Сухарики с корицей

I

Вам знакомо чувство беспомощности? Как когда-то в детстве, когда ты бросаешь мяч слишком далеко, и в следующий миг - поздно! - понимаешь, что он попадёт в окно соседской старушки. И слышишь холодный лязг осколков ещё раньше, чем круглый кожаный бок соприкоснётся со стеклом. Или когда, заигравшись, заплываешь чересчур далеко, и ноги давно уже не чувствуют дна, получаешь пощёчину из будущего, ведь всю дорогу ты видел, как будешь беспомощно барахтаться на глубине. А теперь судорога холодным лезвием врезается в икры. И ты кричишь - поздно.

Страшно? Да, хотя нисколько не удивительно. Но каково знать, что случится в следующий миг с совершенно незнакомым человеком, каково против собственной воли видеть ужас неминуемой катастрофы не в его глазах, а в собственном отражении? Я знаю, каково это. И знаю, что Джози Митчелл умрёт.

***

Семья Митчелл появилась на нашей улице вполне обыденно, как и следует заезжать всем семьям, перебирающимся со своими пожитками, детьми и питомцами на новое место - причуды в комплекте. Мешанина голосов за окном, разорвавшая мою субботнюю дрёму на пару часов раньше запланированного, сказать по правде, сразу вызвала у меня лёгкую неприязнь к этим людям. Не хочу оправдываться, но меня можно понять. Рабочий день с девяти до пяти, личная и социальная жизнь - белый лист с несколькими случайными закорючками, сделанными неуверенной рукой, из развлечений - кабельное телевидение, безлимитный интернет и сон до полудня по выходным. В общем, у меня хватило энергии лишь на то, чтобы приподняться над подушкой и взглянуть на мир по ту сторону подоконника: грузовик, коробки, велосипед, да самая обычная семейная пара с детьми - долговязым парнем и белокурой девчушкой. Хочется мне или нет, но теперь они станут моими соседями напротив, обитателями ещё одного узкого типового домишки, гордо именуемого таунхаусом. Здрасьте. Вы отравили мне субботу.

Впрочем, новых соседей мои выходные, естественно, не волновали, и заселение шло своим чередом. Два дня подряд семейство суетилось возле своего нового жилища, курсируя между грузовиком и свежевыкрашенной входной дверью. К вечеру первого дня мне стало казаться, что деревянная створка глухо стучит не в доме через дорогу, а прямо у меня в голове, удачно выбрав место где-то аккурат между левым и правым полушарием. Ближе к полудню в воскресенье меня стал раздражать чересчур звонкий голос мамаши семейства; громкий, как у отличницы-хористки, но давно уже не такой чистый, как лет тридцать назад. Надтреснутый от, вероятно, курения и чересчур часто повторяемых фраз в адрес мужа: "Поторопись!", "Я жду! Хватит бездельничать!", "Это совсем не смешно!" Я бы сказал, что жизнь под одной крышей с этой женщиной должна быть похожей на ад, но по крайней мере она живёт и не испытывает тоскливого безразличия по отношению ко всему, мимо чего дрейфует её собственный мирок.