Девушка сети или Девушка Online

Глава 42

К тому моменту, как я заползаю в кровать, на часах уже четыре утра. Четырех оставшихся часов сна едва хватает, чтобы чуть уменьшить мешки под глазами. А то они уже начинали смахивать на маленькие шарики.
Мысль о возвращении домой греет меня, но я по-прежнему проверяю телефон, отчаянно желая, чтобы появилось сообщение от Ноя. Сообщение, в котором он сказал бы, что был не прав, говоря, что я лгу, и что он не хочет расставаться. Но ничего не приходит.
Мечусь по комнате, скидываю вещи в чемодан. Желудок сжимается, когда вспоминаю, что сумка с камерой так и осталась валяться в коридоре перед номером Блейка, – но волноваться еще и об этом у меня уже нет сил. Спрошу на ресепшн, вдруг кто-то им принес ее. Если верить телефону, ловить такси до Гар-дю-Норд мне надо через десять минут, так что времени нет совсем.
Сажусь на кровать и выдираю из блокнота листочек. До сих пор мне не приходилось писать прощальные письма. И уж точно я не думала, что буду когда-нибудь писать его Ною. Толком не знаю, как начать – откуда, с чего? Набрасываю все свои разрозненные мысли, но это все не то и звучит не так, как надо. Разрываю неудачные письма на клочки и выкидываю в мусорное ведро (я его, кстати, вычистила, чтобы в комнате не воняло).
Очередным результатом я наконец остаюсь довольна.
Ной,
понятия не имею, с чего начать. Много чего мне хотелось бы сказать, но только одно тебе действительно нужно знать. Я уезжаю домой.
Мне очень жаль, что все так получилось, но я, похоже, действительно мешаю тебе здесь. Надеюсь, теперь ты сможешь испытать всю прелесть славы, пережить все, что она может тебе дать, и тебе не придется повсюду таскать меня за собой.
Не буду скрывать: мне больно. Я очень расстроена. Я вложила в наши отношения все, что могла, а ты с такой легкостью выбросил их на помойку. Надеюсь, однажды ты поймешь, что я тебе никогда не лгала. И что единственное, чего мне всегда хотелось, – сделать тебя счастливым.
Ты всегда будешь моим переломным моментом. Но, может быть, все переломные моменты неизбежно приводят к концу?
P.S. Пожалуйста, не пытайся со мной связаться. Мне нужно время, чтобы все уложить в голове.
Кладу письмо рядом с телефоном. Проверяю его еще раз. От Ноя все еще ничего. Может, не стоило говорить, чтобы он не пытался со мной связаться? Он бы, наверное, и так не стал этого делать.
В последний раз окидываю взглядом номер – ничего не забыла? – и вытаскиваю чемодан в коридор. Это борьба не на жизнь, а на смерть – я в первый раз сама волоку свой багаж, без чьей-либо помощи. Задача осложняется еще и тем, что я везу домой много подарков. Включая штук двадцать миниатюрных бутылочек с шампунем и гелем для душа – из всех гостиниц, в которых мы были.
Спускаюсь в вестибюль и слышу свое имя.
– Пенни?
Сердце на секунду прыгает к горлу – вдруг это Ной? Вдруг он захотел извиниться?
Поворачиваюсь и вижу сияющую лысую башку и радостную ухмылку.
– Ларри!
Я жизнерадостно улыбаюсь, надеясь, что солнечные очки справляются со своей задачей, и мешков под глазами у меня не видно.– А я тебя везде ищу. Думал, ты захочешь это вернуть.
Он протягивает мне мою сумку. Камера все еще лежит внутри. Не могу удержаться – и обнимаю телохранителя. Ларри, кажется, единственный человек на всех этих гастролях, кто по-настоящему обо мне заботился. Голова моя едва достает ему до подбородка. Ларри хмыкает.
– Спасибо, Ларри, – благодарю его я, хлюпая носом.
– Хорошо, что я тебя поймал! А куда это вы собрались, мисс? Может, помочь тебе с этим? – Он хватает чемодан и вытаскивает на крыльцо гостиницы.
– Вообще-то… домой. – Смотрю на улицу, ища хоть что-то, похожее на такси. Поднимаю руку, чтобы остановить его и уехать на вокзал.
Ларри хмурится.
– Но…
– Пожалуйста, хоть ты меня не спрашивай, Ларри.
Чувствую, как дрожит нижняя губа, но плакать я не буду. Хватит и прошедшей ночи. Молюсь, чтобы побыстрее приехало такси. Одно вроде бы свободно, но оно пролетает мимо и тормозит около очаровательной, одетой с легкой небрежностью дамы, которая держит на руках пуделя. Рассматриваю свою рубашку на кнопках и черные леггинсы – и еще больше расстраиваюсь. Неужели в Париже надо выглядеть шикарно даже для того, чтобы остановить такси?
– Ной знает? – мягко спрашивает Ларри.
– Естественно. – Это не совсем ложь – он же узнает, когда прочтет письмо.
– Хорошо. Но он все равно не хотел бы, чтобы ты отправилась на вокзал одна. Можно, я хотя бы провожу тебя?
«Какая ему разница, что со мной будет?» – думаю я. Но знаю, что звучит это мелко и глупо. Да и проехаться правда не помешает.
Ларри машет в сторону тонированного «Мерседеса», стоящего совсем рядом с нами. Я оглядываюсь на оживленное дорожное движение Парижа.
– Ладно. Спасибо, Ларри. – Хватит с меня и того, что я только что расплевалась со своим парнем. Потеряться в Париже с огромным чемоданом на буксире – это уже слишком. – Я очень ценю твою помощь.
Ларри так добр и воспитан, что все время, пока мы едем, ведет светский разговор, рассказывая, как сходил вчера в Нотр-Дам-де-Пари. Добравшись до вокзала, он помогает мне управиться с чемоданом и желает удачи. Благодарю его за все, что он для меня сделал во время этих гастролей.
– Не за что, Пенни. И не волнуйся – Ной обязательно поймет, что к чему, – Ларри дружески мне подмигивает.
Чуть улыбаюсь и киваю в ответ. Поворачиваюсь на пятках и оказываюсь перед внушительным входом в здание вокзала. Глубоко вздохнув и собрав в кулак всю свою уверенность, я вхожу внутрь.
Оказавшись внутри, чуть расслабляюсь. Не совсем уверена, что должна сейчас делать. Задним числом соображаю, что надо было попросить у Эллиота подробностей, но в 4 утра, после худшей в жизни ночи, я точно не была способна задавать правильные вопросы. Все, что сказал Эллиот, – я должна быть здесь в 9.30. Смотрю на табло отправлений: до 11.30 – никаких поездов на Лондон. Может, Эллиот просто хотел дать мне больше времени? Оглядываюсь вокруг в поисках хоть какого-то знака – человека с моим именем на табличке или точего- такого, – но безуспешно.Дыши, Пенни», – говорю я сама себе. Что бы сделал Вики? Пытаюсь включить самую разумную, логическую часть моего мозга (это, кстати, вовсе не так легко, потому что эта часть мозга, кажется, канула в Лету под облаками эмоционального тумана).
– Excusez-moi?[17]
Гляжу на маленькую женщину в стеклянной кабинке кассы и получаю в ответ вежливую улыбку. У нее миниатюрное личико, а глаза – в круглых рамках очков. И она слегка перестаралась с красной помадой.
– Parlez-vous anglais?[18] – надеюсь, что не сильно перевираю французское произношение. Кассирша кивает, и я с облегчением улыбаюсь. – Мне нужно добраться до Англии. Меня зовут Пенни Портер. У вас случайно нет для меня билета?
Женщина с замешательством смотрит на меня.
– Пардон? Я не очень хорошо говорю по-английски. У вас бронь?
– Да! То есть, может быть.
Вручаю ей свой паспорт. Улыбаясь, кассирша поворачивается к компьютеру и начинает что-то выстукивать на клавиатуре. Хмурится.
– Не вижу здесь для вас ничего.
– Нет? Жаль. Может быть, мой друг заказал для меня билет. Эллиот Вентуорт?
Осознаю, что активно жестикулирую в попытках объяснить, что мне нужно, и тут же краснею. Ясно же, что из моих жестов француженка точно не поймет, кто такой Эллиот.
– Мадемуазель? Вам нужен билет?
Кассирша показывает на компьютер и на поезда у перрона, улыбаясь так, словно только что выиграла в лотерею.
Так же приветливо улыбаюсь в ответ и мотаю головой.
– Нет. Нет, неважно. Все в порядке. Спасибо. Мерси.
Тащу свой розовый чемодан обратно к табло отправлений. Что же мне теперь, ради всего святого, делать, чтобы попасть домой? Конечно, Эллиот может строить какие угодно планы на мой счет – сейчас это уже неважно; ясно же, что я – стопроцентная обуза, ходячий несчастный случай, который только и ждет подходящего момента.
Сажусь на чемодан и звоню Эллиоту – спросить, что именно я должна сделать. Меня перекидывает на голосовую почту. Бормочу в динамик: «Только не сейчас, Эллиот. Еще этого мне не…»
– Пенни-чуденни! Вот ты где!
Оборачиваюсь через плечо и вижу Эллиота, в его любимых клетчатых брюках и красных лоферах. Каштановые волосы изящно уложены, а свежая белая рубашка и черная бабочка отлично сочетаются с очками в черепаховой оправе. Бегу к Эллиоту и запрыгиваю на него, обнимая ногами, как в каком-нибудь низкосортном кино.
– Эй, полегче! Это же не «Грязные танцы»! Я не готов к таким проявлениям эмоций, – смеется Эллиот и аккуратно ставит меня на землю.
– Прости. Я так рада тебя видеть! Неужели ты правда здесь? Так это и был твой план?
– Да. Чтобы решить, что тебе нужно возвращаться домой, у меня ушла где-то миллисекунда. Потом я подумал: все равно у нас с тобой у обоих сердца разбиты. Мы типа грустные неудачники. Так где я хочу грустить? У себя в спальне в Брайтоне? Или в Париже? Нью-Йорк вытащил тебя из депрессии; почему бы Парижу не сделать то же самое для меня? Считай, это судьба: мне несколько дней не надо ходить в «Шик»; я взял кредитку, которую отец дал мне на экстренный случай, и купил билеты; и у меня было время доехать сегодня утром до Лондона, чтобы успеть на «Евростар»[19]. Я не спал ни секунды. Мне нужно принять душ после дороги… но я здесь!
– Эллиот, ты лучший! И какой у нас план?
– Я заказал гостиницу в пятнадцатом арондисмане.
Божечки, как же я люблю Эллиота!
– Это что еще такое?
– Арондисман – это округ Парижа. Ты вообще знала, что в Париже двадцать округов?
Он берет меня за руку, и мы выходим из вокзала на поиски такси.
Несмотря на то, что печаль все еще накрывает меня дождевыми тучами, чувствую я себя так, словно тучи эти немного разошлись, и в просветах засияла радуга, частично рассеявшая мрак. Все изменилось, потому что Эллиот – рядом со мной.
– Конечно, не знала! Слушай, Эллиот, ты выглядишь потрясающе, хотя не спал всю ночь. Вот видел бы ты мои глаза сейчас…
Эллиот стягивает с меня очки и беспокойно разглядывает мое лицо.
– И от какого же они дизайнера тебе достались? – спрашивает он, не сводя с меня глаз.
– Очки? Ни от какого. Купила их в «Топшоп» два года назад.
Он смеется и возвращает очки на место.
– Нет. Не очки, а мешки под глазами, дорога-а-а-ая моя.
Эллиот гогочет и тянет меня к стоянке такси. Хихикаю в ответ и залезаю в машину, сажусь рядом с ним.
Такси уже совсем отъехало от вокзала, когда я замечаю в толпе спутанные каштановые волосы и знакомый силуэт. Не могу понять, отчего меня трясет – то ли от шока, то ли от восторга. Ной приехал за мной!
– Стойте! – кричу я.