От выстрела до выстрела

9

- Как тебя хоть зовут, цапля? - спросил Мирон, проводив взглядом нового секретаря из какого-то отдела. - Оу, неплохо. Ну, я жду ответа, как соловей лета.

- Вячеслав Машнов, - ответил парень.

- А великолепное и говорящее имя "Гнойный" сам придумал или подсказали? - усмехнулся мужчина, открыв кабинет. - И как тебе дали добро на него, когда у нас всех циферки вместо буковок? Такое ощущение, что Адамсон пропустила этот момент в школе - до сих пор учит числа. В ее-то возрасте это, естественно, трудно сделать.

- Агент 1703, следите за своими высказываниями, - послышалось из телефона на столе.

- Ты сейчас нарушаешь права человека и вмешиваешься в личную жизнь, в которую я тебя не звал, - ответил Федоров. - А почему у меня цифры, будто я стою в очереди за хлебом в Ленинграде во время блокады или нахожусь в каком-то концлагере, а наш новичок словом себя назвал?

- Тебе завидно? - поинтересовалась Адамсон.

- Да, - сказал агент. - Рассчитывала на другой ответ, царевна - лягушка? И какого ты вообще подслушиваешь?

- За тобой нужно следить тщательнее, чем за всеми остальными, - ответила директор. - На прошлом задании ты чуть не подорвал палату лордов.

- Я попросил сохранять спокойствие, а они начали бегать по помещению и орать что-то невразумительное, - пожал плечами Янович, завалившись в кресло. - Я сказал: если они не успокоятся, я их взорву. Сработало.

- Теперь они обсуждают тебя между собой на каждом собрании, - вздохнула Виктория.

- Поверь, мне даже не икается, - хмыкнул Окси, жестом предлагая Славе сесть. - Нет, я, конечно, не хотел стать их любимой темой для разговоров, но даже лорды признали, что я - хорош.

- Не переводи тему в выгодное для тебя русло, - прикрикнула женщина, стукнув рукой по столу. - Ты написал отчет?

- Нет, - ответил Мирон. - Я не писатель, не поэт, чтобы страдать такой хуйней и находиться в муках творчества несколько дней. Пусть это делает мой оператор.

- У тебя нет его, - напомнила Адамсон, кажется, закатив глаза. - Ты уволил эту девушку два дня назад.

- Найди нового, - проговорил мужчина, закинув ноги на стол. - Ты - начальник. Почему я должен это делать за тебя?

- Потому что ты - мой подчиненный, а иногда складывается такое ощущение, что ты у нас тут царь и бог, - сказала директор.

- Я - ветер, который не даст стреле долететь до твоего болота, царевна - лягушка, - парировал Федоров. - Все, будешь подслушивать - я на тебя в суд подам за вмешательство в личную жизнь.

Агент выдернул телефон из розетки, встрепенувшись, и, заглянув в пустую и грязную чашку из-под кофе, обреченно вздохнул. Машнов молчал, переваривая сказанное своим ментором, куратором - хрен его знает, кем Янович для него станет - пытаясь понять, насколько трудный у него характер.

- Да, я - сложный человек, - проговорил Мирон, почесав затылок. - Я для тебя, считай, мастер Йода. Мыслительный процесс останови, а то я слышу, как шестеренки крутятся.

- Что? - выдавил из Гнойный. - Как вы все это узнали?

- По тебе видно, - покачал головой мужчина. - Вот о чем я думаю сейчас?

У Федорова было абсолютно невозмутимое лицо, глаза быстро бегали по строчкам какого-то документа.

- О том, что там написано? - предположил Слава.

- Ты думаешь, что это - важная бумага, - начал агент. - Твоя первая ошибка. Это инструкция к кофеварке. Мое невозмутимое лицо не значит ничего. Помнишь, секретаршу, которая проходила мимо нас?

- На которую вы смотрели? - уточнил парень. - Да. О ней?

- Нет, это уловка, чтобы понять, насколько сильно ты веришь людям, - произнес Янович. - Никогда не доверяй словам, информации, пока не удостоверишься лично в их правдивости.

- Но если единственный носитель каких-то данных - человек? - спросил Машнов.

- Пытки, - коротко ответил Окси. - Когда человеку больно, он не успевает придумывать что-то: мозг занят другим.

- Вы так говорите об этом спокойно, будто для вас это обычное дело, - заметил Гнойный.

- А ты думал, я веду беседы об искусстве или музыке с людьми? - усмехнулся Мирон, встав на ноги. - И, да. В моем кабинете даже нет кофеварки. Никогда не верь людям. Им свойственно врать.

Мужчина кинул на стол досье Славы, ухмыльнувшись. О чем думал Федоров в тот момент, когда попросил парня поугадывать? Чему его можно научить и чему точно не стоит. Вывод он, в любом случае, сделал.