STIKS Человек с котом

Глава 19

  Мертвый скреббер красавцем не стал, выглядел так же страшно. И пованивало от него той же кислятиной, которую можно ощутить перед перезагрузкой кластера. Или это обоняние обманывает, точно уже не скажешь, потому как запах не чистый, свою лепту внесли порох, взрывчатка и раздражающая носоглотку бетонная пыль.
Рэм без колебаний приблизился к голове, присел, потыкал автоматным стволом в твердый глаз, ни к кому не обращаясь, заметил:
— Фасеточный, словно у насекомого.
— Так он и похож на таракана, – заявил Воля.
— Без танка его сделали, – удивляясь сам себе, произнес Косой. – Вообще без ничего. Ввосьмером. Даже не верится.
— За эти мины Полис дорого заплатил, – ответил Рэм. – Они на вид простые, но дури в них хватает. В каждой несколько ударных ядер, калечат даже то, что проходит в нескольких метрах. Как раз для такого клиента штуковины, не зря за них столько бабок отстегнули.
Со стороны второго здания показался Залет. Приблизился, мрачно произнес:
— Он достал Пастуха. И Глыбе голову по стене размазал. А Шуги нигде нет.
— Его он тоже достал, – сказал Карат. – Я видел.
Рэм, поднявшись, отступил на шаг от туши, без выражения заявил:
— Мешок должен располагаться в голове или рядом с ней. Насколько мы узнавали в разных источниках, обычно у них именно так. Воля, спускаешь пулемет вниз, прикрываешь. Залет и Косой начинают разделывать. Карата не задействовать, пускай посидит.
— А он что, особенный? – почти привычным вечно недовольным тоном спросил Косой.
— Мы только что потеряли троих. Не знаю, особенный Карат или нет, но без него мы бы потеряли всех восьмерых. Или девять – насчет кота не уверен. Это он сбил скреббера вниз, почти точно на мину, мне осталось только подловить момент и нажать на кнопку. Так что Карат отдыхает, и я тоже, Залет с Косым на разделке, а Воля в прикрытии.
Других возражений не последовало.
Честно говоря, Карату не хотелось предаваться праздности. Адреналин еще не покинул кровь, да и рассудок подсказывал, что надо как можно быстрее завершать все здешние дела и уносить ноги. Нашумели, как рок-концерт – слышала вся округа. Не все твари знают, что здесь территория скреббера, а некоторые, возможно, в силу недоразвитости не понимают, чем это им грозит. То есть в любой момент могут пожаловать неприятные гости.
Но навязываться с помощью не стал, присел на бетонный бортик постамента канализационного колодца, уставился на тушу, рядом с которой Залет и Косой чесали в затылках, не представляя, как расправиться с бронированной защитой, скрывающей сокровище.
Рядом примостился Рэм, достал сигарету, покрутил между пальцами, сломал напополам, отбросил и, уставившись в бесконечность неживым взглядом, произнес:
— Плохой день. Не так я себе это представлял. Мы с Глыбой здесь почти с самого начала. Великий человек. Мог бы пробиться наверх, но ему там неинтересно. Простой и честный мужик, я всегда в нем больше чем в себе был уверен. И всегда думал, что он меня переживет, удача его не забывала.
Слова не подразумевали ответ, и вообще лучше в такие моменты помалкивать, но Карата чрезвычайно волновала проблема монстров, которые вот-вот могут нагрянуть на шум, и потому смолчать он не смог:
— Надо побыстрее его выпотрошить и уходить, о нас уже вся округа знает.
— Валя… Моя Валечка… А теперь и Глыба… Знаешь, а ведь тогда, до всего этого, его звали просто Мишей. Михаилом. Жаль, что ты, Карат, почти не успел его узнать – великой души человек…
Взгляд Рэма стал совсем уж отсутствующим, он полностью погрузился в себя. Карат, сглотнув невольно подступивший комок, понял – дело швах. Командир, прежде державшийся невозмутимее гранитной скалы, выбрал именно этот момент, чтобы позорно расклеиться. Расклеился капитально, целиком погрузился в свое горе. А это чертовски не вовремя, ведь их осталось всего пятеро – ничто для кровожадного запада, пожирающего людей толпами. Надо собрать все оставшиеся силы в один комок и пробираться назад. То, что они победили скреббера, – еще далеко не конец.
Но Рэм почему-то решил, что да – именно конец. Увы, даже у самого сильного человека есть предел. Командира здорово подкосила гибель подруги, но по нему было почти незаметно, разве что меньше разговаривать стал. Держал в себе, крепился изо всех сил, не поддавался. А сейчас, потеряв друга и выполнив то, ради чего все затеяли, будто в вакууме оказался.
Рэму не к чему теперь стремиться. Изношенной психике не докажешь, что путь назад может оказаться задачей не легче той, которую только что выполнили. Со временем командир возьмет себя в руки, вот только будет ли у них это время?
Ох, как некстати расслабился! Хуже момент не найти.
Пластина шейной брони со скрежетом поддалась напору невесть откуда взявшегося ржавого лома. Залет, сунув обе руки в брешь, выругался, брезгливо сморщился, вытащил что-то округлое, склизкое, отнес в сторонку, прокатал по траве и ладони о нее же очистил.
Затем приблизился, протянул Рэму:
— Вроде бы оно самое.
Тот с трудом перевел взгляд от бесконечности на близкий объект, взял неприглядного вида предмет, отдаленно походивший на споровые мешки обычных зараженных. То есть на головку чеснока, затянутую прочной оболочкой. Только у мертвяков там половинка, а здесь целая, да еще и стебель тянется – полупрозрачный, пронзенный белыми прожилками, гибкий, слизкий, извивается, будто гигантский мокрый червяк.
Рэм протянул Карату пульт управления минным заграждением. Коробочка вроде калькулятора, даже внешней антенны нет.
— Смотри не урони, – невесело усмехнулся командир, доставая нож.
Мешок не поддался лезвию с ходу, зато когда сталь занялась промежутками между «дольками», все пошло как по маслу. Внутри обнаружилась рыхлая масса ярко-оранжевого цвета. Тот самый легендарный янтарь скреббера, спек из него является мощнейшим стимулятором и способствует росту уже имеющихся умений. Вот только употреблять его надо аккуратно, малыми дозами, и основная отрасль применения – сохранение жизней тяжелораненых. Этой добычи хватит, чтобы спасти десятки, а то и сотни человек.
Но Полис не за оранжевой «кашей» сюда прислал.
Косой заботливо подстелил мешок, чтобы ни крупинки не пропало. Рэм, разминая драгоценную массу между пальцами, один за другим вытащил пять идеально-белых шариков, небрежно протер их о рукав, завернул в обычный носовой платок, получившийся комочек спрятал в нагрудный карман, после чего ровным голосом произнес:
— Упакуйте янтарь и сворачиваемся. Дело сделано.
Косой покосился на Залета, Залет на Косого. Лицо снайпера стало хищным, на пару шагов отступив, он изменившимся голосом произнес:
— Пять жемчужин. И нас пятеро. Командир, это знак, все так и должно быть.
— Знак чего? – безучастно спросил Рэм.
— Каждому по одной – и уходим. Все по-честному, так Улей решил – примета верная.
Здоровяк усмехнулся:
— По-честному, говоришь? А как же твой контракт, Косой? Случайно не забыл о нем? Ты его с Полисом заключал, а не с Ульем.
— А тебе не по барабану какие-то контракты, если руку греет белая жемчужина? Или мало ты горбатился на свой Полис? Думаешь, там тебя отблагодарят по полной? Да этим жмотам мешка жемчуга не хватит, забудь о них, мы ведь не такие, мы для них все равно что…
Косой вроде бы говорил одинаково-нервным тоном, но Карат ощущал, как в его словах нарастает градус напряжения, проскакивают едва заметные нехорошие нотки, будто гроза надвигается и вот-вот грянет гром.
Сейчас здесь что-то начнется.
Не переставая говорить, снайпер выхватил из предусмотрительно расстегнутой кобуры автоматический пистолет и, еще толком не вскинув, потянул за спуск. Карат перед этим подобрался, готовясь к подвоху, из положения сидя покатился вбок, вслепую выставляя автомат в сторону взбесившегося от жадности бойца, и даже очередь дать успел, но затем всякую воинственность сбило пулей, ударившей пониже плеча. Хорошо прилетело, показалось, что по ушам двинуло отрывистым треском сокрушаемых костей.
И ни малейшей боли или растерянности не последовало, лишь дикое желание прикончить предателя и мысленные проклятия самому себе – надо было не экономить остатки запасов дара Улья, сразу замедлиться, как только гаденыш дернулся.
Продолжая перекатываться, увидел, что Рэм сидит на месте, будто изваяние, а пули, попадая в его тело, превращаются в неприглядные лепешки, смешно отскакивая. Очевидно, именно так работает его умение – парализовало, но не позволяет даже царапину на его коже оставить.
Вот только сколько он продержится? Прошлой ночью уже случилось срабатывание, кто знает, до какой степени перезарядилось.
А еще Карат увидел, как Залет выпускает очередь в спину не успевшему развернуться от пулемета Воле.
Да эти уроды с самого начала спелись, то-то переглядывались постоянно. Решили, что не надо делиться ни с Полисом, ни с остальными. Пять на двоих звучит куда лучше, чем по одной каждому или вообще ничего.
Умение Карата не безгранично, после его интенсивного использования надо как следует отдыхать, иначе рискуешь потерять сознание, передержав себя в состоянии ускорения. Да и последствия после такого приятными не назвать. Но сейчас все решают даже не секунды, а их доли, придется рискнуть, не так уж сильно он выкладывался на крыше, резерв еще остался.
И тут, на очередном перевороте, Карат увидел, как в проходе между домами разворачивается новый сегментированный шар, выбрасывая острые лапы в направлении кучки сцепившихся в схватке людей.
Поменьше первого, но тоже ничего – впечатляет.
В котельной было не просто логово скреббера, а милое гнездышко для парочки. Вторая тварь заявилась мстить, причем, несмотря на свои габариты, подкралась бесшумно, умеет ходить на цыпочках, когда приспичит. К такому развитию событий здесь никто не готов – люди заняты выяснением отношений, остервенело уменьшая и без того мизерные силы отряда. Воля отвоевался, у остальных нет в руках тяжелого оружия, все бессмысленно, убежать от столь стремительно двигающегося монстра невозможно, убивать нечем, да и некому.
Но попытаться стоит.
Напрягшись, Карат перешел в состояние сверхскорости. Не поворачиваясь к месту событий, помчался в сторону канала. Ну как помчался?.. Будто нырнул в гудрон и пытается через него пробраться. Все происходит медленно, очень медленно, а перед глазами начинает расползаться картинка, последние резервы уходят, дальше беспамятство и смерть от самого жуткого порождения Улья.
Обернулся на ходу, одновременно пригибаясь, готовясь к прыжку, перед которым придется выходить в нормальный поток времени. По идее при этом Карата отбросит на несколько метров, ушибов не избежать, или даже чего-то похуже. Но других вариантов он не видел, надо оказаться как можно дальше от прохода между домами в тот миг, когда все произойдет.
Увидел, как скреббер застыл, на его лапе пронзенное насквозь тело, вроде бы Косой попался, зрение подводит – не понять. А вот и Залет стоит в неестественной позе, ускорение застало его в тот момент, когда он отшатывался, стремясь уйти из-под опускающейся тяжелой ступни. Этого гада Карат сумел разглядеть отчетливо.
Не успеет – прихлопнут.
Рэм каждому показал, на какую кнопку завязаны пронумерованные мины. Вот только из головы почему-то все вылетело, да и не обойтись одной, скреббер стоит между двумя отметками, не факт, что взрывы его серьезно потреплют, но что-то надо делать прямо сейчас, тварь не из медлительных.
И Карат, выбираясь в нормальную скорость, уже в полете откинул предохранительную крышку и с силой провел пальцами по обеим рядам кнопок, активируя взрыватели в двух дальних линиях.
Остается надеяться, что он не ошибся, потому как третья – ближняя, как раз под ним.
Рвануло так, что он даже не понял – ударной волной его приложило или серьезно перестарался с прыжком из режима ускорения. В глазах потемнело, уши оглохли, а рот наполнился землей вперемешку с травой. Откуда только это добро появилось и как туда попало, ведь здесь должна находиться вытоптанная скребберами площадь.
Тряся головой, тяжело поднялся, в панике обернулся, автомат куда-то пропал. А, нет, не пропал, вон же валяется, ремень почему-то лопнул. Неужто осколком перехватило?
Да какая разница.
Вскинул оружие, прижал приклад к плечу. Ситуация – обратная той, когда из пушек стреляют по воробьям, но инстинкт требовал встречать угрозу не с пустыми руками.
Между домами опадало облако взвеси, выбитой взрывами, с неба все еще сыпались какие-то совсем уж мелкие обломки, а крупные уже успели приземлиться. И среди них виднелись кучи изломанных лап и ошметки белесых внутренностей. Не может быть, чтобы все это выдрало из уже дохлого скреббера, он ведь валялся в сторонке от сработавших мин.
Мгла рассеивалась, и Карат наконец начал различать второго. Должно быть, за то время, пока жал кнопки, тот успел сместиться и задом присел точнехонько на мину в самый неудачный момент.
Для скреббера неудачный.
Зад разорвало в клочья, так же сильно пострадали располагавшиеся там конечности. Но монстр все еще жив, тяжело ползет на оставшихся, продолжая волочить на одной из лап кровавый комок из мяса и тряпья, оставшийся от пронзенного человеческого тела. Только зря Карат волновался, скреббер направляется не к нему, самый страшный ужас Улья, страдальчески посвистывая, тащит искалеченную тушу в сторону котельной. Умирает, или еще есть шанс выкарабкаться – неизвестно. Инстинкт заставляет возвращаться к логову, воевать тварь не собирается.
Не сводя взгляд со скреббера, Карат, торопливо завязывая на ходу ремень грубым узлом, добрался до угла, где оставался гранатомет с последней гранатой. Подхватил его, убедился, что оружие не посекло осколками, направился за тварью, держась от нее шагах в пятидесяти. Дождался, когда она, забираясь в недра котельной, начнет изгибаться, переползая через ржавые трубы, и в тот миг, когда приподняла сочащийся белым обрывок зада, выстрелил с таким расчетом, чтобы как следует пропечь требуху монстра.
Попал. Даже ускоряться не пришлось. Да и нельзя, выжал себя досуха, того и гляди вырубится.
Было восемь, остался один. И кота не видно. Надо хотя бы его попытаться найти и похоронить. Нельзя оставлять тварям серого друга.
И не только его.
* * *
Кот, похоже, получил от Улья дар бессмертия, иначе его цветущий вид не объяснить. Перед появлением второго скреббера он крутился возле угла дома, неподалеку от места установки одной из мин, а там все разнесло, даже асфальтовую дорожку в паре метров перепахало. При взрыве серому должно было хорошо достаться, но сидит целый и невредимый, только вид ошарашенный. Должно быть, слегка оглушило или просто напуган.
Глядя на Карата, жалобно мяукнул, но тот едва услышал, скорее даже угадал звук, и все по той же причине – по ушам приложило конкретно.
Гранд сидел перед телом Рэма. Похоже, Косой все же успел до него добраться, следы от пуль по всему бронежилету, и одна, похоже, ударила в голову, оставив месиво на месте глаза и брови. Причем по телу не только пистолет поработал, от него защита должна спасать, тут и автомат Залета внес свою лепту.
Да и взрывы просто так не прошли, одна нога выглядит кошмарно, да и вторая вывернута под нехорошим углом.
Не вовремя командир расслабился, ох как не вовремя…
Присев над телом, Карат запустил руку в карман, нащупал матерчатый комок, потащил. И окаменел от жути – уцелевший глаз Рэма медленно раскрылся, уставился слепо, губы шевельнулись:
— Кто здесь?
— Командир, это я.
— Карат, что ли?
— Да.
— А остальные?
— Нет никого, все готовы.
Губы трупа, в котором каким-то чудом задержалась искра жизни, чуть заметно растянулись в уродливом подобии улыбки:
— А ведь я… А ведь мне следовало… Надо было вас всех привалить… Я и Глыба в теме, а вы чужие, нет доверия… Иначе никак… слишком большой соблазн для вас… Так и вышло, они не выдержали, правы были те… Те, кто… Карат, постой. Принеси это в Полис, Карат. Обязательно принеси. Ты сможешь. Там дочка осталась… моя и Вали. Два года ей почти. Один шарик – плата нам, пришлось подписаться, иначе никак… Принеси, ты не такой, как… ты сделаешь… И уходи отсюда быстрее, тут… Тут…
Рэм вздохнул, глаз, в котором и без того не просматривались признаки жизни, неприглядно остекленел. Карат, вытащив наконец руку из чужого кармана, обернулся на Гранда. Кот вел себя странно: уши его удлинились, стали почти заячьими; взгляд дикий; нервно оглядывается, пристально уставившись то в одну сторону, то в другую; прижатый к земле хвост подрагивает.
Карат напряг слух, бросил ставший бесполезным гранатомет, который зачем-то продолжал удерживать на свободном плече, прижал ладони к почти оглохшим ушам и различил то, что взволновало Гранда – плотоядное урчание явно немаленькой твари.
Или совсем обнаглевшая, или каким-то образом догадалась, что вся эта канонада гремела не просто так, а в честь похорон ужасных скребберов.
Есть еще один вариант – голове изрядно досталось, звуки могут мерещиться, они ведь на грани слышимости.
Пожалуй, на сегодня Карату военных действий хватит. Он не в лучшей форме, самое время сказать «прощай» территории скребберов. Даже умирающий успел это посоветовать в последнее мгновение жизни, а он не из тех людей, которые на пустом месте панику нагнетают.
— Гранд, за мной!
Зря сказал, кот бы и без приказа побежал преданной собачонкой. Не понять, как близко тварь, а может, твари, и направление точно не определить. Вроде за спиной, но поди знай, что там спереди. Хуже всего то, что все они прекрасно могут рассмотреть, где именно только что нашумели. Одна из воронок заметно дымится, будто при взрыве там занялось что-то горючее. Может, труба в битумной изоляции, может, еще что, Карату это неведомо, но на поднимающийся дымок легко идти, он будто маяк для любителей живого мяса.
Значит, для начала заберемся в здание и направимся на верхний этаж. Оттуда можно попробовать сориентироваться, а в случае чего, и переждать опасные времена. Ближайшее здание – то, где находилась позиция тройки, полностью уничтоженной первым скреббером. Жаль, что выбрал для атаки их, ведь именно благодаря этому уцелели Косой и Залет. Спасибо, что надолго на этом свете они все равно не задержались. Карат не стал добираться до двери подъезда, это означало, что придется выбираться из укромного прохода между домами на опасно открытое пространство. Стоит ему попасться на глаза, и все закончится, так что поступил иначе – забросил кота в окно, следом залез сам.
И что примечательно, Гранд ничуть не обиделся на подобное обращение, прекрасно понимает, что сейчас не до церемоний.
Теперь наверх, по лестнице. А это что такое? Окровавленное тело, голова превращена в месиво, но на рукаве виднеется знакомый шеврон неведомой армии. Пастух, бедолага. Успел, видимо, выскочить из квартиры, но гибкая лапа скреббера догнала, наколола, приложила несколько раз о стену и отбросила, будто надоевшую игрушку.
Рванул было дальше, но остановился, заглянул в комнату, где располагалась позиция снайпера. Так и есть, покидал тот ее спешно и налегке, винтовка осталась, и все остальное – тоже. Весу в заряженном оружии килограммов пятнадцать, но из него реально прикончить даже элитника, главное – попасть в уязвимое место. А уж руберов и прочих вообще легко успокаивать. Патроны с бронебойными пулями, не самая крутая костяная защита не очень-то против них работает.
Там, конечно, не просто кость, все куда сложнее и крепче, но от винтовки Пастуха и правильных патронов спасает только вершину эволюции зараженных – элиту. Да и к той можно подход найти.
Подхватил рюкзак товарища. Не тот, главный, с оборудованием, а личный, сунул в него пару запасных магазинов и направился наверх.
Вот отсюда и осмотримся.
Тварей было три, и больше всего они напоминали ту, которую Карат в первый день резко изменившейся жизни ухитрился убить тяжелым ломом. Это вовсе не означает, что они хлюпики, как раз наоборот – смертельно опасны. Но в тот раз руберу не повезло, слишком легко клюнул на незатейливую хитрость загнанной дичи, купился на кажущуюся беззащитность.
В этот раз скорее всего не повезет Карату. Если даже он каким-то образом перебьет всю тройку, это вовсе не означает окончательную победу. Твари, реагируя на звук, но не видя его источник, некоторое время движутся в его направлении, после чего или останавливаются, или начинают рыскать расходящимися кругами в поисках добычи. Если вести себя тихо, такие «отставшие» могут вообще не добраться до места, откуда раздавался шум.
Но если там опять что-то грохнет, все резко изменится.
То есть на выстрелы Карата может заявиться куда более опасная стая или даже несколько. Это ведь запад, здесь сильных тварей много, и они круглые сутки пребывают в активном поиске лакомого угощения. То и дело повторяющаяся пальба не оставит их равнодушными.
Нет, он уйдет тихо.
Руберы скрылись за углом, там им найдется чем заняться на разбросанных скреббером и взрывами телах. Теперь надо подняться на крышу, пригибаясь, добраться до следующего подъезда, там спуститься, радуясь, что в недостроенных домах имеются внутренние лестницы, а двери отсутствуют вообще, в том числе и чердачные.
Ни единого шанса нарваться на запертый замок.
Далее в окно, и вот Карат уже в следующем доме, тоже на два подъезда. Здесь можно негромко вздохнуть с облегчением, потому как твари сюда вряд ли полезут. Пыль и печальное запустение – для них тут нет ничего интересного. А вот предыдущая коробка пропахла кровью, этот запах зараженным нравится, непременно проверят, откуда именно тянет таким вкусным.
Пробираясь от здания к зданию, Карат вскоре оказался в крайнем доме. С одной стороны тянется та самая открытая местность, где ржавеют останки машины сектантов; с другой шумит жабьими песнями канал и виднеются все те же заброшенные дачи за ним; а с третьей заворачивает дорога, с двух сторон стискиваемая густыми зарослями.
Ни одно из направлений ему не по душе. И вообще, нет ни малейшего желания маячить там, где его могут заметить. Вся округа взбудоражена звуками боя, надо быть самоубийцей, чтобы в такой момент подставляться под возможные взгляды.
К тому же самочувствие ни к черту, голова побаливает, суставы начинают ныть, перенапрягся, манипулируя скоростью, даром такое не проходит, пусть и полезно для тренировки умения.
Карат уйдет в темноте. В рюкзаке Пастуха остался прибор ночного видения, так что мрак – не помеха. Жаль, нет бинокля, не догадался прихватить, а возвращаться за ним – глупейшая затея. Но и без него видно, что чуть дальше на дороге располагается перекресток, лента асфальта оттуда идет наискосок к каналу и пересекает его по бетонному мосту. Не факт, что он после всех пережитых лет способен удержать технику, но человек точно пройдет.
Перебираться через канал по тому же мостику над трубой Карат не станет ни за какие коврижки. Это ведь как раз напротив злосчастного прохода, где погибли остатки отряда. Неизвестно, как долго там планируют крутиться твари, и нет ни малейшего желания это проверять.
Какой же он баран! Да зачем ему бинокль, если на винтовке Пастуха установлен дорогущий прицел, который при максимальном увеличении превращается в миниатюрный аналог не самого слабенького телескопа. Поле зрения не ахти, зато в нем можно разглядеть мельчайшие детали. Впрочем, там особо нечего разглядывать, все успел и без оптики оценить, ничего она не прибавила к уже известному.
Значит, уйдет другой орогой, так, наверное, гораздо безопаснее, да и заблудиться на столь простой местности невозможно. А пока что попробует поспать. Ночь выдалась бессонная и нервная, а утро – тем более.
Нужен полноценный отдых.