STIKS Человек с котом

Глава 27

Глава 27
Диана вышла из состояния оцепенения минут через пять, и первое, что при этом сделала, – завизжала так, что Карат едва не оглох на правое ухо, а забытый всеми кот, только-только выбравшийся из рюкзака, прыгнул в него обратно в надежде укрыться в укромном месте от неожиданной вспышки эмоций.
Вроде мелкая девочка, но по голосу так не скажешь. Может, ей стоит вокалом заняться? Задатки недурственные.
Вволю навизжавшись, Диана, всхлипывая, чуть ли не крича затараторила:
— Что это было?! Что?! Как это получилось?!
— Спокойно, малыш, все нормально, – как можно мягче ответил Карат.
— Нет! Это ненормально! Это совсем ненормально! Почему они так себя вели?! Ты их бил, а они улыбались! Так не бывает! Я это сделала! Я! Но так не бывает! Не бывает!
— Бывает. Еще как бывает. Я лучше знаю.
— Но…
— Никаких «но». Просто у тебя прорезался дар Улья, только и всего. Рановато, конечно, и сам собой, без помощи, но в стрессовых ситуациях такое случается нередко.
— Дар?
— Ты видела, как я исчезаю и появляюсь? Это мой дар. А у тебя свой.
— Какой?
— Он не такой простой.
— Скажи.
— С тобой все так же необычно, как со мной. Я в первый день тоже съел жемчужину. Если сделать это до того, как проявится дар, то есть в самом начале, с новичком иногда случаются странные вещи. Сам не знаю, какие, никто так и не смог внятно объяснить, но, судя по тебе и по мне, такие, как мы, не играют в лотерею со случайными подарками Улья, как приходится делать всем остальным. У нас проявляется именно то, что остро требуется в момент пробуждения дара. Получается, мы провоцируем проявление того, что может спасти нас от возникших неприятностей. В тот миг мне надо было как можно быстрее справиться с сильной тварью, и Улей научил меня ускоряться до запредельных значений. А ты очень сильно захотела, чтобы эти уроды оставили меня в покое, я ведь видел, как ты на Хана кидалась, больше всего мечтала именно об этом, вот и получила.
— И что я получила?! Что сделала?! Я ведь вообще ничего не поняла. Мне даже думать об этом страшно. И вспоминать страшно. Будто снился кошмар. Ты упал, меня схватили, забрали пистолет, я даже не подумала, что его надо вытащить. Я просто стояла, мне было страшно… так страшно… А потом… потом… Я не знаю, как это получилось! Я ничего не понимаю!
Девочка, чуть успокоившись во время пояснений Карата, опять начала повышать голос.
— Не кричи, я и так прекрасно тебя слышу. Все нормально, просто твой дар не такой, как мой.
— А какой? Объясни.
— Ты умеешь управлять мужчинами.
— Управлять?!
— Превращаешь их в марионеток. Редкий дар, и не очень-то радостный для носительниц. Достается только женщинам.
— Почему нерадостный?
— Так ведь никто их не любит. Все из-за того, что они могут заставить любого мужчину выполнять свои приказы.
— Я никого не заставляла.
— Заставляла. Ты заставила их всех поверить, что притягательнее тебя нет ничего на свете. Ни о чем другом они в тот момент не могли думать. Очень сильный дар, я о таком даже не слышал, ты их в баранов превратила. Вроде бы обычно он действует только на одиночные цели, а ты в один миг накрыла всю группу.
— Я сама не поняла, как это сделала.
— Верю. Со мной так же получилось, как ты, удивлялся. А теперь, чтобы вызывать ускорение, мне приходится представлять, будто я шевелю ушами.
— Ты надо мной смеешься?
— Ничего смешного – так и есть. Каждый управляет своим даром по-своему, мне проще делать именно так. Один знахарь научил, спасибо ему за это, и правда помог.
— Мы едем назад? Давай быстрее, они ведь очнутся и погонятся.
— На хромой козе за беременной свиньей они погонятся. Мы в Полис едем, нам туда.
— Ты с ума сошел?! – с нотками возвращающейся истерики вскрикнула девочка.
— Спокойно, Диана, все под контролем.
— И это ты называешь «под контролем»?! Да тебя только что чуть не убили, а я не знаю, как сделать такое опять! Я больше не смогу тебе помочь, а ты сам едешь к ним!
— И не надо мне помогать. Успокойся, все будет хорошо, я уже продумал, как будем действовать дальше. Для начала покопайся в этом телефоне, я его забрал у Бирона.
— У мертвяка?
— Он не мертвяк.
— Мертвяк. Он жуткий мертвяк.
— Ну ладно, спорить не буду, пусть будет мертвяком. Он вроде большая шишка в Полисе, думаю, что в его телефоне имеется номер Карбида. Поищи. Он может быть подписан как мэр или что-то в этом роде.
— Нет тут ничего такого.
   — Посмотри еще раз, внимательнее. Может, секретарша мэра, зам мэра. Ищи.
— Есть «секретутка мэра», такое сойдет?
— Гм… вот оно, значит, как… Ну ладно, звони, проверить не помешает.
— Может, лучше сам позвонишь?
— Ну что ты, как можно, я ведь за рулем, это будет нарушением правил дорожного движения. Звони, ничего не бойся.
— А что сказать?
— Скажи, что Карат из группы Рэма подъезжает к Полису с запада на машине Бирона. Скажи, что Карату пытались помешать Бирон и его одноклеточные гориллы. Из-за этого он очень на них зол и никому не доверяет. Еще обязательно скажи, что Карат только что пожевал жевательную резинку.
— Что?!
— Так и скажи. А потом скажи, что он не стал ее выплевывать, а вытащил изо рта и вмял в резину несколько белых жемчужин. Получившийся комок прилепил к гранате, после чего выдернул из запала чеку и сейчас удерживает рычаг. Если разожмет ладонь, граната взорвется, и только Улей знает, что после этого случится с жемчугом. Тем самым драгоценным белым жемчугом, из-за которого Карата чуть не грохнули раз сто, что стало причиной острого невроза и паранойи. Запомнила?
— Ага. Это все?
— Почти. Скажи напоследок, что у Карата приказ Рэма доставить этот жемчуг лично Карбиду. И Карат приказ выполнит, ему плевать, что Рэма больше нет – приказ не отменить.
— Но ты же не держишь ни жемчуг, ни гранату.
— Ну я же за рулем, – подмигнул Карат. – Ты будешь держать. Я научу, там ничего сложного. Теперь, если выберемся, то вместе. Если помрем, тоже вместе. Не на кого мне тебя сейчас оставить, да и влипли уже, дружно влипли. Такое Бирон не забудет, здорово ты его обломала.
— А когда отдадим жемчуг, уедем тоже вместе?
— Куда это ты собралась ехать?
— Да куда угодно, лишь бы не в этот твой Полис. До этого мне было лучше. Спокойнее, я не так боялась. Почему ты смеешься?
— Местным не говори, что на кластерах тебе спокойнее. Тем более на западных кластерах.
— Почему?
— В дурку упекут.
— Здесь есть дурдом?
— Для твоего случая построят.
* * *
На въезде Карата встречали как персону повышенной важности. В честь него собралось человек тридцать вооруженных до зубов бойцов под предводительством самого Финна. В машину не целились, но ощущалась повышенная напряженность, что неудивительно в сложившейся ситуации.
Финн, неспешно приблизившись, склонился к открытому окну, выразительно уставился на гранату, зажатую в несерьезной ладошке нервничающей пассажирки, спокойно произнес:
— Привет, Карат, как дела?
— Да вроде живой. А у тебя?
— Тоже не разлагаюсь. Тут Бирон о тебе спрашивал.
— Телепатически или голосом за десяток километров докричался?
— Зачем? Связь у нас самая разная налажена.
— Я его без рации и телефона оставил посреди чистого поля.
— Может, купил замену в этом поле.
— Магазинов я там не видел.
— Ну так Бирон у нас мастер покупать и продавать всякое. Неграм крем от загара всучит, чукчам снег прошлогодний, а у зайцев в том поле рацию купил. Карат, ты должен оставить оружие здесь. Гранат это тоже касается. Тебе в центр ехать, ты знаешь правила.
— И ты знаешь, что я даже не подумаю их выполнять.
— Да, знаю. Но попробовать обязан.
— Ты попробовал меня заставить, но ничего не получилось. Не расстраивайся, в другой раз получится.
— Хорошо, езжай за мной.
— Я и сам дорогу найду.
— За мной! – с нажимом повторил Финн.
— Как скажешь.
Едва вояка отошел от машины, Диана сообщила:
— Твою гранату трудно держать. Руки потеют и становятся скользкими.
— Недолго осталось, скоро заберу.
— Нет, я удержу. Сколько надо, держать буду. И я с тобой пойду. Ты же сам сказал, что мы теперь вместе. Ты случайно не знаешь, как мне свой дар включать? Тоже пробовать ушами шевелить?
— Если переживем этот день, поговоришь со знахарями насчет проблем с глазами и дара. Мне помогло, тебе тоже поможет.
— Этот день еще надо пережить.
— Вот и я о том же.
— Вокруг одни мужчины, будет хорошо, если я опять смогу заставить их остановиться.
— Не прошло и часа, как ты начинала истерить при одной мысли о таком фокусе.
— Мне и сейчас не хочется о таком думать, но это может пригодиться.
— Попробуем обойтись без дара нимфы, тех, кто его использует, нигде не любят.
— Я и без него любви не видела.
— Не будем усугублять.
— Думаешь, этот Карбид хороший?
— Не знаю.
— А я думаю, что он сильно разозлится, если узнает, что ты потратил одну жемчужину на меня.
— Посмотрим.
— Ты так спокойно это говоришь?
— А толку от того, что буду жечь нервы себе и тебе? Если на нем и правда здесь все держится, он далеко не псих. А нормальный человек не станет отрывать башку тому, кто притащил его добро, несмотря ни на что. То, что притащил не все, уже не так важно, можно решить по-хорошему. А нормальные всегда стараются решать по-хорошему.
— Мне начинает казаться, что здесь все психи. И ты в том числе.
— В чем-то ты определенно права, адекватным здесь оставаться непросто. Вот мы и приехали.
— Быстро.
— Полис чуть больше деревни, здесь всегда быстро. Смотри, как красиво вокруг: подстриженная зелень, беседочки, детские площадки. Я же говорил, что тебе здесь понравится, а ты не верила.
— А мне и не понравится. Ужасное место.
— Да тут придраться не к чему, не наговаривай.
— Ужасное. Очень ужасное. Здесь все не так, ты разве сам не видишь?
— Ну, если честно, я тоже не в восторге от здешнего вечного праздника.
— Вот и я так же. Все какое-то ненастоящее.
В это здание Карат уже однажды заходил, чтобы подать прошение ради спасения Шуста. Тогда его не пустили дальше приемной, где расфуфыренная девица таращилась на него с видом микробиолога, только что открывшего особо уродливую бациллу, по причине омерзительной жизнедеятельности которой дерьмо воняет именно дерьмом, а не благоухает розами. И обращалась с посетителем соответственно.
Ей дай чуть больше власти, она бы ноги об Карата вытерла.
Вряд ли ему сейчас придется повторить общение с этой неприятной особой – случай выходит за рамки компетенции подобных дур. Вон сколько бойцов нагнали, в две шеренги вдоль фасада выстроились, как на парад собрались. Финн, пройдя мимо них и что-то негромко сказав, подошел к машине, склонился, произнес:
— Карбид сейчас никого не принимает. У него тяжелый момент. Это личное.
— То есть я могу ехать куда угодно и считать жемчуг своим?
— Не торопись, только что заслали к нему человека. Можем чайку вам принести или кофейку, заказывайте без стеснения, здесь все свои.
— С клофелином?
— Ну, если так хочешь, для тебя найдем.
— Спасибо, но мы воздержимся.
— Тогда ждем.
— Долго ждать?
— Зависит только от Карбида. Ты куда-то торопишься?
— Я нет, но у этой девочки рука не очень-то выносливая.
— Могу подержать гранату за нее.
— Конечно, можешь, но не подержишь.
— Я так и знал. Карат, ты зачем кончил Хана?
— Он сам на нож напоролся, неловко получилось.
— Да что ты говоришь? Какой ужас!
— Сам в шоке.
— А нормально сказать можешь?
— Он моральный урод и за языком не следил.
— Мне он тоже не нравился, но на нож я его не ронял.
— Это все усложняет?
— Куда уже дальше усложнять? Ждем слово Карбида.
Из недр дома донесся звук выстрела. Сильно приглушенный, не понять, из чего сработали, но больше всего похоже на пистолет. Финн резко обернулся, посмотрел пару секунд в направлении источника подозрительного шума, процедил:
— Похоже, Карбид сказал свое слово.
Телефон в его кармане издал простенькую трель, вояка вытащил трубу, поднес к уху, что-то выслушал, коротко ответил:
— Понял.
Вновь склонившись, произнес:
— Карбид готов тебя принять.
— А ее?
— И ее, и гранату, и даже своего блохастого кота можешь захватить. Если попросишь, вызовем еще пару девочек из самых смазливых, а еще Рикки с гаремом из его мальчиков, а то вас как-то маловато для делового приема. Сегодня все можно. Главное, нашего мистера Смита не забудьте.
— Ментата?
— Да. Он может пригодиться. Сам понимаешь для чего.
Карат, выходя из машины, спросил:
— Маленький вопрос напоследок. Ты и правда по рождению финн?
— А я разве не похож на чистокровного финна?
— Говоришь по-разному: иногда слова в простых фразах путая, а иногда так, как не каждый русский сказать сможет. Фальшивишь. Так как – правда или нет?
— Если девочка отдаст гранату, отвечу в письменном виде. И даже синюю печать поставлю с росписью.
— Как выйдем, отдаст.
— Плохой ты человек, Карат. Упорно не идешь на компромиссы.
— Просто очень жить хочется. И девочку эту хочу вытащить из вашего бедлама. Она не виновата, что подвернулась именно мне, теперь я за нее в ответе.
— Иди уже, педофил хренов. Карбид – человек тяжелый, но ты ему понравишься. Наверное. Не юли, веди себя с ним, как со мной ведешь, и все будет хорошо.
— Спасибо за совет.
— Гранату подарить вместо спасибо нельзя? Не отвечай, сам знаю.
* * *
Комнату даже самый придирчивый человек не назовет крохотной, она занимала почти всю площадь второго этажа немаленького дома. От плинтуса до плинтуса пол покрывали тщательно подогнанные друг к дружке роскошные ковры, люстры не было, зато по стенам и потолкам разместились десятки точечных светильников. На широких окнах трудно разглядеть стекла, их закрывает разросшаяся зелень многочисленных комнатных растений, рассаженных в недешевые с виду сосуды, которые язык не поворачивался назвать банальными горшками. На дорогущие китайские вазы похоже, причем оригиналы, а не современные поделки.
Поразительное нагромождение всего и вся. По описанию можно подумать, что более безвкусную обстановку невозможно вообразить. Однако тот, кто все это придумал, сумел добиться невозможного – комната выглядела удивительно уютной. Но без ложки дегтя не обошлось – здесь чувствовалось нечто неосязаемое, присущее всему Полису. Будто что-то нехорошее скрыто, не бросается в глаза, но оно обязательно есть.
Здесь можно поиграть в мини-футбол, пространства достаточно. И мебель почти не мешает: всего один массивный стол с выгнутой бумерангом лакированной столешницей, мягкое кресло с одной стороны, три стула из красного дерева с другой.
Из прочих помех футболистам можно отметить лишь две: что-то небольшое и вытянутое на ковре перед столом, разглядеть детали не позволяло наброшенное на непонятный предмет покрывало; и тело той самой, много о себе возомнившей секретарши у порога. Судя по состоянию ее головы, причиной смерти явилось попадание пули немаленького калибра в область правой скулы. А судя по витавшему в помещении аромату сгоревшего пороха, эта неприятность случилась с ней только что.
Вот и объяснение услышанного выстрела обнаружилось.
В единственном кресле по другую сторону стола сидел облаченный в бархатный халат мертвяк. Не из свежих – матерая тварь, добравшаяся до высоких ступеней развития. Даже Бирон в сравнении с этим монстром выглядел низшим членом стаи на фоне бесспорного альфа-самца, а ведь квазов страшнее его Карат до сегодняшнего дня не встречал.
То, что это кваз, понятно и без упоминания о роскошном и чистом халате, сшитом явно на заказ, стандартный на такую тушу не налезет. Тут дело не в одежде, а в том, что зараженного никто не пустит на самый охраняемый объект столь серьезного стаба. Для этого твари придется прорваться через огонь, броню и свинец, даже стае самой страшной элиты такое вряд ли под силу. Прецеденты вроде бы случались, но последние годы обходилось без жертв среди мирных жителей города.
Ну а привлеченных бойцов-варягов тут не считают как в статистике потерь, так и за людей.
Смит, бесстрастно покосившись на тело секретарши, на удивление ровным и спокойным голосом произнес:
— Добрый день, господин мэр. Познакомьтесь с Каратом и… Это его спутница, мне ее не представили. Кот тоже его.
Кваз огромным пальцем, похожим на раздувшуюся паучью лапу, крутанул немаленький пистолет, лежавший перед ним на столе, безучастным утробным голосом произнес:
— Для кота стула нет. Остальные присаживайтесь.
Карат занял средний стул, Диана села слева, Смит справа, а кот так и остался у порога, не решаясь пройти мимо застреленной женщины. Все замерли, молча наблюдая, как кваз играется с пистолетом, раз за разом заставляя его крутиться на лакированной поверхности.
Так прошло не меньше минуты, прежде чем Карат повернулся к Диане, взял ее за руку, вставил чеку на место, вытащил гранату из неохотно разжавшихся пальцев, положил на стол. Рядом лег изрядно измятый комок, в который превратился носовой платок Рэма.
Кваз, еще раз крутанув пистолет, оставил оружие в покое, протянул уродливую лапу, ладонь которой размерами соревновалась с лопатой, неловко развернул ткань, бросил равнодушный взгляд на содержимое, откинулся на спинку кресла, тем же нечеловеческим голосом изрек:
— Слишком поздно.
   — Быстрее не получилось, – спокойно ответил Карат.
— Кирилл был хорошим ребенком.
Что на это сказать, непонятно, так что лучше промолчать.
А Карбид продолжал:
— Он мой сын. Настоящий сын. Здесь родился, здесь рос. Но не вырос.
Карат, поймав направление взгляда кваза, покосился туда же. И увидел что-то не слишком большое, прикрытое покрывалом – тот самый непонятный предмет возле стола.
И характерные темные пятна на покрывале тоже увидел, и расползшееся по ковру пятно. Это походило на вытянутую тушу только что убитой не самой крупной собаки, которую кто-то скрыл от взглядов простейшим способом.
Отвел глаза, невольно столкнувшись с немигающим буравящим взглядом кваза. Тот, неотрывно уставившись на Карата, продолжил:
— Шестнадцать-восемнадцать килограммов – опасные цифры. Я говорю не о коровах и козах, я о других. О тех, кому травы и сена недостаточно, о тех, у кого есть клыки. О хищниках, о всеядных… и о людях. Все, кто остается ниже этого рубежа, почти не перерождаются, выше остаться собой можно, только будучи иммунным. Для детей опасный возраст обычно наступает в четыре-пять лет, дальше они или теряют себя, или становятся такими, как мы. Но иммунных мало. Очень мало. Все как всегда в обычных кластерах, где на сотни зараженных может остаться один. Это та еще лотерея. Ты, Карат, везунчик, а мой Кирилл нет. Как тебе его имя?
— Это хорошее имя.
— Да, хорошее. И у него было настоящее имя, а не собачьи прозвища, как твое и мое.
Карбид еще раз крутанул пистолет, затем, ухватившись за него, сжал с такой силой, что затрещали безобразно-узловатые суставы. Он будто пытался раздавить ненавистное оружие, лишившее его самого дорогого.
Приступ бешенства или чего-то в этом роде схлынул так же быстро, как начался. Расслабив чудовищную ладонь, кваз безжизненно произнес:
— Я старался. Делал все, что мог. Его последние дни стали нескончаемым праздником. Лошадей опасно держать, они вонючие, твари их чуют издали, такой запах выводит их из себя. Но я подарил ему пони. Все дети завидовали, ни у кого не было лошадки, а у Кирилла была. Он так радовался, так радовался… А сегодня настал тот самый день. И мне пришлось сделать это самому. Такое нельзя доверить даже близкому другу. Да и нет у меня друзей. Больше нет.
Карбид постучал когтем по пистолету, добавил совсем уж сумрачным голосом:
— Если бы ты приехал на шесть часов раньше, Кирилл мог бы остаться со мной.
Карат, понимая, что влип куда сильнее, чем рассчитывал, начал готовить уши. Не факт, что номер с ускорением добавит хотя бы секунду жизни, ведь перед ним ксер – человек, употребивший столько жемчуга, что другой и за тысячу лет половины такой кучи не увидит. У него множество самых неожиданных умений, даже самый талантливый новичок в сравнении с ним – ничто. Не самый последний стаб Улья годами работал на развитие дара этого производителя снарядов. Он – фундамент их благополучия, и потому всем выгодно развивать его дар.
Уродливая матка муравьев, которой несут самую лакомую добычу, вот только взамен она рожает не яйца, а кое-что другое.
Этот человек привык, что все необходимое доставляют по первому слову. А сейчас не доставили, из-за этого ему пришлось своими руками убить то, во что превратился родной сын.
Он лишился самого дорогого, и причина этого очевидна – исполнители вовремя не привезли маленький белый шарик.
— Почему тянули с этим до последнего? – вырвалось у Карата.
— Никто не продает белый жемчуг, а скреббер – редкий зверь.
— Не верю, что настолько редкий. В запасе были годы.
Кваз покачал головой:
— Не совсем, в прежние времена у нас не хватало возможностей. Я ведь не с самого начала был таким непростым. Всего лишь рядовой ксер, в ту пору нам трудно приходилось.
— Та пора осталась в прошлом.
— Да, ты прав, ведь последние два года мы процветаем, сил хватало. Я этим воспользовался, позаботился о Кирилле заранее. У меня была жемчужина, и даже не одна. Группа, вроде твоей, добыла, повезло с тем скреббером, его сильно потрепали внешники, нашим оставалось только добить. Легкая добыча, проблем с доставкой не было. Но есть одна тонкость – слишком ранний прием может убить ребенка. Работают все те же пятнадцать-шестнадцать килограммов – граница, на которой можно обойтись без лишнего риска. Плюс-минус чуть-чуть. Считается так. Но слишком большое искушение для некоторых, жемчужины украли четыре с половиной месяца назад. Очень не вовремя. Я посадил Кирилла на строгую диету, поставил перед всеми ультиматум: или достаньте жемчуг любой ценой, или попрощаетесь с моими снарядами. Пришлось торопиться, привлекать все новых и новых людей, спешка приводила к ошибкам, ничего не получалось. И когда нашли нового скреббера, Рэм снова поторопился, а это всегда плохо, хотя в нашем случае оправданно. Но вы все равно не успели… все зря… Не надо так напрягаться, в этом нет твоей вины. И вины Рэма тоже нет. Зная его, уверен, что вы сделали все, что могли. Да, я сейчас хочу убить многих, но тебя в этом списке нет. Ты тут вообще ни при чем. Есть другие – те, кто вначале тянул время, потом кормил пустыми обещаниями, а потом… Да я даже не знаю, кто из них украл то, что должно было спасти моего мальчика. Это место только выглядит красивым, на самом деле оно насквозь гнилое. Рэма больше нет, остались только слащавые хари, которым я не могу доверить смыть за собой унитаз. Обязательно напортачат, да еще и украдут что-нибудь, здесь иначе не умеют. Я, конечно, тот еще урод, но те, кто меня окружает, куда уродливее. Смешно, но мне приходится думать об этих тварях, заботиться о них. А еще о многих других людях, которые куда лучше и которые становятся частью Полиса. Может, это и не самое идеальное место в Улье, но оно не такое уж плохое. И я сделаю его еще лучше. Пусть для этого придется еще кого-нибудь убить, но сделаю. Крови я больше не боюсь, сегодня я многое понял. Кровью хорошо поливать ростки будущего, они после этого быстрее вытягиваются к свету. Как погиб Рэм?
Карат чуть не подпрыгнул от неожиданного вопроса, но ответил четко:
— Два бойца решили присвоить жемчуг, началась стрельба. На тот момент нас оставалось пятеро, скреббер убил троих.
— Понимаю – слишком большое искушение для слабого человека. Рэм подбирал вас один к одному, но даже он не мог поручиться за каждого. Спешка… все та же нескончаемая спешка… Вы достали из скреббера всего четыре жемчужины?
— В скреббере, которого мы убили, их было пять.
Карбид покосился на Смита, тот молча кивнул.
— Значит, их было пять, но я вижу всего лишь четыре. Мне, Карат, даже сейчас приходится думать о Полисе, а не только оплакивать сына. Я, как видишь, даже напиваться по этому поводу не стал. Хотя какой смысл?.. Меня и бочка с ног не свалит, я ведь уже не человек… Белому жемчугу отводится немало места в моих дальнейших планах, так что я хочу узнать – куда девалась пятая жемчужина.
— Эту девочку зовут Диана, она здесь новенькая. Мне пришлось дать ей одну жемчужину, без нее она могла переродиться.
— Ты просто взял и отдал жемчужину первой встречной девочке?
— Да.
— Она твоя любовница?
— Нет, она просто ребенок.
— Для Улья уже достаточно взрослая.
— Но не для меня.
— И не для меня. Никогда не понимал любителей подобного. Если ты такой положительный и не имеешь на Диану виды, тогда зачем так поступил?
— Это было выгодное вложение, к тому же я не нарушил приказ.
— Поясни.
— Рэм приказал доставить жемчуг лично тебе в руки. Он не говорил, можно ли его при этом тратить на мои нужды. Дорога непростая, Диана дважды спасала мне жизнь. Один раз заметила засаду твари, а в другой постарался твой дружок – Бирон. Для него это тоже слишком большое искушение, вот и не удержался.
— То есть ты хочешь сказать, что с выгодой инвестировал мою жемчужину?
— Иначе я бы погиб и не принес ни одной. Четыре – гораздо лучше, чем ноль. Выгода очевидна. Так что да – недурственная инвестиция.
Кваз перевел взгляд на Диану, потом на Карата, хлопнул по столешнице и омерзительно рассмеялся – выдал что-то среднее между непрекращающимся хрюканьем и громким урчанием. Даже не понять, веселится он, или это истерика гибрида человека и мертвяка, или невообразимый коктейль из того и другого.
— Карат, ты кем раньше был? Адвокатом по самым безнадежным делам?
— Я много кем был, но адвокатом ни разу.
— Не верю.
— Ну так спросите у своего мистера Смита.
— Может, что-то другое? Тоже юридическое?
— Нет.
— Тем удивительнее. Ты только что рассказал нам, что скормил товар, который не купишь ни за какие деньги, первой встречной девчонке и парой слов убедил, что по-другому поступить не получалось. Да у тебя врожденный талант черное выставлять белым. Знаешь, мне все время намекают, что надо заняться своей внешностью. Кое-что улучшить. И речь идет вовсе не о бритье или модной прическе. Ну ты, наверное, глядя на меня, понимаешь, в чем тут загвоздка.
— Понимаю.
— Посмотри на эти руки. Они не человеческие. И они огромные. Они могут производить то, что не получается у других ксеров. Это важно для Полиса, и это понимали те, из-за кого я потерял ребенка. По их мнению, это большой соблазн. Вдруг я и впрямь захочу вернуть прежний облик? Всего одна белая жемчужина, и я красавчик. Только вот руки при этом станут обычными, то есть мало на что годными. В прежней ладони не спрятать тридцатимиллиметровый снаряд, а в этой запросто. Сколько ксеров умеют делать обычные патроны? Да таких не счесть. А Карбида знают все, он сам себе снарядный завод, на нем держится Полис. Один белый шарик, и Полис останется без уникального ксера. Понимаешь?
— То есть Бирон думал не о себе?
— Не волнуйся за него, о себе он думает в первую очередь. И то, что Полис останется без снарядов и без торгующих ими караванов, это удар и по городу, и по таким, как Бирон. Они хотят, чтобы я всегда оставался уродом, боятся допускать меня к белому жемчугу, это из-за них мой Кирилл остался без лекарства. В чем-то они умны, но жадность – первая подруга глупости. Все дело в том, что внешность меня не напрягает. Вообще не напрягает. Я ведь или сижу здесь безвылазно, или под охраной бронегруппы выбираюсь ради профилактики трясучки. То есть не шляюсь сам по себе по кластерам. И потому меня не может подстрелить невнимательный рейдер, приняв за зараженного, а ведь это основная причина смертности квазов. Людей с оружием ко мне даже близко не подпускали до этого дня. Никто не называет меня уродом, самые красивые женщины готовы дарить мне свою любовь и делать вид, что без ума от моей распрекрасной внешности. Я дико силен во всех смыслах, ты даже близко не представляешь, какая мощь во мне накоплена. А раз мне не мешает маска урода, так зачем ее снимать таким дорогостоящим способом? И к тому же во вред Полису – месту, в которое я вложил столько сил. Диана, этот человек тебя не обижал?
— Вовсе нет, он очень хороший. Это он меня спас. То есть спасал.
— Смит кивнул целых три раза, значит, ты говоришь правду. Вижу, тебя беспокоит неоднозначная ситуация с той жемчужиной. Ну так вот, можешь о ней забыть, я полностью поддерживаю решение Карата, он и правда сделал выгодное вложение, не говоря уже о том, что спасти ребенка – святое дело.
— Я не ребенок.
— Это всего лишь твое мнение, и оно в корне неправильное. Ты помогала Карату, значит, и городу. Благодаря тебе сюда попали эти жемчужины. То есть действия Карата оправданны. Но я не хочу разрулить этот вопрос именно так. Хочу немного по-другому. Ты согласна?
— На что? Что вы от меня хотите?
— Давай будем считать, что я подарил тебе ту жемчужину? Она ведь предназначалась мне, я сам решаю, что с ней делать. Это все упростит, вопрос с пятой жемчужиной отпадет сам собой. К тому же я мэр, могу своим указом и остальные жемчужины раздать, это в моей власти. Не все с этим согласятся, но жемчуг теперь у меня, так что пусть все идут лесом.
— Я сделаю так, как скажет Карат.
— Послушная девочка, это тоже хорошо. А Карат согласен, его можно не спрашивать, ты уж поверь. Итак, я подарил тебе то, что принадлежало мне, а ты приняла мой подарок. В таком случае попрошу о крохотной встречной услуге.
— Какой?
— Мне тут добрые люди нашептали, что ты нимфа. Причем нимфа не из рядовых. Пятерых, включая Бирона, мгновенно взяла под полный контроль, они до сих пор сами не свои, улыбаются, будто слюнявые идиоты. Я о тех, которые выжили. Трудно в такое поверить, ты ведь новенькая, но, может, все так и есть. Знаешь, у меня масса даров Улья, в том числе и такой, который спасает от магии нимф. Попробуй подчинить меня, хочу испытать твою силу.
— Это плохая идея, – напрягся Смит.
— Заткнись! – с неожиданной злобой рявкнул кваз и попытался ласково продолжить: – Дианочка, ну что тебе стоит?
Девочка, испуганно дернувшись после крика, покачала головой:
— Я не могу. Я не знаю, как это получилось. Само собой вышло. Не умею включать.
— Она не врет, – не стал молчать Смит. – У нее спонтанная активация умения. На стресс сработала, такое не редкость, тем более жемчуг она приняла до активации, а это особый случай.
— Вот как? Гм… А ведь вы та еще парочка – друг друга стоите. Как мне стало известно, Карат принял жемчуг до раскрытия дара. И с тобой произошла такая же история, причем твоя жемчужина не из простых, а белая. Интересно, что из вас в итоге получится, но это уже не мое дело. Итак, с жемчугом мы разобрались. Карат был честен до конца, теперь надо с ним разобраться. Его преданность Полису меня впечатлила, за такое полагается награждать.
— Минус долги, вылечить моего друга, и мы в расчете. – Карат коротко перечислил то, что так сильно его волновало.
— Ты согласился на предложение Рэма на таких условиях?
— Да. Он потом обещал всем оставшимся гражданство, жемчуг, горох и спораны, но это не для меня, я и так уже получил слишком много.
— Это было соглашение об оплате, но я решил тебя наказать. Наказать за то, что ты опоздал на шесть часов. Умом понимаю, что твоей вины в этом нет, но сердце говорит другое. Так что за промедление с тебя штраф на всю сумму обещанной выплаты. Расстроился?
— Если с долгом все решено, то ничуть.
— С долгом решено, со штрафом тоже решено, и даже гражданство оба получите – заслужили. А теперь речь пойдет о премиальных. Да-да, ты оштрафован, но при этом тебе полагается премия. Человек, который не поддался такому искушению, который до конца выполнил свой долг перед Полисом, достоин самой щедрой награды. Спасибо Бирону, он подсказал, что именно можно тебе вручить. Почему твое лицо стало таким недоверчивым?
— Упоминания о Бироне меня напрягают.
— Понимаю. Ты считаешь, что такой никчемный человек не способен предложить ничего хорошего. Но это не совсем так. Дело в том, что он вообще ничего не предлагал словами. А вот своим поведением – да. Вместо того, чтобы все доступные ресурсы пускать на поиск скребберов, он затеял создание региональной торговой сети, куда хотел втянуть дальние стабы. Тратил время, провоцировал конфликты интересов, распылял силы, а они у нас не бесконечные. Все мои приказы саботировались, я даже вынужден был объявить забастовку. То есть вот уже больше месяца из этих лап, – кваз выпрямил чудовищные ладони, – не появился ни один снаряд. А это, конечно, здорово навредило его планам, ведь какая торговля без товара, тем более элитного? И когда Рэм пожертвовал жизнью ради моего сына, без Бирона тоже не обошлось. Белый жемчуг – куда более элитный товар, чем какие-то снаряды, к тому же он лично в нем заинтересован. Ты видел его рожу и прекрасно понимаешь, что далеко не всем понравится с такой жить. А еще он боится, что, став нормальным, я уже не смогу удерживать в руках нужные всем вещицы, а патронных ксеров везде хватает, они не диковинка. Здравые соображения для такого жадного выскочки, как он, я его прекрасно понимаю. Но должны же быть какие-то границы, ему не следовало тебя перехватывать. Из-за этого мне очень хочется его убить. Очень. Но это слишком сильный противник. И дело не в том, что он развитый кваз, дело в другом. У Бирона слишком много власти в Полисе, на нем так или иначе почти все завязано. Я здесь сейчас на положении свадебного генерала, или, скорее, курицы, несущей золотые яйца. Хотя нет, про курицу забудьте – плохое сравнение. Когда-нибудь я до него доберусь, но это случится не сегодня. Одна из этих жемчужин должна стать его, таков изначальный уговор. Но теперь все они у меня, и я сам решаю, кто их заслужил, а кто нет. Теперь никто их у меня не отнимет и не украдет. Я не допущу. Бирон повел себя неправильно, уговор потерял силу. К тому же я урод, так почему этот неблагодарный мешок жира должен стать красавцем? Нет уж, будем оставаться парочкой уродов, это справедливо, такая тупая жадность должна хоть как-то наказываться.
Карбид поднялся, протянул лопату ладони, из которой могли выходить снаряды для автоматических пушек, гранаты и патроны для пулеметов всех калибров. На темной морщинистой коже ходячего трупа выделялся радужно переливающийся белый шарик.
В нечеловеческом голосе прорезались нотки иронически-злой торжественности:
— Рейдер Карат, город Полис благодарит тебя за то, что ты для него сделал. Прими эту награду. – Затем прежним тоном добавил: – И попрошу о маленькой личной услуге. Сделай так, чтобы Бирон узнал, что это была именно его жемчужина. Вдруг эту тварь удар хватит от такой новости.
— Тогда и у меня просьба. То есть не совсем у меня. Как я понял из последних слов Рэма, у него осталась дочка, и, как я понимаю, с ней может произойти…
— Не продолжай, – перебил Карбид, – я позабочусь о ней так, как позаботился бы о своей дочери. Девочка она худенькая, но скоро придет и ее время, так что приберегу одну из этих жемчужин. С дочерью моего друга все будет хорошо.
— Я понял. Тогда у меня все.
— Рэм больше ничего не передавал?
— Вроде бы нет. Ему было трудно говорить в тот момент…
Кваз рукояткой вперед протянул пистолет:
— А это лично от меня. Хороший ствол, но я больше не смогу им пользоваться. Только отдай оружейникам, пусть скобу починят. Сам понимаешь, при моих пальцах она сильно мешала. А теперь оставьте меня, все уходите.
Карбид покосился на укрытое покрывалом детское тело, мутные глаза матерого мертвяка по-человечески заблестели.
* * *
На выходе их ждали. Не в смысле засада, а столпились бойцы Финна. Сам бородач шагнул навстречу, протянул руку, пояснив свой жест:
— Ну сейчас-то гранату отдадите?
   Карат указал за спину:
— Она у Карбида осталась, сходи забери.
— Да и ладно, пусть у него полежит, – легко смирился вояка.
Смит, выйдя следом, поднял руки ладонями вперед:
— Финн, все нормально, вопросов к Карату у мэра больше нет. Город и лично Карбид благодарны ему за то, что он сделал.
— Так бы сразу и сказал, – буркнул бородач, отступив на шаг.
— Не спеши, я ведь с оружием, меня надо выпроводить под конвоем из центрального района, – с насмешкой произнес Карат.
— День такой, что можешь хоть на танке здесь кататься. Тем более тебе многое позволено, если я правильно все понял. Только цветы на клумбах не дави, они красивые.
— Бирон не появлялся?
Финн, пряча усмешку, покачал головой:
— Нет. Говорят, к нему повезли знахаря. В голове туман, какая-то нимфа ухитрилась околдовать так, что литр водки не помог голову очистить. А ведь средство самое надежное.
— Передай ему, что Карбид огорчен его поведением.
— Пусть по телефону скажет, я ему не мальчик на побегушках.
— И скажи, что свою долю он теперь не получит, – с нажимом продолжил Карат, адресуя эти слова главным образом для сгрудившихся вокруг бойцов, не упускавших ни звука.
Они такое растрезвонят в каждое ухо.
— Это тоже можно по телефону сказать.
— А по телефону можно показать такую интересную картину? – Карат раскрыл ладонь, продемонстрировав маленький белый шарик.
— Это то, о чем я подумал? – спросил Финн, чуть сбавив тон.
— Это награда Карата, – пояснил Смит, завороженно глядя на жемчужину.
— Круто, – кивнул бородач, скорчив при этом неописуемую гримасу.
— Очень дорогая вещь, слишком многих искушает, – сказал Карат и, забросив жемчужину в рот, сглотнул, после чего беззаботно добавил: – А теперь нет. Ни жемчужины, ни искушения нет. Ты не забудь сказать Бирону, что она должна была достаться именно ему, но он сам отказался от своего счастья.
Все собравшиеся вокруг инстинктивно отшатнулись, кто-то потрясенно охнул. Было отчего поразиться: только что у всех на глазах было неотвратимо уничтожено величайшее сокровище Улья.
Ну как уничтожено?.. Его слопал никому не известный рейдер. И теперь он с гарантией получит один из даров Улья. Причем дар этот будет изначально прилично развит, и нет ни малейшего риска побочных последствий. То есть Карат не превратится в урода вроде Карбида или Бирона.
Идеальный жемчуг, и больше здесь добавить нечего.
— Вряд ли ты с ним после такого подружишься, – произнес Финн, таращась на живот Карата так пристально, будто пытался разглядеть там растворяющееся сокровище.
— Винтовку мою прикажи привезти, в «бардаке» осталась. Дико надоело с ней таскаться, но и бросить жалко – достойная вещь.
— Куда привезти?
— Вряд ли мне теперь стоит останавливаться в казарме снабженцев, так что пусть полежит в гостинице, позже туда подойду.
— Хорошо.
Карат, раздвигая притихших бойцов, смотревших на него, как на восьмое чудо света, вышел на мощенную декоративным камнем дорожку, обе стороны которой утопали в причудливо подстриженных кустах, зашагал прочь. Диана, едва успевая идти бок о бок, тихо спросила:
— Этот человек может читать мысли?
— Ты о Смите? Нет, не совсем. Он ментат.
— Как это?
— Мысли он не потянет, а вот определить, правду говорит человек или врет, умеет. Даже в мелочи при нем лучше не врать.
— Я когда поняла, что это чудище не знает, сколько шариков ты должен был принести, сильно разозлилась на тебя. Мог бы приврать, и никто бы не узнал, что одну потратил на меня. Потом догадалась, что с такими людьми врать не получится. Ну да и ладно, все хорошо закончилось, повезло нам. А куда мы идем?
— В больницу.
— Зачем?
— Навестим друга, и там тебя посмотрит одна знахарка.
— Что за знахарка?
— Она хорошая, тебе понравится. Надо проверить глаза, и насчет твоего дара тоже надо поговорить.
— Твой кот пропал.
— Он не пропал. Просто у него свои дела, а у меня свои. Мы свои вопросы решили, теперь он свои решит.
— Первый раз вижу такого кота.
— Ты уже говорила. И не только ты.
— Я помню. Просто хочется говорить и говорить. О чем угодно говорить. Гора с плеч упала. Мне так страшно не было даже тогда, когда с тобой встретилась. Как же здесь все жутко. И сложно. Но, может, и хорошо, ведь даже в мелочи обмануть нельзя. Я не люблю, когда обманывают.
— В этом ты как раз ошибаешься, обмануть можно даже ментата.
— Как?
— Может, когда-нибудь объясню. Но только не сегодня.
Диана не глупа, но и не все понимает. Можно обмануть даже самую продуманную систему, не имея никаких навыков для противостояния людям вроде Смита. Просто не надо врать, достаточно не говорить то, что из тебя не тащат клещами.
Как сформулировал Карат ответ на прямой вопрос о количестве жемчужин? «В скреббере, которого мы убили, их было пять». Разве есть в этих словах хоть капля вранья? Ни единой, все так и было.
Вот только потом был убит второй скреббер, и это дело рук одного человека, нет никаких «мы». Изувеченная тварь забралась в логово недостроенной котельной и там дождалась смерти. Добраться до ее сокровищ Карат не успел, на шум схватки заявились зараженные, он не рискнул дожидаться их ухода, это могло занять не один день, а каждый час промедления – дополнительный риск, ведь все случилось на краю Пекла, людям там не место.
Лишь один человек во всем мире знает, что тварей было две. Вряд ли кто-то догадается задать вопрос, при котором извернуться с ответом уже не получится. Скреббер – слишком редкая тварь, о том, что их могла быть пара, Карбид и прочие не подумали.
Ну да, кому такое в голову придет?
Обязательства перед Полисом? Скреббер убит, бесценный жемчуг доставлен заказчику. Все, нет больше никаких обязательств, пора и о себе хоть немного подумать.
Улей – не рай для альтруистов. Греби под себя в первую очередь – главный девиз подавляющего большинства иммунных.
Карат едва заметно улыбнулся. И тут же нахмурился. Добраться до оставшегося спорового мешка – непростая задача. Слишком далеко, и слишком опасные места.
Но он умеет решать сложные задачи, к тому же нет повода для спешки.
Улей не любит торопливых…