Неизлечимый[Incurable]

Глава 8 - Передышка

   Когда они с Грейнджер — Гермионой — установили границы, Гарри почувствовал себя гораздо лучше. Она не была плохой — даже несмотря на то, что она его раздражала, он знал, что она хочет, как лучше — и она была чертовски полезной: показывала ему замок, называла имена учеников и подсказывала, где туалеты. У нее была привычка говорить снисходительно, но Гарри заметил, что она говорила так со всеми, так что он не сильно обижался. Еще она говорила очень много, но это обозначало, что ему самому говорить не надо, так что все было в порядке. И он не всегда слушал. А она, видимо, не сильно обижалась, если он слушал ее не все время.

   У людей здесь, в Хогвартсе, были «пары», но это не были банды. Если у тебя не было «компаньона», то ты начинал выделяться, и это было не очень хорошо. Но пока никому не казалось, что ему нравится Гермиона — не в обиду Гермионе, но это просто было не то — и пока никто не думал, что он слабый, или девчонка, или что-нибудь еще из-за того, что он ходит с ней, — это условие он выполнял.

   Но Гермиона не была на всех его уроках. Ему приходилось самому находить кабинеты математики и искусства, и спортзал. И ему было нормально — он всегда делал все один, и эта близость с кем-то вводила его в замешательство.

   Но уроки физкультуры были бы возвращением к близкому знакомству, и он бы не хотел, чтобы Гермиона была здесь, даже если бы ей было можно; уроки физкультуры проходили отдельно у девочек, отдельно у мальчиков, к облегчению Гарри. Основной целью инструкторов в Святом Брутусе была физическая усталость — основная мысль была, как догадывался Гарри, в том, чтобы они тратили всю свою энергию и уставали настолько, что им бы не хватало сил драться или сопротивляться воспитателям. Непредвиденным последствием такой большой физической активности и такого количества упражнений было то, что все они были в очень хорошей форме, и если драка все-таки начиналась, то они только сильнее вредили друг другу.

   Потом, конечно, была беговая дорожка. Бег не был частью их ежедневных упражнений — это было наказание за маленькую дисциплинарную провинность, не включающую в себя жестокость, в основном, за то, что ты проспал, слишком долго был в душе, или все в том же духе. После одного предупреждения, за каждую минуту, на которую ты опоздал или когда был слишком медленным, ты должен был бежать милю*. Это было очень жестоко, потому что если ты правда проспал и опоздал, например, на 15 минут, тебе нужно пробежать 15 миль, а если ты будешь бежать слишком медленно, то ты опоздаешь куда-нибудь еще, они добавят эти минуты к твоему наказанию, и так снова и снова — и тебе придется бегать вместо того, чтобы есть или спать, чтобы вырваться из этого круга.