул к ней голову и навострил уши, будто только ее и ждал.
Мика проглотила комок в горле. Тяжело нагруженная, стояла она перед ним и знала, что
обратного пути нет.
– Готов? – прошептала девушка, и когда левое ухо Оствинда слегка подёрнулось, Мика
решила, что это добрый знак. Правда, вороной жеребец не сильно вдохновился, когда она
подошла к нему с меховым седлом. Когда все было готово, Мика довольно потрепала
Оствинда по шее. Фрау Кальтенбах, наверное, хватил бы удар, если бы она увидела, что
жеребец, за которого она в свое время заплатила целое состояние, напоминает навьюченную
ламу. Но ее внучка была уверена, что именно так они преспокойно смогут добраться до
Касселя. Открыв денник, Мика кивнула ему:
– На выход!
Стук копыт по каменному полу разносился по тёмным закоулкам конюшни, навевая жуть.
Но, кажется, их никто не заметил, кроме одной кобылки, которая с любопытством вытянула
шею, когда девушка проходила мимо. Мика остановилась на секунду и погладила светло-
розовый лошадиный нос.
– Привет, Мадам Баттерфляй! Хочешь составить нам компанию? – пробормотала Мика и,
почувствовав угрызения совести, пожертвовала кобыле яблоко из своих запасов.
Стоило выйти из конюшни, как она сразу же почувствовала, что с первым глотком чистого
прозрачного воздуха в Оствинда вернулась жизнь. Он спокойно стоял и всматривался в
темноту, полную неизвестности. Мика вскарабкалась ему на спину. Оба бросили последний
взгляд на Кальтенбах.
– Пока! – просто сказала Мика. При всем желании ей бы не пришло сейчас в голову ничего
лучше.
– Пока??? – отозвалось внезапное эхо. Мике понадобилось время, чтобы понять, откуда
донёсся вопрос. Как оказалось, в нескольких метрах от них стоял джип поместья. Кому
принадлежал голос, девушка поняла сразу, а теперь еще и увидела его обладателя. За рулем
джипа сидел Сэм, и он только что включил фары.
– Ты сбегаешь из дома посреди ночи и просто говоришь «Пока». Неубедительно, – сказал ей
Сэм через приоткрытое окно.
– Я написала тебе письмо. И, по-моему, недавно кто-то не желал со мной разговаривать, –
ответила Мика, однако в ее голосе не было упрека.
Сэм кивнул.
– Да. И я прошу прощения. Мы все-таки друзья, и я должен был тебя поддержать. Кстати,
поэтому я тут.
– То есть как это? Откуда ты вообще знаешь, что я сбегаю?
– Во-первых, я тебя не первый год знаю. Во-вторых, примерно полчаса назад, когда я
перебирал уздечки в конюшне, то случайно увидел странный предмет, который вывалился из
окна твоей комнаты. На мешок было похоже.
Мика ухмыльнулась.
– К сожалению, это была я. Бабушка порадуется, потому что когда сойдет снег, она свои
любимые рододендроны не узнает. Они теперь плоские.
Сэм улыбнулся в ответ, и Мике стало легче.
– В общем, я пошел в твою комнату: тебя там не было, но я нашел письмо. И раз тебя не
отговорить... А тебя не отговорить? – Сэм вопросительно посмотрел на Мику. Та только
отрицательно помотала головой. – Так вот... Я хотя бы позабочусь о том, чтобы вы оба не
заблудились где-нибудь посреди ночи или, еще чего хуже, замерзли.
– То есть? – Мика все еще не понимала.
– То есть мне срочно понадобилась практика в вождении джипа с нашим коневозом, –
терпеливо объяснил Сэм, и Мика вопреки холоду почувствовала, как сердце наполняется
теплом. Старый добрый Сэм!
– Кстати, а куда мы вообще направляемся? Ты в письме этот момент опустила.

– В Геную? – Сэм ошарашено уставился на Мику, будто вместо итальянской Генуи она
назвала ему Тимбукту. Они уже сидели в машине, а Оствинд сам зашел в коневоз. Свежее
сено и три яблока убедили его отказаться от путешествия до Касселя на своих четырех.
– Можешь подбросить нас до вокзала. Оттуда рано утром идет поезд, на который вроде бы
можно с крупными животными, – быстро сказала Мика. Она ни в коем случае не хотела
злоупотреблять расположением Сэма. Однако тот уже завел машину.
– Брось! Я сказал, что отвезу, значит, отвезу. Сейчас забьем на навигаторе и поедем, – с
этими словами Сэм решительно закликал по маленькому экрану. – К тому же я никогда не
был в Баварии, – весело добавил он.
Мика хотела что-то сказать, но ее опередил монотонный голос: «Генуя, Италия. 13 часов и 4
минуты. Хорошей поездки!». Сэм, не говоря ни слова, посмотрел на нее, а Мика лишь
пожала плечами.
Поездка в Италию вместе с пробками заняла 14 часов 38 минут. Однако вместо подробного
рассказа о том, как там поживает Фанни, на который парень втайне надеялся, единственное,
что слышал Сэм – было спокойное Микино дыхание. Та провалилась в глубокий сон, стоило
им выехать из Кальтенбаха. И, несмотря на рискованную манеру вождения и не менее
сомнительный музыкальный вкус Сэма, она и не думала просыпаться. Немного
разочарованный, тот переключил на рок, надеясь, что хоть электрогитара ее разбудят. Зря.
Мика проснулась только тогда, когда в нос ей ударил морской воздух. Она распахнула глаза
и увидела солнце.
– Я немного вздремнула? – хриплым со сна голосом спросила она, поудобнее устраиваясь в
кресле.
– Совсем немного. Всего 13 часов 47 минут, – сухо ответил Сэм. Мика криво улыбнулась.
– Правда? И мы уже…, – но продолжить девушка не успела, поскольку в этот момент Сэм
еле вписался в очередной резкий поворот, и перед ними раскинулось сверкающее на солнце
серо-зеленое море! Они были почти на месте.
Ровно час спустя джип Кальтенбаха въезжал в огромный порт Генуи. Пришвартованные
корабли напоминали гигантских китов, выбросившихся на берег. Везде суетились туристы.
Рабочие порта занимались погрузкой контейнеров, люди на автомобилях суетились возле
парома. Сардиния, Корсика, Палермо было написано на указателях, но Сэм от удивления не
мог понять, куда ехать. Сегодня утром он впервые в жизни увидел море, да еще и огромные
корабли.
– Эй! – Мика вовремя заорала ему в ухо, увидев, что джип выкатывается на встречную
полосу прямо под огромный грузовик. В последний момент Сэм выкрутил руль, машину
немного занесло… Из прицепа позади них донеслось возмущенное ржание.
– Прости! – крикнул Сэм и осмотрительно затормозил в конце длинной автомобильной
очереди перед огромным бело-голубым паромом. «Малага» было написано на указателе.
– Вуаля! – Сэм заглушил двигатель и выжидательно посмотрел на Мику. – Ты уверена, что
хочешь пересечь море? Абсолютно одна?
Мика кивнула.
– Во-первых, я не одна. А во-вторых… ты можешь поехать с нами, – она с надеждой
посмотрела на Сэма и внезапно поняла, как сильно хочет, чтобы тот согласился.
Но Сэм только покачал головой.
– Нет. В смысле, я бы с радостью. Честно, – он огляделся. – Я вот никогда не подумал, что
море… оно такое. С ума сойти можно!
Его карие глаза буквально загорелись от предвкушения приключений, и Мике сразу
вспомнилась Фанни. Та тоже всегда светилась от радости, стоило заговорить о дальних
странах. Но Сэм быстро вернулся к реальности.
– Но сейчас я не могу. Кальтенбах – мой дом, и я там очень нужен, – сказал он, но Мика
услышала и то, что парень не озвучил: «Как раз сейчас, когда Милана нет, и ты уезжаешь».
Сэм будто прочитал ее мысли и со своей истинной ухмылкой добавил:
– Но вам это путешествие пойдет на пользу. Поэтому жду подробный отчет с фотографиями.
Почувствовав, как к горлу подступает комок, Мика обняла своего верного доброго друга.
– Спасибо тебе.
– Да ладно. Берегите себя, хорошо? – голос Сэма внезапно прозвучал не так уверенно.
– Я позвоню потом… – Мика неопределенно кивнула в сторону моря. – Оттуда.
И поскольку оба не были любителями долгих церемоний прощания, Мика вскоре стояла
одна на огромном пирсе и махала вслед джипу с прицепом и огромной надписью
«Реабилитационный центр Кальтенбах». Тот постепенно затерялся в царившей вокруг
суматохе.
Обернувшись, она увидела Оствинда, который спокойно стоял позади старого домика на
колесах, будто не было в этом мире ничего более нормального, чем вороному коню и его
рыжеволосой хозяйке всходить на паром, следующий в Андалусию.
Но, видимо, не все разделяли это мнение.
– Эт-та не-ваз-можна! – в очередной раз выдал итальянский служащий и энергично помотал
головой. За Микой и Оствиндом образовалась длинная очередь, и водители нетерпеливо
сигналили.
– Но где написано, что лошадям нельзя на паром? – пыталась добиться ответа Мика. Но
упрямый служащий сложил руки на груди и снова покачал головой. Мика уже готова была
бросить свою затею, как к ним поспешил какой-то коротышка с благоговейной улыбкой на
лице.
– Боже мой! Лошадь! Настоящий лошадь! – ликовал он, глядя на Оствинда, будто тот был,
по меньшей мере, живым Санта-Клаусом. Жеребец, обычно неохотно подпускавший к себе
незнакомцев, наклонил голову и дал похлопать себя по шее.
– Эт-та особый багаж, стоит дополнительно, – заключил служащий, бросив очередной взгляд
на Оствинда. Мика согласно кивнула. Спустя пару реплик, брошенных коротышкой своему
коллеге, тот с мрачным выражением лица вытащил какую-то бумагу.
– Да-ррога туда и обратно? – спросил он Мику с такой демонстративной скукой в голосе,
будто ежедневно к нему на борт поднимались десятки лошадей.
– Только туда, – ответила Мика, не скрывая победоносной улыбки.
– Ско-о-олька лошадиных сил?
– Э-э-э… Одна? – переспросила Мика, и служащий отстал с вопросами. Оторвав билет, он
принял положенную сумму денег и кивком подозвал следующий в очереди автомобиль.
– Красавец, красавец! – воскликнул им вслед тот коротышка, когда Мика повела Оствинда на
паром. Она остановилась и благодарно кивнула.
– ОСТВИНД! – прокричала она и дружески показала большой палец руки.
– Ост-э-винт! – повторил осчастливленный служащий, наблюдая, как они скрываются в
брюхе парома.
Когда паром отчаливал от берега, Мика с Оствиндом стояли у перил и увлеченно наблюдали,
как огромный корабль приходит в движение. С немного озадаченным персоналом они
достигли договоренности, что во время пути девушка со своим конем будут находиться на
средней палубе, где обычно размещали машины скорой помощи, трейлеры и особые
транспортные средства. Поскольку в случае с Оствиндом речь однозначно шла об особом
транспортном средстве, им выделили наполовину крытое парковочное место на носу парома.
Мика немного его обустроила: раскатала шерстяное одеяло для себя и подвесила для
Оствинда рептух с сеном на одну из спасательных шлюпок. Теперь оба стояли на соленом
ветру, слушали крики чаек, которые ссорились над ними, и смотрели, как отдаляется суша. А
вместе с ней и Кальтенбах, Милан, Тридцать Четвертая, жеребенок. Мика прислонилась к
Оствинду. Внешне он был самим собой, но она чувствовала, что со дня той бури и смерти
его возлюбленной что-то в нем безвозвратно исчезло. И Мика очень надеялась, что в
испанском поместье под названием Ора они это что-то найдут.