"Мачеха" (Кавказская История)

2

Родня отца боготворила Мариам за то, что та вывела его из затяжной депрессии и вернула к жизни. Тепло и с любовью относился к ней и отец. Мариам была хорошей хозяйкой, после ее прихода все в доме засверкало чистотой, было уютно и тепло, вкусно пахло.
Вначале мачеха была добра ко мне, но потом я заметила, что так бывает лишь при людях. Особенно ласковой она становилась при отце. А он радовался, видя, как мы хорошо ладим. Вскоре Мариам забеременела, ее стал мучить тяжелый токсикоз, а я стала еще больше раздражать. Целыми днями она кричала на меня, заставляла делать непосильную для ребенка моего возраста работу.
- Ты глупая, неумелая, неуклюжая, - от мачехи я получала только такие “комплименты”.
Я не могла понять причин такой перемены в ее отношении, но успокаивала себя тем, что мачеха просто освоилась в нашей семье и теперь ругает меня по-матерински. Но с каждым днем Мариам все больше ненавидела меня. И не заметить это было невозможно, она своего раздражения даже не скрывала.

Я тихонько плакала ночами в подушку, однажды пожаловалась Саиде, которая, выслушав меня, строго запретила говорить о своих обидах отцу. Я терпела все и молчала. Но когда отец в один из дней спросил меня, как относится ко мне Мариам, я расплакалась, не смогла сдержаться. Он спрашивал о причине слез, а я молчала, не зная, как рассказать об издевательствах его жены. Вспомнив строгий запрет Саиды, я все-таки не пожаловалась отцу.
Позже я услышала, как в соседней комнате он спросил Мариям, почему я грустная в последнее время, почему так похудела? В ответ Мариам устроила настоящую истерику. Она кричала о том, что отца волнует только мое состояние, в то время как болеет она. Говорила, что я вредный, неблагодарный ребенок, что извожу ее молчаливым презрением, а муж к тому же не доверяет ей, считает виноватой в моих слезах.
Моя жизнь в родительском доме превратилась в ад. Мачеха придиралась по мелочам, ругала меня на каждом шагу, загружала домашней работой и постоянно жаловалась на меня отцу.
Однажды я рассматривала фотографии покойной мамы в альбоме и не услышала, как она меня позвала. Разъяренная мачеха ворвалась в мою комнату, вырвала у меня из рук альбом и бросила его в горящую печку. Я задохнулась от обиды и возмущения, закричала:
- Зачем вы сожгли фотографии моей мамочки? Вы злая женщина, я не люблю вас!
В ответ на этот крик души я получила звонкую пощечину, следы пальцев мачехи еще долго горели красным пятном на моей щеке. Но я отцу о пощечине я не сказала – таких жестоких поступков со стороны мачехи было много за время моей жизни с ней. Я проплакала весь день, не выходила из своей комнаты и ничего не ела. А отец, узнав о сожженном альбоме, мягко сказал Мариам, что не следовало уничтожать его. Фотоальбом был единственной памятью, что осталась у меня от покойной матери. Его собрала для меня бабушка, чтобы я могла помнить маму хотя бы по фотографиям.
-Я попросила ее помочь мне, она в этот момент в очередной раз рассматривала фотографии. Когда я несколько раз повторила свое поручение, твоя нервная дочь бросила альбом в огонь, как я теперь поняла, чтобы свалить это на меня! – оправдывалась Мариам. После потока очередных претензий мачехи отец в очередной раз, не разбираясь, поругал меня:
-Сколько я еще буду слышать жалобы на тебя? Что ты хочешь от Мариам? Хочешь разрушить мне семью?
Наши отношения с Мариам еще более осложнились после рождения ею сына. Отец был на десятом небе от долгожданного счастья и не спускал мальчика с рук. А у мачехи появились новые поводы для жалоб на меня, хотя после школы я занималась домашними делами, бегала по ее поручениям, присматривала за ребенком, мне даже на уроки времени не оставалось. Но мачеха жаловалась отцу на мою дерзость, непослушание, на то, что не помогаю ей по дому и до сих пор не называю ее матерью. Отец пытался успокоить жену:
- Мадина – ребенок, она подрастет, и помощи от нее больше будет, и мамой тебя обязательно назовет. Дай девочке немного времени.