Прутья долга

Полис

— Он был груб с тобой? — это была первая фраза Маркуса, когда он увидел дочь. Темно-карие глаза смотрели внимательно, словно искали на ней подтверждение слов их обладателя.
      Эвелин взглянула во встревоженное лицо отца и покачала головой. Наутро после брачной ночи ей хотелось поговорить, но сейчас все внутри нее словно умерло. Слов не осталось. Лишь пустота. Девушка молча приблизилась к отцу и обняла его. Хорошо, что они были одни. Хорошо, что еще никто другой ее не видел. Но и канцлеру Кейну она сможет показать далеко не все свои чувства. Эвелин сдержала слезы. Одна жизнь не значит ничего, когда речь идет о целом народе. Поэтому отец и продал ее, спасая Скайкру. А будет ли кто-то спасать Кейн-младшую, не имеет значения. Никогда не имело. Между двумя когда-то близкими людьми словно выросла стена, и девушка не знала, можно ли сквозь нее пробиться, а главное, хочет ли она этого.
      — Прости, что втянул тебя в это, — вдруг сказал Маркус.
      Он быстро поцеловал дочь в щеку и крепче прижал к себе, словно только сейчас осознав происходящее. Хорошо уже то, что удалось избежать войны, но друзьями Скайкру и Асгеда никогда не станут, а значит, может пройти немало времени, прежде чем канцлер Небесных людей снова сможет обнять дочь. Как никогда прежде он ненавидел себя. Сейчас даже сильнее, чем когда погибла жена. Он и тогда бессилен был что-либо изменить. Он сперва вошел в Совет, а после стал канцлером, чтобы спасти единственное, что осталось от его жены, их ребенка, но в конечном итоге только погубил все. Если бы знать загодя, Маркус Кейн никогда бы не стал добиваться власти.
      — Моя бедная девочка, ты не заслужила такого…
      Очень многие получают то, чего не заслуживают. Очень многие не получают вообще ничего. А в их жизни было слишком мало хорошего, чтобы сейчас жалеть о цене мира.
      — Я не виню тебя, отец, — Эвелин старалась, чтобы голос не звучал фальшиво, старалась убедить себя, что это был и ее выбор.
      Девушка могла отказаться, поддавшись эгоизму и бросив свой народ на долгую кровопролитную войну с землянами, после которой вся земля на много миль вокруг была бы усеяна трупами. Могла, но не стала. Это был и ее выбор. Она выбрала жизнь, и теперь главное не пожалеть о своем решении.
      — Я… — она отстранилась и обреченно вздохнула. — Я постараюсь привыкнуть.
      Они посмотрели друг другу в глаза, и между ними, как это бывает у людей, хорошо знающих друг друга, установилось молчаливое понимание.
      — Постарайся выжить, — просто посоветовал Маркус.
      Выжить… Вот главная цель. Последние несколько поколений они тем и занимались, что пытались выжить. Сейчас просто изменились условия, но конечная цель — выживание — сохранилась. Эвелин вспомнила, как хотела оборвать свою жизнь, чтобы не стать женой незнакомого человека. Имеет ли она право так распорядиться своей жизнью? Нет. Но сейчас девушка отнеслась к этому с безразличием, ведь ничего не изменилось для ее народа. Для выживания все еще нужна жертва.
      — Я справлюсь, — она не знала, так ли это, но понимала, что в этом состоит ее долг.
      Отец попытался улыбнуться, глядя на ее плотно сомкнутые губы и вскинутую кверху голову. Вот эта девушка больше походила на его дочь, чем та, что лила слезы отчаяния и билась в истерике в утро перед свадьбой. Но было в ней и что-то совершенно новое, чего прежде Маркус не замечал. Что-то холодное, совершенно чужое.
      — Эвелин… — канцлер вглядывался в ее лицо, пытаясь понять произошедшую с ней перемену. — Что происходило с тобой эти тринадцать дней? Что…
      Девушка прикрыла глаза и набрала в грудь побольше воздуха.
      — Я в порядке, отец, — Эвелин видела, что он ей не верит. — Правда. Мой… мой муж был ко мне очень добр.
      По лицу Кейна прошла тень недоверия. Похоже, понятия «доброта» и «Асгеда» были для лидера Скайкру взаимоисключающими. Маркус скептически приподнял брови.
      — Ты можешь рассказать мне, — сказал он мягко, желая приободрить дочь.
      — Я говорю серьезно, — ответила девушка. — Когда свадьба закончилась, он… у меня началась истерика, и он не стал, — Эвелин вздохнула и замолчала. Меньше всего ей хотелось вспоминать весь пережитый тогда кошмар.
      Глаза мужчины скользнули куда-то ей за спину, и, обернувшись, девушка увидела вошедшего в комнату землянина. Пришло время проститься с прошлой жизнью навсегда. Подавляя ужас, Эвелин постаралась встретить свою участь с честью. Но лишь она сама знала, чего это стоило замученному сердцу.
      — Не провожай, — с болью попросила Эвелин: — Я этого не выдержу.
      Она хотела добавить, что может снова расплакаться, захотеть вернуть все назад, но боялась, что голос подведет ее. Маркус хотел что-то сказать, но девушка покачала головой, призывая его к молчанию. Поздно. Уже ничего не исправить.