Reactions BTS / Porno BTS

#179(178)

— Давай спросим смертную! — Гук с вызовом пялится на блондина, а дальше переводит глаза цвета индиго на тебя. — Кому ты позволишь себя выручить, жемчужинка?

Наконец фокусируешься на юноше, бегаешь взглядом по чешуйчатой коже, набедренной повязке, что сделана, как тебе кажется, из водорослей, останавливаешься на ладонях, где меж пальцев виднеются перепонки, и чувствуешь, как твоё сознание вмиг протрезвляется, потом так же резко мутнеет. Тебя от волнения подташнивает, голова кружится, будто ты прокатилась на карусели, а в глазах темнеет неумолимо быстро. Последнее, что ты видишь, как обеспокоено к тебе подлатает Юнги, яро жестикулируя в сторону синеволосого.

— Ты совсем придурок, Гук, — друид устало потирает переносицу, обхватывая твоё обмякшее тело за плечи и укладывая себе на грудь, — она из-за тебя в обморок упала! Вот тебе нужно было так давить на неё, осьминог ты сухопутный?!

— Я... — водяной прикрывает рот руками, не решаясь подойти к тебе ближе, стоит на месте, словно вкопанный, — ...я не хотел.

— Конечно, ты не хотел! Единственное, что тебе нужно - это посветить своей мокрой задницей перед Главной и похвастаться тем, что ты смертную из леса вывел! Умница, водяной, так держать! — Юнги подхватываете твоё тело на руки без особых усилий и идёт в то направление от куда пришёл. — Она останется сегодня со мной, ясно? Не хочу, чтобы у бедной девушки сердце остановилось, когда она придёт в себя и увидит сплошь рыб да воду.

Светловолосый проходит мимо Гука, задевает того плечом, пока тот стоит в немом шоке и жалеет о совершённом, как никогда раньше.

***
Ты открыла глаза не сразу, тихо молясь про себя, что все увиденное было лишь дурным сном и сейчас ты лежишь в своей кроватке, но, почувствовав под собой мягкость мха, а в воздухе запах листвы, ты измученно выдохнула, силясь поднестись на локтях.

— Ты очнулась, — слышишь где-то сбоку знакомый бас и вздрагиваешь всем телом, — не бойся, прошу. Ты в безопасности, тебе ничего не угрожает.

Рядом с кроватью, состоявшейся полностью из дерева и листвы, на стуле сидел тот самый странный светловолосый, что представился тебе друидом. Юнги, кажется. Юноша что-то активно перемешивал в деревянной посудине, а следом протянул ее тебе.

— Выпей, тебя отпустит, — недоверчиво косишься то на подозрительную желтоватую жидкость, то на парня, не решаясь взять предложенное, — это вытяжка из ромашки и мяты. Пройдёт тошнота и головокружение.

Со всеми усилиями садишься на кровать, облокачиваясь об изголовье, и пробуешь напиток, веря друиду на слово и надеясь, что не отвинтишься при первом же глотке. Жидкость оказывается омерзительно горькой на вкус, от чего ты морщишься и выплевываешь на пол все, что полагалось проглотить.

— О святой папоротник! — Юнги косится на тебя, словно на маленькое дитя, и принимается вытирать тряпкой пол. — Не будь такой капризной, это не так уж мерзко. Давай, давай! Пей, я сказал!

Обиженно дуешь губки, присматриваешься к непонятной жиже и на секунду чувствуешь себя крохотным ребёнком, которого заставляют пить невкусное лекарство. Морщишь нос, задерживая дыхание, и залпом выпиваешь отвар, послевкусие которого и правда мятное.

— Какая гадость... — твой голос оказывается хриплым, но голова начинает понемногу разъяснятся, в унисон уходит и желание вывернуть содержимое желудка. — Где я?

Наконец-то в полной мере можешь осмотреть помещение в котором находишься. Разглядываешь все с диким интересом и любопытством, потому что ты будто в сказку попала: куда бы не глянула, все сделано из дерева или травы, ни одной пластиковой вещички, даже обычного чайника не можешь найти; на стенах паутиной разросся плющ, где-то одиноко растут различные полевые цветы, а свет лампы заменяют светлячки, что стайками зависли над твоим ложе и покорно летают вслед за друидом.

— У меня дома. — Юнги копошится на импровизированной кухне, что-то набрасывает в тарелку с энтузиазмом, возвращаясь к тебе. — Прости за беспорядок, ко мне не часто приходят гости.

Светловолосый ставит подле тебя угощения с различными ягодами, а ты зависаешь на его руках, рассматриваешь татуировки, которые замысловатыми узорами нарисованы на фалангах пальцев, ползут вверх, браслетом окольцовывая запястье, и скрываются за льняной рубахой, которая свободно висит на бледном теле. Неосознанно тянешься пальчиками к рисункам, хочешь провести подушечками по каждому, спросить, что они означают, но Юнги резко отдёргивает руку, словно обожженный, смотрит, как иероглифы на коже зелёным светятся и пытается унять дрожь в конечностях.

— О-отдыхай, — у тебя округляются глаза от реакции юноши, тот встаёт с насиженного места, принимаясь расхаживать по комнате, — завтра будет трудный день для нас обоих.