STIKS Человек с котом

Глава 24

    Глава 24
Русло опасно сужалось, впереди метров на сто тянулся участок, где держаться на середине не стоит, местами бросившиеся в воду твари могут успеть ухватиться за борт. Но дальше все резко меняется, там начинается другой кластер, и перенесенный участок русла шире в несколько раз, он выглядит разлившимся озером на фоне того ручейка, по которому сейчас приходится двигаться.
Карат покосился на левый берег. Там бесновалось около десятка тварей, из которых самые страшные – пара средней уродливости лотерейщиков. Еще недавно он бы от такой картины заработал гриву седых волос, но сейчас она его всего лишь раздражает – слишком много сдобренной урчанием ненужной суеты. Пассажирка и так волнуется, а от столь мрачного спектакля того и гляди сиганет за борт.
Лови ее потом за ногу.
А что там по правому? Очередной пляж, вытащенные на берег прогулочные лодки и катамараны, изрядно спавшая с тела надувная горка, уже далеко не первая. Далее тянется редкий сосновый лес, в котором больше вытоптанной на тропинках земли, чем хвои. Просматривается он хорошо, но все же чистым полем его не назовешь, то есть неподалеку могут скрываться твари.
Опять посмотрел вперед. Всего-то сотню метров преодолеть – плевая дистанция. После этого лодка окажется на широкой воде, мертвяки на левом берегу быстро отстанут, проверено практикой.
Взял винтовку, загнал патрон в ствол. Это насторожило нервничающую девочку, тут же напряженно спросила:
— Ты будешь в них стрелять?
— В кого?
— В зомби и чудовищ.
— Это никакие не зомби, я уже говорил тебе.
— Я помню, но некоторые очень похожи на зомби.
— Если они тебя покусают, сама такой не станешь.
— Хоть что-то хорошее в них есть. Ты и правда собрался стрелять?
— И зачем оно мне надо? Патроны куда дороже, чем эта мелочь. Пусть бегают, они нам ничего не сделают. Справа могут появиться другие, вот это уже опасно, потому что мы пойдем именно справа, под самым берегом.
— Зачем идти под берегом?
— Затем, что дальше русло сильно сужается, и мне не нравится та трава слева. Похоже, там тянется мель, по ней твари смогут дойти до лодки, а мне не хочется с ними связываться. Так что ты поглядывай направо и чуть что предупреждай. Готова? Начали.
— Стой! О чем предупреждать?
— Да о чем угодно. Как только увидишь что-то странное или тем более угрожающее, сразу говори.
Карат приналег на весла, изо всех сил разгоняя лодку. Тут тебе не суша, со скоростью спринтера двигаться нельзя, но все равно и минуты не пройдет, как будут в безопасности. Нервирует, конечно, опасная близость правого берега, но пока что он чист, а твари мгновенно не материализуются.
Зато на левом берегу то еще оживление – мертвяки забрались на мелководье, бредут, наматывая на ноги гирлянды водорослей. Все равно не достанут, можно не обращать на них внимания. За все время пути лишь несколько тварей рискнули устроить заплыв, но, за исключением случая возле погибшего поезда, все попытки выглядели комично.
Недоразвитые зараженные плавают немногим лучше топора.
Вот уже половина опасного участка пройдена. Голый пляж заканчивается, дальше начинается травянистый берег, местами поросший раскидистыми ивами. Между деревьями виднеются лодки и катамараны, предназначенные для отдыхающих, земля утоптана, густых кустов, где можно устроить засаду, нет. Ничего опасного в глаза не бросается, ерунда осталась, практически прорвались.
— Карат, впереди чудовище, – с легкой дрожью в голосе сообщила девочка.
Тот обернулся, но ничего не увидел.
— Где?
— Не знаю. Мне кажется, что оно вон под той лодкой. Больше ему прятаться здесь негде.
Понятно, что пассажирка указала на перевернутую лодку. Ведь такая одна на весь берег, остальные стоят ровно. И чудовищами она называет лишь развитых тварей, вся мелочь для нее – просто зомби.
Но сколько бы Карат ни таращился, ничего похожего на здоровенного зараженного не заметил, о чем и сообщил:
— Я ничего не вижу.
— Но оно там. Оно точно там.
Пару раз взмахнул веслами и оставил их в покое, лодка продолжала двигаться по инерции. Ухватился за винтовку. Может, спасенная и фантазирует, но Улей – такое место, где даже на явную ахинею приходится реагировать.
Увидев, что лодка сбавляет ход, одна из тварей не выдержала, прыгнула в воду, неуклюже барахтаясь, поплыла к вожделенной добыче. Карат в ее сторону даже не покосился, этот рывок им ничем не грозит. Хотя кот резко заволновался, вот только не на мокрого лотерейщика смотрит, а вперед. Впрочем, он часто проявляет признаки беспокойства без видимого повода.
Мирно лежащая кверху днищем лодка взмыла над землей, едва с ней поравнялись. Скрывавшийся под ней мелкий рубер сиганул на несколько метров с таким расчетом, чтобы приземлиться Карату на голову. Все шансы были на его стороне, реакция обычного человека ограничена, до берега всего ничего, и секунды не пройдет, как на борту начнется бойня.
Вот только с Каратом нехитрые расчеты твари не сработали. Тот сидел наготове с винтовкой в руках и в нужный миг лишь напряг уши, мгновенно ускорившись до фантастических значений. А потом прицелился в середину головы твари, выбрал почти до конца свободный ход спускового крючка и, вернувшись в обычный режим, просто его дожал, там на пару волосинок оставалось.
Отдача двинула в плечо, а фундаментальный закон физики гласит, что всякое действие равно противодействию – аналогичную работу проделывает и пуля, передавая импульс цели. Пусть она пронзила переносицу рубера навылет, но все равно растеряла при этом часть энергии. От сильнейшего толчка башка твари неприглядно запрокинулась, тело рухнуло с недолетом, обдав всех сидевших в лодке брызгами. При этом монстр не попытался ухватиться за борт и вообще не шевелился.
Проследив, как тварь стремительно исчезает в глубине, Карат схватился за весла, в несколько взмахов вывел лодку на большую воду, спросил:
— У тебя точно с глазами проблема?
— Не проблема, а жуткая проблемища. Скорее всего я потеряю зрение еще до восемнадцати лет.
— Да уж… даже не знаю, что тебе сказать…
— Ничего не говори. Я привыкла так жить. Кое в чем это сделало меня сильнее.
И куда только делось мелкое создание, которое тряслось от страха, обхватив блок на конце крановой стрелы. Нынешняя пассажирка держится намного увереннее в себе, и, похоже, Карат ошибся в возрасте на год-другой, она оказалась постарше.
И крепче среднестатистической девочки ее лет.
Или просто находится в шаге от грандиозной истерики, когда в один миг сломается возводимая ею стена между тем, что происходит вокруг, и не слишком уютным мирком всеми силами поддерживаемого спокойствия. Что после случившегося ожидаемо, даже Карата дрожь пробивает. Ведь не успей она предупредить, он бы скорее всего так и шел дальше, держась за весла, и не факт, что успел бы ввести себя в спасительный ускоренный режим. Тот рубер действовал чертовски быстро, а лодка держалась опасно близко к его засаде.
Вот ведь сволочь – не всякий человек так сумеет. Рассмотрел потенциальную добычу, оставшись при этом незамеченным, обдумал план действий, устроил простую и одновременно хитрую западню.
Злой гений безнадежно сумасшедшего мира.
— Если у тебя с глазами все так плохо, как смогла его заметить? Я вот ничего не видел, а ведь на зрение не жалуюсь.
— Я его тоже не видела. Зато слышала. У меня слух хороший. Они дышат как-то не так, неправильно. И урчат не так. Кот приятно урчит, а они нет. Неприятный звук.
— А я ничего не слышал.
— Так говорю же – у меня слух хороший. Не слышал, что со слепыми так бывает?
— Ты не слепая.
— Но и не сильно зрячая. Я часто слышу то, что другие не слышат. Он тихо-тихо урчал, поначалу даже понять ничего не могла. Но потом лодку увидела, и все ясно стало. Это как в банку говорить, такой же глухой звук получается. Только вместо банки перевернутая лодка.
— Это был рубер. Не самый опасный из них, но нельзя сказать, что мелкий. Нам бы его вполне хватило. Он мог прикончить меня за пару секунд, а уж с тобой не проблема разделаться.
    — Он специально хотел нас убить. Заранее спрятался.
— Да, в деле убийства они мастера. Те, кто увидел туман и оказался в Улье, делятся на две неравные категории: зараженные и иммунные. Первые вон, – Карат указал на левый берег. – Поначалу они тупые, и даже бродят медленно, точь-в-точь как зомби из фильмов.
— Но эти быстрые.
— Ага, потому что прошло определенное время, и они без дела не сидели, полноценно питались. Зараженные развиваются, постепенно перерождаются в более опасных тварей. Вон те, которые без штанов, называются бегунами. Дальше они превращаются в лотерейщиков. Вон один из них, с краю, с когтями длинными, на покусанную пчелами обезьяну похожий. Помаши ему ручкой, он в ответ улыбнется во все свои пятьдесят зубов и заурчит. Не такой уж и опасный, но без оружия ему лучше не попадаться, да и оружие оружию рознь. Лучше всего огнестрельное, против нормальной пули он пока что защитой не оброс. Дальше лотерейщик превращается в топтуна, когда-нибудь я тебе его покажу, здесь их нет. Топтун становится кусачом, из кусачей растут руберы, один из которых нас только что едва не поубивал, а за ними идет элита – твари, которых уже никто не разделяет на виды. Руберы в сравнении с ними – почти безобидные зверушки.
— Ты иммунный?
— Конечно. Я здесь уже больше месяца – приличный срок. Зараженные сохраняют разум несколько часов, максимум три-четыре дня в отдельных кластерах, так что я точно не из них.
— Кластерах?
— Кластер – основной структурный элемент этого мира.
— Расскажешь?
— Про это надо долго рассказывать. Улей – будто игра в пазлы. Он весь разделен на многоугольники – кластеры. Считается, что каждый из обычных кластеров принадлежит одному из миров Мультиверсума – бесконечного множества самых разных миров. Его при тумане, который мы называем перезагрузкой, вырывает из родного мира со всеми обитателями и приносит сюда. После этого почти все люди заражаются, превращаются в тварей, остается немного иммунных, их зараза не берет. Проходит срок, и туда же прилетает кластер уже из другого мира. Обычно отличий между ними нет вообще, или они такие, что не заметишь. Вселенная бесконечна, и Улей тому подтверждение. И еще не факт, что кластеры именно прилетают, есть мнение, что они копируются механизмом Улья. Существует проблема с временны́ми сдвигами, потому как там, у себя, кластеры на месте не стоят, за время между перезагрузками они меняются, иногда серьезно. Так что отличия все же есть. Сложно все там, подробно и долго говорить надо, хорошо бы потом тебе почитать брошюрку на эту тему, я такую в больнице листал. Специальная литература для новичков, очень четко расписаны все эти моменты. По короткому разговору тут ничего не поймешь. Твой автобус сломался, ты задержалась и оказалась на кластере в момент перезагрузки. Потому и не нашла заправку, она осталась в твоем мире, здесь на ее месте территория иного кластера, он совсем другой.
— Если находиться в кластере, который перезагружается, окажешься дома?
— Интересно…
— Что интересно? Ты разве об этом никогда не думал?
— Об этом я как раз подумал в первую очередь, когда мне только-только начали рассказывать о прелестях Улья. Но тебе не успели толком ничего объяснить, а ты уже задала коронный вопрос всех новичков. Прямо на лету схватываешь.
— Да, я всегда быстро схватываю, а ты сказал достаточно. Ну так что?
— Нет. Исчезают только старые постройки и все мертвые предметы. Люди остаются, голые и без оружия. Бывает, умирают, бывает, становятся слюнявыми идиотами. Это явление здесь называют откатом, попадать под него не рекомендуется. Так что извини, но нет, так просто тебе отсюда не выбраться.
— Родители сойдут с ума. Я у них единственный ребенок.
— Если все дело в копировании, они даже ничего не заподозрят.
— Если тебя укусит зараженный, ты заразишься?
— Приятного в таком укусе мало, но здесь не кино, в зомби не превращусь.
— Я здесь меньше дня. Ты сказал, что почти все заражаются. Сколько из них остаются иммунными? Какой процент?
Карат нахмурился – вопрос скользкий. Но смолчать нельзя, придется отвечать.
— Не знаю точные цифры, к тому же все зависит от кластера, а там трезвому не разобраться. В некоторых разум сохраняет один из тысячи или даже десяти тысяч, в других изредка доходит до двух-трех из сотни. Примерно такой разброс, точнее не скажешь.
— То есть приблизительно один из тридцати, в самых лучших случаях, которые бывают нечасто?
— Да.
— Получается, у меня почти нет шансов…
— Не надо такое говорить.
— А что мне еще можно сказать?
— Ничего не болит? Мысли не путаются? С дыханием нет проблем?
— Зачем ты это спросил?
— Заражение выдает себя на самых ранних стадиях разными симптомами. Ну так что?
— После того как ты это спросил, заболело абсолютно все. И мысли запутались в узел. А еще дыхание останавливается.
— Вообще-то я серьезно.
— Я тоже. Карат, я… я боюсь… Я очень боюсь… Лучше умереть, чем такое…
Девочка повернулась, уставившись в сторону бесновавшихся на удаляющемся берегу мертвяков. Стекла темных очков скрывали ее глаза, но Карат не сомневался, что страха в них хватает.
Оставил весла в покое, уперся ладонями в колени, стиснул зубы, решая непростую задачу. Впрочем, ответ настолько очевиден, что долго размышлять не пришлось.
— Как-то нехорошо получается. Я представился, а кто ты, до сих пор не знаю. В Улье с этим вопросом все очень строго.
Девочка ответила без колебаний:
— Диана, четырнадцать лет. То есть пятнадцать. Ну, то есть почти пятнадцать.
— А выглядишь на тринадцать.
— Преувеличиваешь.
— Разве что чуть-чуть.
— Я еще вырасту.
— Не сомневаюсь. Имя настоящее?
— А какое же еще? Показать ученический билет?
— Верю. А ученический лучше порви.
— Зачем?
— Тут он тебе точно не пригодится. Да и нехорошо, если другие узнают о настоящем имени.
— Настоящем имени?
— Ну да, тут почти все суеверные до смешного, из-за этого нового человека приходится как бы крестить по обычаю Улья. Вот так я и стал Каратом. С женщинами проще, ведь их меньше, у них вроде льготы, могут сами себе новые имена выбирать. Потому Наташек и Машек не увидишь, сплошь всякая экзотика, часто до уморительного доходит, как только не извращаются при выборе – тут тебе и Шахерезады, и Нефертити, а уж Клеопатры и Мессалины стаями бродят.
— Я не суеверная.
— Я тоже.
— Тогда почему ты заговорил о смене имени?
— А давай не будем его менять? Диана – и так не сказать, чтобы распространенное. Все будут думать, что новое выбрала. А ты просто не говори ничего никому, один я знать буду, а я – могила. Диана, и все.
— Как скажешь. Мы остановились только ради имени?
— Вообще-то не совсем.
Карат достал туго свернутый пакет, развернул, извлек из него узелок из носового платка Рэма, а уже оттуда достал один из пяти хранившихся там белых шариков. Показал девочке:
— Здесь это называют белой жемчужиной. Волшебное средство, может многое, никто не знает все его тайны, но кое-что известно. Если дать такой шарик не иммунному новичку до того, как он потеряет разум, это сделает его иммунным.
— Так у тебя все это время было лекарство от заражения?! Почему сразу не сказал?! Специально пугал?!
— Не все так просто. Этот жемчуг принадлежит не мне, я должен доставить его одному человеку, это мое задание.
   — А нельзя сейчас съесть одну, а потом вместо нее положить другую?
— Ради этих пяти шариков погибло немало людей. Я единственный, кому повезло выжить. Это самая редкая штука в Улье, так что смотри не урони.
Карат протянул жемчужину. Диана осторожно взяла, поднесла к непроницаемым стеклам очков, покачала головой:
— Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за меня. Давай подождем, может, я не заражусь.
Последнее пролепетала совсем уж убитым голоском. Ну да понятно, кому понравится такое говорить.
— Нет, я уже принял решение. Давай сделай это. Так будет правильно.
— Ты уверен?
— Вообще-то ты только что нас спасла. Та тварь могла убить и меня, и тебя, тот человек, заказчик, мог остаться без своего жемчуга. То есть – заслужила.
— Вообще-то ты первый меня спас. Да и сейчас, что бы я делала, не будь тебя?
— Не спорь уже, давай.
— Что давать?
— Съешь ее.
— Просто съесть?
— Глотай, не разжевывая. И вот, запей этой штукой.
Диана легко проглотила белый шарик стоимостью в несколько бочонков человеческой крови, а вот с живчиком вышла заминка, сморщилась после единственного глотка:
— Ну и гадость. Это что-то спиртное?
— Спирт там есть. Чуть-чуть.
— Мне нельзя алкоголь.
— Привыкай. Эту гадость тебе придется пить всю оставшуюся жизнь.
— Почему?
— Потому что жизнь иммунного не так уж безоблачна.
— Вкус отвратительный.
— Я привык.
— А я вряд ли привыкну.
— Рецептов много, есть и получше, можешь разное добавлять, как-нибудь приспособишься. Ароматизаторы, самые разные добавки или специи. Да хоть рыбий жир или вытяжку скунса, на любой вкус коктейль найдется, главное – не убирай основные ингредиенты.
— И зачем вообще такое пить?
— Без живчика иммунные слабеют, а потом умирают. В муках умирают. Страшных.
— Что не так с этим напитком?
— С напитком все нормально.
— Не верю.
— Вся загвоздка в главном ингредиенте. То есть в том, из чего его делают.
— Из чего?
— Вопрос естественный, но ты точно уверена, что прямо сейчас хочешь узнать ответ?
— Конечно, уверена.
— Ну ладно, сама напросилась. У тебя как с желудком?
— В каком смысле?
— Крепкий он у тебя или нет?
— Почему-то у меня плохие предчувствия… Что за отраву ты мне дал?!
— Похоже, с желудком у тебя не все ладно. Тогда держись поближе к краю лодки, то, что я сейчас расскажу, ему вряд ли понравится.