Ну уж нет, Грейнджер

Моя львица

Несмотря на незабываемую ночь, утро у Гермионы выдалось не сладким, потому что именно тогда у Малфоя снова поднялась температура и герой-любовник, как по волшебству, превратился в ноющего ребенка. Ему все не нравилось: бульон был безвкусным, подушка слишком мягкой, простыни то горячими, то холодными, а сама девушка была чересчур громкой и недружелюбной.

Гермиона прокляла свою вчерашнюю доброту и сердобольность матери Терезы, когда вызывалась сиделкой. Теперь она понимала, как Драко тяжело справляться с ней, когда она чем-то недовольна. Интересно, как же растить ребенка, который обязательно будет капризничать и требовать к себе внимание, если она с одним больным мужчиной не может разобраться без желания запустить в него хотя бы жалящее заклятие.

От этих мыслей ей стало грустно. А вдруг у нее не получится, вдруг быть матерью — это не ее. Вдруг ребенку с ней будет плохо, вдруг, вдруг, вдруг… Так много этих «вдруг». Вот Малфой, например, отлично справляется со всеми непредвиденными ситуациями, он сдержанный, терпит ее причуды, не принимает всякие мелочи близко к сердцу. Девушка закусила нижнюю губу и свела брови на переносице. В таком виде ее и застал Драко, решивший проверить, где она так долго пропадает.

— Грейнджер, тебя только за смертью посылать. Ты же обещала мне зелье…

Она вздрогнула. Снова. Он постоянно ее пугает.
— Не ной, Малфой! Ложись и жди, я скоро вернусь. — огрызнулась она.

Он, наоборот, подошел ближе и развернул ее лицом к себе. Девушка была похожа на обиженного котенка, который, правда, готов был выпустить когти в любую секунду.
— Что снова случилось?

Она отвела взгляд и вернулась к помешиванию зелья в стакане, ничего не отвечая.

— Я тебе надоел, верно? — с ухмылкой спросил парень. Она замерла на секунду и медленно подняла глаза на улыбающегося блондина. Теперь она смотрела на него вопросительно и удивленно. Он продолжил, кивнув самому себе:
— Я больше не буду тебя выводить.

— Ты специально меня раздражал?
— Ну, я же обещал тебе месть. Но я не ожидал, что ты так расстроишься, клянусь! — он примирительно поднял руки и самыми честными глазами посмотрел на нее. Но Гермиона по-прежнему не меняла гнев на милость.
— Ты хорек, Малфой. Гадкий хорек! — треснув парня ложкой, она впихнула ему зелье в ладонь и устало опустилась на стул. — Я буду отвратительной матерью…