Сияние славы

Глава 4

Офисы фирмы "Клавин" находились на улице Сент-Оноре. В то утро я встала рано, вымыла голову, а потом, высуши волосы, взялась за дело основательно и накрутила их на термобигуди. Я дважды тщательно осмотрела себя с головы до ног. Я даже покрыла ногти двойным слоем лака и ждала целых десять минут, пока он высохнет. Потом я долго массировала руки, втирая в них массу крема, чтобы они выглядели действительно гладкими. Емли ты топ-модель, за тобой замечает каждую мелочь и могут прокомментировать.
      Я собиралась подкраситься совсем чуть-чуть, помня о полученном накануне уроке. И платье выбрала скромное, льняное, кремового цвета — проще некуда. Лу-Лу, мой агент у Марко Моранди, предупредила меня о Париже. Она сказала, что, если я даже просто аыйду в магазин на улице Сент-Оноре в джинсах и кроссовках, со мной будут обращаться, как с грязью.
      Она подробно меня проинструктировала. Сначала я думала, что Клаус Клавин будет разговаривать со мной лично. Но он, несомненно, занимал слишком высокий пост, чтобы проводить собеседование с моделями. Фирма "Клавин" была империей, а сам Клаус командовал множеством людей разного ранга, которые и выполняли работу. Вполне возможно, что его самого никто никогда и не видел. Он был вроде как Бог или что-то типа того.
      Человека, с которым мне в то утро предстояло встретиться, звали Эмиль Марешаль. Он был директором по маркетингу парижского филиала "Клавин Продактс" и имел репутацию очень жёсткого человека. Так что я шла в офис Клавина, готовая вести себя наилучшим образом.
      Во всяком случае, выходя из отеля, я выглядела, по моим стандартам, чертовски здорово и попросила швейцара взять мне такси.
      — Klaus Klavin, 229 duc et Honoré, — назвала я водителю адрес.
      Водитель пожал плечами, покачал головой и жестами указал на угол площади. Он, похоже, наотрез отказывался везти меня. Это совершенно никуда не родилось.
      Швейцар, услышавший наш разговор, сказал:
      — Он говорит, что не повезёт, потому что это слишком близко, — и указал на здание в углу площади, — Прямо здесь.
      Он был прав. На фасаде здания я увидела логотип фирмы "Клавир" золотистого цвета. Надо было пройти не более ста ярдов. Преодолевая это крошечное расстояние, я почувствовала настоящее головокружение.
      В демонстрационном зале Клавина окно было украшено прозрачным плакатом "Перспекс" с изображением шести моделей, одетых только в тёмные очки и чёрные кожаные ремни с пряжками от "Клавин", на которых красовался логотип фирмы.
      Открывая кристально-прозрачные стеклянные двери, я заметила, что даже дверные ручки были стилизованны под пробки от флаконов с духами "Клавин". Шикарно, правда? Именно шикарно — внутри работал кондиционер и всё было холодно идеальным. Зал словно дышал аурой Клауса Клавира. Кристально-прозрачные витрины были оформлены в излюбленных цветах фирмы: глянцево-чёрном, золотистом, сапфирово-синем и бежевом. На них, словно антиквариат, лежали авторские изделия модельеров фильмы.
      Навстречу мне вышла ассистентка в костюме чёткого геометрического покроя от фирмы "Клавин".
      — Puis-je vous aider, madame? ( Чем могу вам помочь, мадам?)
      — Вы говорите по-английски?
      — Да, канечно.
      — У меня назначена встреча на 10.30 с мсье Эмилем Марешалем.
      Она записала мою фамилию и провела меня через бутик к атриуму, украшенному причудливыми экзотическими растениями. В центре был выполненный в футуристическом стиле лифт из совершенно прозрачного перспекса. Меня направили на шестой этаж, и лифт неслышно заскользил в верх, словно прозрачный пластмассовый пузырь со мной внутри. Я чувствовала себя героиней научно-фантастического фильма.
      Лифт открылся на шестом этаже. Передо мной расстилались километры бежевых ковров — естественно, от фирмы "Клавин". Навстречу мне спешила пара безупречных загорелых парижских ног.
      — Мисс Гарнетт? Пожалуйста, слудуйте за мной.
      Я прошла в ледяной конференц-зал с воздушным кондиционером. Меня ожидали не только честь быть представленной мсье Марешалю, я также удостоилась встретиться с мсье Монаром — руководителем отдела исследований и разработок.
      На обоих были мешковатые костюмы от Клавина и галстуки традиционных цветов фирмы. Я подумала, что это похожи на униформу. При этой я чуть не захихикала, но вовремя справилась с собой. В офисе Клавина от всего веяло ледяной прохладой и чертовской серьезностью.
      Мы обменялись подобающим официальным рукопожатием, а потом мсье Монар сказал, что собирается "предоставить" мне "флакон". Он сидел, положив руку на коробку, лежащую на столе. Всё выглядело так, словно в этой коробке была бесценная реликвия. Он стал подробно излагать мне, какой я удостоилась чести: мне будет позволено заглянуть в эту его волшебную шкатулку. И я должна дать клятву ни одной душе не говорить о том, что видела, до самой презентации духов "Голубой ангел". Ну и конспирация! Бог ты мой, это был всего лишь несчастный пузырёк для духов, а я чувствовала себя так, словно меня вербуют в ЦРУ.
      Он долго бубнил а том, что это результат трехлетних творческих усилий и бесконечного изучения потребительского спроса и что всё это удалось в условиях полной секретности. Потом наконец он, похоже, собралсь эту шкатулку открыть. Но прежде наклонился вперёд и сказал:
      — Ну что ж, вам можно доверять, не так ли?
      Я кивнула:
      — Клянусь жизнью.
      Мсье Марешаль кивнул мсье Монару. Тот претенциозным жестом открыл коробку.
      Внутри на подушечек из синего бархата лежал флакон духов. Казалось, он был сделан из хрусталя; он имел форму женской фигуры, которая идёт стремительным шагом в развевающейся широкой одежде.
      — Можно потрогать?
      Он кивнул:
      — Возьмите. Вам знакома статуя Победы Самофракийской? Англичане называют её "Крылатая Победа".
      Я покачала головой и почувствовала, что вправду тура. Я понятия не имела, о чём он говорит.
      — Это, возможно, самая знаменитая статуя в мире. И она послужила вдохновением для создания духов "Голубой ангел". А теперь посмотрите, что происходит, когда флакон наполнен духами. — Он повернул витрину и достал оттуда второй флакон, на этот раз полный бледно-голубой жидкости.
      Я никогда раньше не видела голубых духов. Когда он поворачивал флакон, синий цвет преломлялся сквозь волнистую поверхность стекла, создавая эффект мерцания.
      — Возможно, это не то, чего вы ожидали от фирмы "Клавин"? — спросил он.
      — Нет, конечно, нет.
      — Понимаете, у фирмы есть духи "К" и "Клавинесс". И благодаря им фирма занимает две ведущие позиции на рынке духов. Этот успех создаёт для нас особые проблемы. Каждый раз, когда мы предлагаем новые духи, мы не стремимся к тому, чтобы наши покупательницы про то переходили на духи новой марки — таким образом мы ничего не добьёмся. В маркетинге это называется "каннибализацией".
      — Вы хотите сказать, это как люди, поедающие людей?
      —  Это как поедание своих собственных доходов.
      — Понятно.
      — Так что наша стратегия состоит в том, чтобы создавать духи, которые привлекут новых людей, никогда раньше не покупавших духов "Клавин".
      — Вы так говорите, будто это какая-то война.
      — Так оно и есть. Это битва, которую мы должны вести, чтобы не закрывались наши фабрики. И чтобы сохранялись рабочие места, от которых зависят тысячи наших сотрудников. Это своего рода война.
      — Я никогда об этом так не думала.
      Мсье Марешаль наклонился вперёд и впервые заговорил:
      — А что вы думаете о самом нашем "Голубом ангеле"? Что вы думаете о флаконе?
      — По-моему, он потрясающий.
      Он засмеялся.
      — Потрясающий, не так ли? Ведь все наши "скучные" разговоры о маркетинге не помогут продать ни одного флакона, если молодым женщинам вроде вас духи не понравятся.
      — Мне совсем нескучно. Я даже не представляла, что за кулисами столько всего происходит.
      — А как, по-вашему, что мы все делаем в этих больших офисах?
      — Я никогда на самом деле об этом не думала.
      — И не думайте, — сказал мсье Марешаль. — Это всё очень, очень скучно! — Он улыбнулся, похлопал меня по плечу и добавил: — Ну, понравился вам наш секрет?
      Он совсем не был свирепым. Он был как кошечка.
      Уходя из офиса Клауса Клавира, я даже призадумалась. Я всегда слышала, как так называемые политкорректные люди бранят модельный бизнес. Бранят за то, что он — просто часть общей рекламной системы, настроенной на развращение людей и выкачивание денег. Вроде того, что людей заставляют покупать  всякие вещи, которые им на самом деле не нужны. Но никто никогда не говорил о другой стороне проблемы. О том, что модельный бизнес помогает фабрикам работать, а людям сохранять рабочие места. А с другой стороны, духи ведь — не предмет первой необходимости, без них можно прекрасно обойтись, а значит, нас всё-таки охмуряют с помощью рекламы. Это было похоже на загадку, и я не могла её разрешить.
      ... Пройдя несколько кварталов вниз по улице, я увидела кафе, где работал этот бойкий официант. Начало съёмки было назначено на следующее утро, а пока мне нечего было делать и я думала, как провести вечер. И вот теперь я разодета, так здорово выгляжу. Зайду и покажу этому парню, чего я стою. С него надо немного сбить спесь.
      Я вошла. Он снова протирал стаканы за стойкой бара.
      Усилия мои были вознаграждены. Сперва он ошарашенно уставился на меня, а потом, признав во мне ту самую американку, прямо-таки подпрыгнул.
      Я могла видеть своё отражение в зеркалах на стене. На самом деле я выглядела довольно здорово. На этот раз он мгновенно прервал своё занятие, схватил поднос и подбежал к моему столику. Ну и ну! Я заметила, как он украдкой бросил на себя взгляд в зеркало и пригладил волосы. Эти парни! Я думаю, они вдвое тщеславнее нас.
      — Bonjour, — сказала я, слегка поддразнивая его и прищуриа глаза.
      Он покачал головой и объяснил, что я произношу неправильно. Оказывается, ударение должно быть на последнем слоге.
      — Bonjour, — вновь попыталась я. Он заставил меня повторить это три раза, пока не остался доволен.
      — Лучше, — сказал он. — Не идеально, но лучше.
      — Je veux un Coca Lite, s'il vous plait, (Пожалуйста, я хочу колу лайт)— сказала я, пуская в ход весь свой запас французского.
      — Отлично, — одобрил он. — А теперь попробуйте сказать: "Je voudrais un Cols Lite, s'il vous plait" (Будьте добры колу лайт). Так будет даже лучше.
      — Чем же лучше?
      — Это, как бы вам сказать, более вежливо.
      — Вы на самом деле пытаетесь учить меня хорошим манерам?
      — Нет, я не смею, даже мечтать об этом. Я просто пытаюсь научить вас французскому.
      Я всё ещё не могла понять, шутит он или говорит серьёзно.
      — Ну так мне удастся попить или нет? Бедная девушка может умереть от жажды, пока научится заказывать.
      Он в мгновение ока принёс мне большой стакан колы с кубиками льда и продолжал крутиться рядом.
      — Merci, — поблагодарила я.
      — Значит, вы говорите по-французски.
      — Немного, — сказала я по-английски, подражая его акценты.
      — Что вам нужно, так это практика. Возможно, даже собственный преподаватель французского.
      — Да, конечно. Возможно, вы кого-нибудь порекомендуете?
      — Ну что ж, я сам безупречно говорю по-французски. Причём говорю всю свою жизнь.
      — Это великодушное предложение.
      — Конечно, но мне нужно кое-что взамен.
      — Неужели? — Я так и думала. — Что же именно?
      — По правде говоря, я хотел бы вас сфотографировать.
      — Если вы хотите меня фотографировать, то вам следует переговорить с моим агентом. В настоящее время мои расценки составляют примерно двести долларов в час. — Я подумала, что это поставит его на место.
      — Как жаль, — он нахмурился.
      — Да, я тоже думала, что это окажется проблемой.
      — Понимаете, я надеялся, что мы модем поменяться, как говорится, баш на баш. — Он помолчал. — За свои уроки французского я бы должен запросить гораздо больше.
      Какая дерзость! Мне ничего не оставалось, как засмеятся. Он тоже улыбнулся. По правде говоря, у него было просто сногсшибательная улыбка.
      — Хорошо, договорились! — я протянута руку. — Вы снимаете по одному кадру за каждую французскую фразу, которой меня научите.
      Он пожал руку с серьезным видом.
      — Честная сделка, как у вас говорят.
      Потом мне вдруг пришло в голову спросить:
      — Послушайте, вы когда-нибудь слышали о статуе, которая называется... какая-то там Самофракийская?
      — Победа Самофракийская — естественно. О ней все слышали. Она находится в Лувре.
      — Значит, каждый может просто пойти и посмотреть?
      — Конечно, но Лувр очень велик. Там много различных галерей. Статую так трудно найти. Как известно, некоторые американцы блуждали там по целым дням. А бывало, что и не возвращались живыми.
      — На самом деле?
      — Вам нужен кто-нибудь, кто бы тыс хорошо ориентировался, чтобы быть для вас экскурсоводом. Это походе на... как это называется — лабиринт?
      — Лабиринт.
      — Да.
      — Понятно.
      Наступила пауза, потом он спросил:
      — Вы многих знаете в Париже?
      Я покачала головой.
      Он посмотрел на часы.
      — Конечно, я мог бы, если хотите, пойти с вами. Я кончаю работу в четыре часа и, возможно, смогу найти время, — он искоса взглянул на меня.
      Он совершенно явно пытался меня подцепить меня непревзойденную звезду презентации высококлассных духов пытался подцепить. Меня — непревзойдённую звезду презентации высококлассных духов — пытался подцепить какой-то официант. Но он ведь и вправду был очень привлекательным. А потом — это ведь просто поход в музей. Почему бы и нет?
      —Хорошо, согласна, — наконец решилась я. — Но сначала мне надо вернуться в отель и переодеться.
      — Тогда в четыре на улице у кафе, —сказал он.