STIKS Человек с котом

Глава 12

Обычные грузовики в Улье живут недолго – до первой встречи с вечно голодным элитником. Да и твари попроще легко вскроют кабину, а уж кузов для них вообще плевое дело. С машинами поменьше все аналогично, спастись можно, разве что вдавив педаль газа до пола на хорошей дороге. Потому Карата удивляли почти незащищенные пикапы – популярный вид мобильных огневых точек. Им приходится выживать за счет скорости и навыков водителя, а также верного глаза и крепких нервов пулеметчика. Ну и ездить надо с умом, не подставляясь под засады, где тварь вынесется на тебя одним прыжком, не оставив ни секунды времени на правильный маневр.
У грузовиков со скоростью не очень, зато в них можно размещать куда больше хорошо вооруженных бойцов и навешивать приличную по меркам Улья защиту. Да, машина при этом сильно утяжеляется, но ведь она изначально предназначалась для перевозок нелегкого груза, так что техника без проблем тянула увеличившийся вес.
Сейчас Карат рассматривал защиту изнутри. Мастера Полиса сварили из арматуры и швеллеров двойной каркас, снаружи его обтянули тентом, который поверху прижали простой стальной сеткой, из такой заборы делают. Зная, на что способны самые опасные твари, Карат понимал, что эта преграда и минуту не продержится. К тому же со стороны заднего борта железа практически нет, там всего лишь откидывающиеся решетки, выглядят они ненадежно. Но с этим направлением все просто – туда смотрит рыло пулемета Глыбы, для него там даже турель предусмотрена.
А что будет, если нападут сверху?
Сверху тварей снимают все остальные. Потому оружие всегда заряжено и находится под рукой. Стоит элитнику запрыгнуть на крышу, и в него полетят пули, причем не только автоматные – не надо забывать о монструозных винтовках Косого и Пастуха. Используя специальные боеприпасы, они из своих громоздких игрушек могут прострелить броню бронетранспортера на дистанции в несколько сотен метров. Даже танк реально огорчить, искалечив все, что на него навешано, и проделав дыру в орудийном стволе – у могучей машины хватает уязвимостей.
В общем, грузовой транспорт ездить по Улью может, но его надо укреплять и защищать подготовленными бойцами.
А эти подготовлены. Никого, хотя бы очень отдаленно похожего хлипкостью характера на Юпсика, Карат не заметил. Может, и есть недостатки кое у кого, но нервы, похоже, поголовно крепкие.
Ему досталось место в самом конце, спиной к кабине. Понятно, что при нападении тварей здесь безопаснее всего, но и самому работать отсюда не так просто. Прямо ему при этом никто ничего не сказал, но нетрудно догадаться, что сослуживцы не доверяют боевым качествам непроверенного новичка.
Ну так это и к лучшему. Тут сиденье удобное, можно как угодно ноги вытягивать, спинку откидывать, и нет раскачивания с боку на бок, которое может до зубовного скрежета достать при езде по разбитым дорогам стабов. Больших и маленьких по пути хватает, асфальт не вечен, а местами его вообще не было. Иногда скорость падала до смешных значений, еле плелись, случалось, даже по глубокой грязи чавкали колесами.
Вот откуда она здесь взялась, если за несколько дней с небес ни капли не упало? Того и гляди засуха начнется.
Одно в местоположении Карата приятным не назовешь – нет обзора. Хан, сидевший бок о бок, непрерывно таращится в монитор, передающий картинку с обзорных камер, но заглядывать к нему тяжело, конструкция кресел не позволяет, да и не идет командир на поводу у желаний нового бойца. У других ребят имеются бортовые бойницы – неширокие, укрепленные по краям листовой сталью, они в них почти не заглядывают, но все же такая возможность есть.
Все, что Карату остается, – бросать взгляды в сторону заднего борта. Обзор с его места не очень, но нет-нет, а примечает разные ориентиры, запоминает. Как-то неприятно получается, если тебя везут неизвестно куда и ты не видишь дорогу. А вдруг отобьешься от отряда, и что потом? Как назад вернешься, не зная пути?
Приходится запоминать.
* * *
Хан оторвал взгляд от монитора, поправил наушник, затем рявкнул, перекрикивая гул двигателя:
— Приготовиться!
К чему приготовиться – не сказал. Ну, значит, придется готовиться ко всему.
Карат отвел затвор назад до упора, отпустил, пощупал сквозь ткань кармана разгрузки округлый бок гранаты. Вот, собственно, и все – он готов.
Машина начала сбавлять ход, а затем и вовсе остановилась.
— Карат и Басмач за мной, Глыба с ликвидаторами под колеса, держим с бортов, спереди и сзади – свои.
Снаружи не так светло, как было с утра – Солнце скрылось за темными облаками, дело, похоже, идет к долгожданному дождю. Колонна стоит на загородном шоссе – широком, с отличным асфальтом. С одной стороны тянется жидкая лесополоса, за ней просматривается огромное поле с желтеющими злаковыми, с другой – расположилась крупная автозаправка известной сети, далее какой-то неряшливый изрытый пустырь, посреди него застыл экскаватор, а чуть в сторонке пристроился невзрачный вагончик. Мирный пейзаж, мертвая тишина, никаких признаков угрозы, да и Хан не выказывает признаков озабоченности.
Тогда почему стоят? Непонятно.
— Двигаем к заправке и проверяем помещения. В бой не встревать, чуть что – сразу отходим к технике. Если все тихо, наши начнут заправляться.
Тут не армия с жестким уставом и не ожесточенный бой, но все равно вопросы в такой обстановке лучше без большой надобности не задавать. Потому, хоть они и вертелись на языке, Карат промолчал.
Обошли все закоулки, но ничего не обнаружили. В смысле, живых тварей или иных противников. Зато видели следы давно засохшей крови под прилавком и опрокинутую детскую коляску возле туалета. Но на эти приметы некогда случившейся здесь беды Хан и Басмач не обратили внимания. Да и Карат не побледнел, такие картины на обычных кластерах далеко не редкость.
Хан опустил голову, произнес в рацию:
— Все тихо, начинайте.
Обернулся к Карату:
— Ну чего ты меня взглядом поедаешь?
— У нас же есть крутой сенс, зачем ногами разведывать?
— Он видит не до горизонта, а в ограниченном радиусе. Стены, деревья и даже восходящие потоки воздуха могут помешать его умению. К тому же некоторые особо хитрые элитники наловчились избегать сканирования, у них тоже бывает что-то вроде дара, почти как у нас. Не такие крутые навыки, но выручают.
— Понял. А чего так быстро на заправку остановились?
— Быстро? Да мы, мать твою, уже под сотню километров сделали, один трал сжигает столько, что разориться можно, вот и не упускаем возможности пополнить баки. Это место давно знаем, тихое оно, а вот будут ли такие удобные заправки дальше – не имею понятия.
— Рэм вроде дальше ездил, Пастух говорил.
— Рэм тут главный, и он решил заправляться именно здесь, это все, что нам надо знать. Ты лучше посмотри, что наши доблестные авиаторы вытворяют, мать их.
Авиаторы без дела не сидели. Тройка молодых людей сноровисто устанавливала катапульту для запуска беспилотника, четвертый уже поднял в воздух жужжащий квадротоптер. Похоже, с его помощью осмотрит с высоты ближайшие окрестности, а миниатюрный самолет пройдет над трассой намного дальше.
Удобные штуки, только с ними надо поаккуратнее – над мертвыми кластерами летать противопоказано.
— Карат, ты не торчи столбом посреди стоянки, хотя бы присядь, – сказал Хан. – Вроде опыт боевой есть, а в суслика играешь.
— Он Внешку не видел, – ухмыльнулся на это Басмач. – Там быстро отучают стоять на открытых местах.
— Угу, – согласился Хан. – Охотники внешников – лучшие учителя.
— Вообще-то я появился на Внешке.
— Да? А нам сказали, что ты из Кумарника.
— Да я в нем и дня не провел. Только дошел, и тут такое…
— Внешников хоть раз видел?
— Дроны видел.
— Ну, их все видели.
— Видел одного пленного. Один раз колонна мимо проехала, спрятался от нее в поле. Один дрон меня чуть не прикончил.
— Что за пленный?
— Да там мутная история. Меня муры приняли, в машину кинули, а там этот сидел. С него респиратор сорвали и морду набили. Везли нас куда-то.
— Раз тебя черви не едят, получается, не довезли. А что за муры?
— Какого-то Хвата люди. Точнее, его зама Рауля. А может, и не зама, хрен их там поймешь.
— И тот и другой – конченые скоты, мать их. Ты-то как уцелел?
— У внешника нож был. Освободились, началась стрельба и дикое месилово, грузовик с дамбы свалился, выплыл только я.
   — Да ты в рубашке родился, везучий.
— В гробу я видал такое везение. А вы что, специально насосы с собой возите?
— Ну не ведрами же соляру таскать. Электричества на заправке нет, ничего не работает. А тут кинул шланг в цистерну – и качай сколько влезет.
— Хан, ты когда-нибудь дальше забирался? – спросил Басмач.
— На этой заправке я уже четвертый раз, горючка тут качественная, наши постоянно за ней высылают караваны. Да и патрули сюда гоняют через день, если не чаще. Дальше ездил лишь однажды, там километров через пятнадцать начнется городок, трасса прям через него идет, объездной нет.
— Большой городок?
— Не сказал бы, почти деревня. А может, только кусок от него приносит, не знаю точно. Киша знал? Вроде земляк твой, из похожих мест прилетел.
— Не знал, но слышал.
— Его как раз там кончили, прямо на трассе. И шестерых ребят вместе с ним завалили.
— Элита?
— Нет, муры. Мы быстро добрались, твари еще не успели все растащить. Видно было, что много чего вырезано, да и по рации крикнуть пару слов успели.
— Далековато для муров, – заметил Карат. – Я думал, что они только на Внешке действуют.
— Этих уродов не поймешь, в любом месте нарваться можно. Для них главное – возить с собой специальные термосы для вырезанной требухи, подпорченный товар внешники не возьмут. С такими можно далеко забираться, вот и пользуются.
— Мы раз в стабе приняли залетного мура, – сказал Басмач.
— Это как?
— Да он в списке был. Тупой на всю голову, думал, что никто не узнает. Ментат с ходу его срисовал, прямо на улице, с первого взгляда. Забегает в бар, скалится радостно и орет: «Ребята, кончайте бухать, там мур!»
— И что?
— Ну, бухать мы сразу завязали.
— Да ты дальше говори, мать твою.
— Дальше все нормально было. Пока местные безопасники набежали, от него только говорящая голова осталась. Оторвались на нем за все их дела.
— С ними так и надо, но это вы зря, живой он мог рассказать о других. Думать надо, мать вашу.
— Так я же не сказал, что убили. Говорю же – говорящая голова. Для начала причиндалы ему отчекрыжили, чтобы на допросе пел потоньше, потом ноги переломали, ну а после руки. Только голову трогать не стали, ему же ею разговаривать.
— Да понял я, в конце только голова целой и осталась. Тоже вариант, но все равно зря, безопасники с ним бы сделали то же самое, но с пользой для дела. Я раз в рейде был, мы базу муров накрывали.
— Накрыли?
— Да там не было никого. Только ферма и баб с десяток при паре охранников. Оба нарики конченые, сами себя не помнили, даже резать таких противно.
— Мне не противно.
— Да конченые, что один, что второй. Я ему перо в глаз сую, а он хохочет, как последний дебил, и остановиться не может. Обдолбанный по самую макушку, мозгов уже вообще нет. Животное, мать его.
— Ферма? – не понял Карат.
— Обычное дело у этих сучар. Наловят новичков и держат за оградой. Жрать и пить дают, живчик, само собой. Отрезают яйца, одну почку могут вырезать, кровь время от времени понемногу спускают. На иммунных новое вырастает, они опять повторяют. Называется сбор урожая. Вот такой, мать их, колхоз получается.
Карата замутило от представившейся картины.
— И долго так держать можно?
— Нет, Улей не любит, когда кто-то сидит на месте безвылазно. Фермы эти переносить надо, людей выгуливать, и все равно регенерация падает быстро, прибыль почти в ноль уходит. Таких отправляют на полную разборку, от новеньких проку больше. Может, и жаль, ведь не будь такого, внешники могли бы жить с одних только ферм. Сидели бы тихо на своих базах и не лезли никуда.
— А если бы сам на такую ферму попал?
— Вот это согласен, вот это не тот вариант, который мне по вкусу.
— А вы всегда так?
— Ты о чем сейчас?
— Всегда болтаете без умолку на операциях?
— Твою мать, это что, наезд? – ухмыльнулся Хан.
— Просто вопрос.
— Мы тебе не батальон элитных войск, нам рты не зашивают.
— Не в уставе дело, просто обстановка нервная.
— А это у нас тоже нервное. Недержание языка называется. Ты же вроде опыт боевой имеешь, разве не сталкивался?
— Под минометами мне и анекдоты рассказывали, и фотографии жены показывали.
— Мне тоже. Причем жена была такая, что лучше под минометами сидеть, чем с такой коровой под одной крышей. А что за война?
— Четвертая Черноморская, – сам не зная зачем, соврал Карат, вспомнив первый разговор с Рэмом.
Наверное, потому, что его война осталась безымянной. Доходило до того, что не все стороны конфликта называли ее войной.
— Не, не слышал о такой. Первая у нас была, Вторая тоже, пусть и мутная, а потом все, до Третьей не дошло. Должно быть, большая разница у наших миров.
— Это получается, что мы друг для друга инопланетяне?
— Да в Улье все такие, мать его. Найти своего – нереально. Даже если вроде бы найдешь, где гарантия, что миры в таких мелочах различаются, о каких вы не знаете? При мне случилась нашумевшая история: мужик один бродил после перезагрузки родного кластера по знакомым местам, нравилось ему там хабар собирать. И нашел сына своего. Ну, то есть пацан – один в один, зовут так же и папкой его признал. И повезло, что иммунный, будто наследственное у них. Даже институтские на тот случай приезжали, брали у обоих кровь на ДНК-анализ. Оказалось, что ничего подобного, никакой он ему не отец. Хотя тут, конечно, дело может быть в маме и папиных рогах. Но все равно совпадение то еще получилось.
— И что потом стало с тем пацаном?
— Да норма, папаша – железный мужик. Своим так и считает, растит и человеком воспитывает.
— А что за институтские?
— Карат, и ты еще спрашивал нас насчет болтовни?
— Ну, раз вы болтаете, так чем я хуже?
— Мы болтаем, потому что сейчас можно. И потому что все на живчике сидим, а он вроде бы обладает эффектом, сходным с наркотическим, да и алкоголь в нем присутствует. Вот и чешутся языки.
— Ну так давай почешем. Так что там с институтскими?
— Институт – мутная тема. Это у нас такие деятели, которые занимаются большой наукой. То есть изучают все, что происходит в Улье.
— Откуда могла появиться большая наука?
— Точно знать не могу. Может, для начала один ученый встретил другого, потом третий умный человек подтянулся, перетерли пару вопросов – и пошло-поехало. У них теперь что-то вроде организации, хотя больше на секту похоже. Левым туда хода вообще нет, все они из себя дико таинственные, по уши в делах непонятных. На многих стабах у них филиалы, их поддерживают со всех сторон. Почти уверен, что они просто хитрые шарлатаны, Улей нашей наукой не познать.
— Институтские умеют то, что никто не умеет, – возразил Басмач. – Мне рассказывали, что они оживили человека, которому голову оторвало. Обратно ее приставили, обкололи чем-то, поколдовали, и счастливчик через месяц ходить начал.
— Гон это все, такого не бывает.
— Может, и гон, только что-то они точно умеют. И делятся с теми, кто им помогает.
— Ага. А еще я слышал, что они иммунных ловят и на опыты пускают.
— Ну, это и я слышал. Сам же сказал – мутная тема. Видел раз, как им мура передавали. Ну то есть то, что от мура осталось. Человеком уже не назвать, только и умело, что дышать.
— С мурами так и надо.
— А я разве не согласен?
   — Беспилотник возвращается, – заметил Карат.
— Ну раз Рэм со своей Валькой не чешутся, значит, сейчас начнем грузиться.
* * *
Тварь напала, когда проезжали через тот самый городок, где не так давно от рук муров погибли несколько человек. Видимо, издали засекла колонну, интеллекта хватило, чтобы понять – стоять посреди дороги в ожидании знакомства с крупнокалиберным оружием не стоит. И потому забралась на крышу придорожного магазинчика, где сумела избежать обнаружения – при езде по богатым, под низко висящими проводами населенным пунктам приходилось опускать камеры на выносных штангах, что снижало высоту обзора. Сенс на скорости тоже мало чем может помочь, потому на него в движении вообще не надеются.
— Тревога! – заорал Хан, хватаясь за автомат.
Карат тоже вскинул оружие, и в тот же миг на грузовик обрушилось что-то тяжелое, заскрипели сминаемые решетки, сквозь просвечивающийся тент проступила бесформенная тень.
— Не стрелять, мать вашу! – прокричал Хан второй приказ.
Тень наверху извернулась, заскрипел металл, затем послышался гулкий удар, отозвавшийся угрожающей вибрацией в ногах Карата. И тут оглушительно рявкнула винтовка Косого. Патрон калибра двенадцать целых семь десятых миллиметров к слабым не отнесешь, и когда им работают в почти замкнутом кузове грузовика, последствия для ушей получаются невеселые. Однажды Карат с таким уже сталкивался и на некоторое время почти оглох.
Там, правда, поработал пулемет, и выпустили из него полную ленту, но и сейчас здорово врезало по ушам, звук мотора резко притих, а крик Хана теперь казался далеким:
— Да твою же мать! Косой! Кому сказано было! Не стрелять! Засох резко!
Выстрел не прошел бесследно, тварь рухнула на решетку, прерывисто заурчала, поспешно поползла к краю кузова, цепляясь за арматуру.
— Придержи меня, Карат! – крикнул Пастух, выпрямляясь во весь рост. – Прикрою!
Присев перед ним, Карат обхватил его за пояс, стараясь погасить рывки двигающейся машины – асфальт в городке не ахти. Винтовка неудобная, слишком длинная, если бы Пастух ее вытянул, мог упереться в тент, но стрелять из нее в таком положении – это риск заполучить травму плеча, отдача дикая.
Да и нельзя стрелять, Хан почему-то это запрещает. И машина почти остановилась, вот-вот и тряска прекратится.
Пулемет со второй машины или пикапа выпустил короткую очередь – вот чего дожидался Хан. Грузовик после этого подпрыгнул на очередной колдобине, а подергивающаяся туша скатилась назад и, чуток пролетев, с сочным звуком плюхнулась на подпорченный транспортом и вороватыми дорожниками асфальт.
Грузовик остановился, Хан скомандовал:
— Басмач! На тебе мешок! Глыба, прикрывай его! Остальные к бойницам!
Снайперы отложили свои громоздкие винтовки, взялись за автоматы. Ну а Карату ничего менять не надо, припал к бойнице, высунул в нее ствол, начал осматривать все, что попадало в поле зрения. Грузовик стоял напротив придорожной гостиницы, с виду далеко не фешенебельной, чуть левее можно рассмотреть вывеску шашлычной, а правее – чебуречной. В общем – типичная картина для городка, расположенного на оживленной трассе.
С другой стороны кузова мечтательно отозвался Косой:
— Тут вывеска: «Раки». Сто лет раков не пробовал. Сейчас бы под темное пивко. И варить их надо с укропом, обязательно старым.
— Отставить разговорчики! – рявкнул Хан. – Ты бы еще сходил приценился и купил, мать твою.
Пулемет выдал короткую очередь, всего-то на пару патронов, но по ушам ударило здорово.
— Басмач! Шевелись! – заорал Хан. – Набегают!
Карат увидел, что из узкого проулка между стенами гостиницы и чебуречной выскочил мертвяк. Не из свежих, лицо уже начало оплывать, теряя форму из-за изменений челюстного аппарата, штаны отсутствуют, из одежды только замусоленная рубашка. Бежит неловко, сильно прихрамывает, где-то ухитрился ногу повредить.
Нажать на спуск Карат не успел – опередили. Пастух одиночным выстрелом поразил мертвяка точно в лоб – вот что значит хороший снайпер, из любого оружия может доказать профпригодность. И сразу вслед за этим в кузов забрался Басмач, а Хан заорал:
— Отставить огонь! Уходим!
Ну да, нечего переводить бесценные боеприпасы, ведь даже обыскать тела не получится. На такой шум мертвяки сбегутся со всего города, в том числе могут пожаловать и опасные, против которых даже очередь из крупнокалиберного пулемета – не решающий аргумент.
Басмач, занимая свое место, доложил:
— Богатый кусач подвернулся: две горошины и пять споранов. Живем.
Хан решил пояснить для Карата:
— Добычу берет та машина, которую атаковали, так что на этот раз все наше. Добытое делим в конце рейда на равные доли.
— Раньше всех подогрелись, это к удаче, – осклабился Косой.
— Молчал бы уже, мать твою.
— Что тебе опять не так?
Хан указал вверх:
— Кто тент продырявил, я, что ли? Сказано было русским языком не стрелять, ну нет же, мать твою, вечно влезешь.
— Да на остановке Русский скотчем заделает, не кипятись.
— Ты меня еще кипящим не видел, мать твою. А когда увидишь, тебе не понравится.
Снаружи прогрохотала пулеметная очередь, и почти сразу Глыба выпустил еще одну, чуть ли не в многострадальные уши.
Кот, забившийся под сиденье подальше от безумных людей, жалобно взвыл. Похоже, начал жалеть, что ввязался в эту поездку. У него ведь был выбор.
В отличие от Карата.