Привет, это я

Часть 1

Лишь бы что-то по венам текло (с)

— Ты проиграл, Малфой.

Драко лениво откинулся на спинку дивана, сцепляя пальцы на затылке. Его игровые карточки с хлопком треснули, изображая небольшой взрыв, аккурат за пару секунд до того, как он успел убрать руки. Низкий журнальный столик заходился клубами дыма и искрами.

— В жопу тебя, Забини, — коротко заключил блондин. — С такими как ты играть — себя не уважать.

— Нужно уметь проигрывать, — парировал Блейз, собирая по столу взрывающиеся карты.

Они играли весь вечер воскресенья, прерываясь на еду и небольшой отдых. К позднему часу противостояние стало настолько жарким, что добрая половина старшеклассников Слизерина собралась в гостиной факультета, дабы поглазеть на финальную партию. Двадцать три очка против сорока пяти: сегодня с разгромным счетом проигрывал Слизеринский Принц.

— Давай уже свое задание, — страдальческим тоном промычал Малфой, с силой вжимая лицо в ладони.

— Не жалей его, Блейзи, — проворковала Пэнси Паркинсон, поднимаясь со своего кресла. — Пусть помучается, как следует.

— Ой, Пэнс, только тебя не хватало, — отмахнулся от неё Драко. — Не лезь не в своё...

— Ладно-ладно, все заткнитесь, — приказал Забини, ловко перемешивая колоду в руках. Тишину разбивал лишь треск поленьев в камине. — Я придумал тебе задание.

Загадочная улыбка друга, с легкой ноткой безумия не предвещала ничего хорошего. Совсем ничего хорошего.

— Не тяни лямку, говори уже, — нетерпеливо потребовал Малфой, сомневаясь на счет того, хотел ли он на самом деле услышать свое задание.

— Ты пойдешь на Рождественский Бал с Грейнджер.

Сказал — отрезал. По комнате прокатилось гулкое «у-у-у-у», но блондин не обратил на это никакого внимания, не почувствовав и намека на подвох. Обычно, он был более проницателен.

— Ха-ха, очень смешно, отличная шутка, Забини. Говори уже свое задание, я весь день с тобой в эти карты мучаюсь и хотел бы еще успеть выспаться, — складывая руки на груди и демонстративно зевая, проговорил Драко.

— А я разве смеюсь? — совершенно серьезно отчеканил Блейз. — Твое задание, Малфой, повторяю для слабослышащих: ты должен пойти на Рождественский Бал с Грейнджер. С Грейнджер, Малфой. Такая мышь невысокого роста, волосы во все стороны, умничает без остановки. У неё еще в друзьях два хрена — очкастый и рыжий.

Слизеринцы громко и заливисто рассмеялись, будто услышали новую шутку, но Драко не разделил всеобщего веселья.

С какого хрена такой тон?

Он серьезно посмотрел на однокурсника, проверяя, все ли у того в порядке с головой, и злобно прошипел:

— За такое можно и в глаз получить, Блейз.

— А за невыполненное задание можно получить и в два глаза, Малфой, — с деланным равнодушием огрызнулся парень. — Я же сказал, что отомщу за ту твою выходку с Поттером.

Драко страдальчески застонал и рухнул на диван лицом в подушку, не расцепляя рук на груди. Он старался не обращать внимания на нарастающий гул в гостиной, который давил на и так донельзя воспаленные мозги. Народ с энтузиазмом обсуждал новый повод для сплетен. Точнее сказать, новый повод для его унижения и падения на самое дно, во всех смыслах этого слова.

Вместо того чтобы поддержать своего бывшего старосту, эти придурки жадно обсасывали подкинутую идею, не забывая отпускать язвительные шуточки. Кажется, они начали забывать, что главной язвой здесь был Малфой. Еще год назад он бы не стерпел такой наглости.

Он и Грейнджер. Пиздец.

— Я уже представляю эту сладкую парочку, — вырвался из общего звона манерный голосок Пэнси. — Наш великий Принц и эта криворукая дура. Они будут просто волшебно смотреться вместе.

Она сделала особенное ударение на слове «волшебно» и продолжала издеваться, под веселые поддакивания подружек. Через секунду девушка премерзко заржала и Драко вскочил, отрывая примятое лицо от подушки.

— Заткнись, Пэнси, — зарычал он на сокурсницу. — Закройся нахрен.

Девичьи улыбки тут же сникли, сменившись на легкое презрение. Паркинсон нисколько не вняла его словам, а только обиженно скривила губы:

— Подлечи нервы, Малфой, а то на людей кидаться стал, — гордо выплюнула девушка и, в сопровождении кудахтающих подружек, отошла от дивана.

— Ты, блять, серьезно, Забини? — Драко резко переключил внимание на того изверга, которого он обычно называл другом. — Как я должен это сделать?

— Разве не ты у нас постоянно хвастаешься своими любовными победами? — Совершенно спокойно ответил парень. — Я с тобой в одной комнате сплю, не забывай. И если бы кое-кто своих подружек не водил каждую ночь, так я бы крепче спал в два раза.

Его тёмная кожа прям-таки сияла в приглушенном свете гостиной. Нет, не так. Блейз сам по себе сиял, наслаждаясь собственным остроумием и находчивостью. Еще немного и лопнет от счастья.

По гостиной снова пронеслись смешки, а Паркинсон со всей злобой зыркнула на Драко, пытаясь просверлить дыру в его голове, не меньше. После того, как он бросил её в начале года, она стала невыносима. Как и многие студенты с его курса, которые после событий годичной давности, внезапно подобрали с пола, невесть откуда взявшуюся смелость; и решили, что отныне безнаказанно могут насмехаться над ним.

— То есть я просто подойду и скажу ей: «Эй, Грейнджер, пойдешь со мной на бал?», — не унимался Драко. — Она, конечно же, бросится в мои объятия, а Поттер нас благословит на пару с рыжим ушлёпком?

От собственных слов он скривился, сдерживая тошноту. Говорить это было еще более мерзко, чем представлять. Если он когда-нибудь подойдет к Гриффиндорской Заучке и сделает то, что озвучил, он перестанет себя уважать. Опозорится в собственных глазах на всю оставшуюся жизнь. Он уже никогда не сможет отмыть свое имя от всей этой грязи. А её и так было в его жизни предостаточно.

Он и Грейнджер. Хоть стой, хоть падай.

Такое не снилось ему в самом диком кошмаре. Да Блейз, должно быть, умом тронулся, если решил, что Малфой на это пойдет. Ради всего святого, если это бал, значит, ему придется...держать её за руку? Боги, какая отвратительная перспектива. Лучше быть заживо съеденным этим лохматым чудищем Арагогом, пускай он уже и издох давно. Хуже того, придется с ней еще и танцевать. Прикасаться к её мерзкому телу и чувствовать, как она сама прикасается к нему. Хуже пытки человечество еще не изобрело. Последний бал в последнем учебном году и он должен будет явиться на него с ней.

Малфой одернулся. Не бывать этому. Хватит и того, что все это змеиное гнездо растеряло последний страх перед ним, и считает теперь, что может без зазрения совести гоготать над дебильными шутками Забини.

Драко резко подскочил на месте, собираясь закатить смачную истерику и напомнить всем собравшимся, где их место. Видимо, нутром почувствовав опасность, Блейз в два шага преодолел расстояние между собой и уже порядком взвинченным блондином. Он лениво забросил руку на плечо друга и преспокойно изрёк:

— Сдрейфил, Малфой? — было больше похоже на утверждение, чем на вопрос. — Или боишься, что не потянешь конкуренции с Поттером и Уизли?

Все уставились на них, как на каких-то диковинных зверушек.

Эти взгляды давили. Они бесили.

Выколите себе глаза, уроды.

— Не неси чушь, — фыркнул Драко, сбрасывая с себя нагло свесившуюся конечность. — Тебе не удастся взять меня на понт.

— Я даже не пытался, ваше величество, — расхохотавшись, заявил Забини. — Просто констатирую факт.

Малфой не ответил на эту колкость и, решив, что с него достаточно, направился в свою спальню, расталкивая плечами шепчущихся сокурсников.

Языки себе тоже можете вырвать.

— Ты продул мне в карты, брат. И не собираешься отдавать мою честно выигранную награду, — деловито бросил друг ему в спину.

Слизеринцы притихли. Малфой пригвоздился к полу, а затем медленно повернулся.

— Просто имей смелость признать, что тебе это не по зубам. Признай это перед всеми нами, и я отстану от тебя. Мы все примем как данность, что какая-то гриффиндорская мышь — это недостижимый уровень для нашего Принца, и он просто-напросто сдрейфил, даже не попытавшись.

— Я еще ни от чего не отказывался, — сквозь зубы проскрежетал Драко, сжимая руки в кулаки.

Он не понимал, как Забини удается так ловко подцеплять его. Он не понимал, что хуже — быть обсмеянным на балу под ручку с Грейнджер, или прямо сейчас наблюдать, как все эти новоиспеченные смельчаки бросают на него свои снисходительные взгляды. Будто он и так недостаточно опозорен. Будто он дал недостаточно слабины, позволив им так с собой обращаться. Жадным ублюдкам всегда будет мало, так с хера ли он должен давать им еще? Это не благотворительный вечер, посвященный унижению Драко Малфоя.

— Так ты принимаешь вызов? — нагло пропел Блейз таким самодовольным тоном, что ответить отрицательно — все равно что бросить себя со скалы.

— Принимаю, Забини. Загибай пальцы, — прорычал Малфой и, крутанувшись на каблуках, продолжил путь до спальни.

— У тебя месяц, мой Принц, — хохоча добавил парень, и его голос утонул в дружном улюлюканье толпы.

***

На следующее же утро Драко горько пожалел обо всем случившемся. Он всерьез задумался о том, чтобы пойти и воскресить это любимое чудовище Хагрида — Арагога, дабы после упасть перед ним на колени и попросить откусить себе голову. Он не понимал, чем думал, когда согласился на уловку, чем думал, когда пошел на поводу у сокурсников и совсем выжившего из ума Забини. Но Арагог не воскреснет, и его голова останется на плечах. К сожалению.

Заглянул в пасть дракону — так гори с достоинством?

— Лучше сгореть, чем это, — пробормотал он сам себе, поднимаясь с кровати.

— Что ты там скулишь, Драко? Готовишь речь, чтоб пригласить на свидание свою новую подружку? — крутясь перед зеркалом и застегивая пуговицы на белой рубашке, бодро спросил Тео.

И откуда у людей столько энергии на выебоны с утра пораньше?

— Отвали, Нотт. У меня сейчас нет настроения, — хриплым от сна голосом предупредил Малфой и стянул пижамные штаны.

— У тебя оно разве когда-нибудь бывает?

— Когда не вижу твою рожу — всегда хорошее, — парировал Драко, натягивая на длинные ноги обычные чёрные джинсы.

— Пара через десять минут, — ничуть не обидевшись, сообщил Тео. — Зелья с Гриффиндором.

И весёленько так подмигнул своему одевающемуся соседу.

— Я найду дорогу, проваливай.

Он даже не видел, какую одежду надевал, хотя обычно собирался тщательно. Утро оказалось настолько отвратительным, что все время хотелось вернуться в постель и снова забыться сном. Но весь вчерашний день, все слова — его и Блейза рухнули на плечи, не давая поднять головы. Это будет тот еще денёк.

— Ты в темноте собирался, что ли? — тут же подколол Малфоя его мучитель, стоило тому покинуть гостиную Слизерина. — Хочешь, научу тебя заклинанию Люмоса?

— Отвали, Блейз, — промычал Драко, запуская руку в волосы и осознавая, что он даже забыл элементарно причесаться.

Азартные игры никогда не доведут его до добра. Он начал терять лицо.

— «Отвали, Блейз», — передразнил его староста. — Тяжелая выдалась ночка? Всю ночь, небось, воображал, как...

— Как придушу тебя собственными руками, тварина ты такая, — перебил его Драко, не давая закончить эту грязную мыслишку.

Пэнси Паркинсон обогнала их в коридоре, бросив на своего бывшего многозначительный взгляд. Не ледяной и презрительный, ставший привычным за несколько месяцев, а скорее удивленный и заинтересованный. Девушка слегка закусила губу, изучая глазами Малфоя, но уже через секунду отвернулась и поспешила догнать подруг.

— Интересно, если я тоже оденусь как магл и сделаю прическу в стиле «мама, я решил стать Хагридом», Пэнси клюнет на меня? — не удержавшись от очередных колкостей, порассуждал Блейз, глядя ей вслед.

Драко ткнул друга локтем в ребро.

— А что? Она чуть шею себе не свернула, стоило тебе в очередной раз появиться в этом... — Друг неуверенно осмотрел своего товарища с ног до головы, подбирая слово. — ... Прикиде.

— Это Бёрберри, — протянул Малфой, особенно наседая на букву «р» в первом слоге и с оправдательными нотками в голосе.

— Что бы это ни значило, — шумно выдохнул староста и поспешил к лаборатории по Зельеварению, у входа в которую встречал студентов профессор Слизнорт.

Малфой и сам не знал, что это означало. Случайно услышал незнакомое словечко из разговора двух волшебников в Косом Переулке, которые хвастались друг перед другом какими-то очень дорогими вещами из мира маглов. Один из них (Драко как сейчас помнил его надменный голос) после долгого спора просто сказал: «Это же Бёрберри» и его собеседник, одобрительно покачав головой, мгновенно закончил перепалку. Драко понравилась такая формулировка, будто маг сказал что-то само собой разумеющееся, не терпящее никаких сравнений и компромиссов. Это словечко было таким же, как Малфой — не терпящее сравнений и компромиссов.

С тех пор он пристрастился к джинсам. Просто не было никаких сил снова носить ту одежду в которой он... в которой он был... другим человеком.

Уже и не помнил, кем именно.
Уже и не помнил, как выглядел.
Не помнил, что говорил.
Не помнил, какое было у него лицо.

Или же отчаянно не мог забыть.

Пока все студенты прилежно записывали под диктовку профессора Слизнорта рецепт зелья под названием «Ночная Тень», Драко нервно теребил полосатое перо в пальцах, бросая неловкие взгляды в сторону ряда с гриффиндорцами.

Грейнджер старательно записывала за преподавателем каждое слово, изредка отрывая сосредоточенное лицо от пергамента. Она сидела рядом с другой прилежной ученицей — Фэй Данбар, и обе девушки были полностью поглощены новым материалом.

И как к ней подойти?

Малфой нервно застучал ногой.

«Привет, Грейнджер. Как дела? Слушай, мы с тобой сто лет как ненавидим друг друга, оскорбляем, подкалываем, бились тут за конфликтующие стороны на магической войне, но не хотела бы ты пойти со мной на бал? О, привет, Поттер, привет, Уизли, рад вас видеть».

Драко испустил нервный смешок, сотрясаясь всем телом от нарисованной в голове сцены. Теодор посмотрел на него, как на душевнобольного, но
блондин проигнорировал этот беззвучный укол.

Да, в конце концов, кто здесь охотник, а кто жертва?

Он уже сомневался.

Малфой взял себя в руки и чуть успокоился, медленно выдохнув. Решил начать с самого простого. Обычной записки. Прощупать почву, так сказать.

Он медленно, стараясь не издавать лишних звуков, вырвал из тетради листок пергамента и разорвал его еще на две части, чтобы получился маленький квадратик. Пожевал кончик пера губами и задумался, не отрывая глаз от Гермионы. Что написать?

Драко с сожалением отметил, что не может выделить в ней совершенно ничего красивого или хотя бы немного привлекательного. Волосы — обычные, слегка растрепанные, лицо — неприметное, фигура без волнующих объемов, ноги не могли похвастаться соблазнительной длиной, а острый подбородок так и норовил подлететь к потолку, как бы намекая, где она, а где все остальные, по её же недалекому мнению. Она была самой обыкновенной. Настолько, что ни один комплимент не лез в голову, даже самый примитивный. А примитивность и заурядность никогда не шли рука об руку с Малфоем.

К своему неудовольствию Драко отметил, что, пытаясь найти в Грейнджер хоть какие-то привлекающие его черты, он находит только, наоборот, раздражающие.

Блондин закусил щёку в раздумьях и нацарапал пару строк, первых пришедших в голову, с горечью подмечая, что способен на большее. Он аккуратно сложил записку и невербальным заклинанием заколдовал кусочек пергамента, чтобы тот оказался на парте Грейнджер. Драко незаметно сбросил свое «оригами» на пол под ноги, чтобы отследить первоначальную точку отправления наверняка оказалось невозможно.

Гриффиндорка сидела в соседнем ряду через одну парту от его собственной, но ближе к молодому человеку находилась её соседка — Фэй. Послание уже через пару секунд бесшумно опустилось на парту к девушкам, незамедлительно вызвав женское любопытство. Они побросали свои перья и задёргались. Малфой наклонился на своем столе, прикладываясь к столешнице плоским животом и стараясь незаметно подслушать разговор сокурсниц по этому поводу.

— Это тебе, Гермиона, — развернув записку, громко прошептала Фэй.

Все по плану.

И, да, не могла бы ты еще чуть громче говорить?

— Откуда ты знаешь? — пытаясь скрыть свой энтузиазм, но, не скрывая улыбки, спросила соседка.

— Здесь написано на обороте: «Первый ряд, третья парта, левая сторона».

Гриффиндорская Заучка забрала пергамент, быстро прошлась глазами по тексту и закусила губу, поднимая голову от стола.

«Сейчас она поймет, кто это написал и посмотрит сюда», — подумал Драко и резким движением принял «естественную» позу, готовый к дальнейшим действиям. Честно говоря, её реакция оказалась слегка неожиданной. Совсем неожиданной. Он был готов к тому, что Грейнджер разорвет бумагу и горделивым взглядом пошлёт его нахер. А она весело улыбнулась, закусила губу и принялась искать глазами отправителя. Он даже немного обрадовался тому, что всё оказалось проще, чем он ожидал.

Он поднял голову от конспекта, который якобы вел, и, да простит его Салазар, послал в сторону стола гриффиндорок самую обворожительную улыбку на которую только был способен.

Но никто не ответил ему, а Гермиона даже не собиралась поворачивать голову в его сторону. Она развернулась на стуле и посмотрела куда-то в конец своего ряда, снова поджала губы, будто хотела сдержать улыбку, и быстро вернулась обратно к своей тетради.

Малфой заметил какое-то тревожное выражение на лице незнакомой девушки с соседнего ряда, что смотрела на него во все глаза. Он быстро стёр свою белозубую улыбку и нетерпеливо осмотрелся.

Что за херня?

Блондин подпер голову рукой и бросил в противоположную сторону подслушивающее заклинание, потому что за интересовавшим его столом стали говорить гораздо тише.

— Думаешь, это он? — продолжая посматривать в сторону задних рядов, спросила Грейнджер.

— А кто ещё? Все ведь и так в курсе, что вы с Роном расстались...

— Тише ты, — шикнула заучка, косясь на спину рыжего, что сидел перед ней.

Фэй прикрыла рот ладонью и, прямо как Гермиона минуту назад, покосилась на задние парты, а именно на Дина Томаса, который по своему обыкновению рисовал в тетради, но заметив внимание девушек, сразу оживился.

Малфой прямо-таки «стёк» со столешницы своей парты и, обхватив голову руками, зарываясь пальцами в серебряные волосы, тихо прошипел: «Бл-я-я-я».

Его короткое сообщение гласило: «Потанцуешь со мной? Д.», и маленькая графическая роза со змеёй в конце, чисто для затравочки. Драко не подумал, что такая подпись может кинуть подозрение на известного художника красно-золотых — Дина Томаса. И с каких пор змея перестала ассоциироваться у львов со Слизерином? Растеряли последнюю бдительность?

Жертва быстро попалась на крючок, проглотила, так сказать, наживку, да только удочка была уже не в руках Малфоя.

И с каких пор он устраивает личную жизнь Дина Томаса?


После занятия Драко небрежно набросил сумку на плечо и, сунув руки в карманы, направился к выходу. Он вышел в коридор и остановился, чтобы подождать своих, как вдруг услышал чуть позади грохот и тихое «ой».

Грейнджер. Собственной персоной. Прямо перед ним сидит на корточках и собирает книги. Хватай и беги, как говорится.

Не стой столбом, идиот!

Чувствуя, как рот наполняется ядом, а кончик языка колет от нетерпения, он покрепче стиснул зубы, чтобы не отпустить язвительный комментарий.

Малфой только сделал шаг назад и, по дуге обходя девушку, бросил через плечо, почти рыча:

— Аккуратнее, Грейнджер.

За ту секунду, на которую обернулось его лицо, он будто покадрово видел, как она поднимает голову, как хмурит брови, как книга выскальзывает из тонких пальцев. Как напрягается её рот, чтобы ответить, но мозг быстро соображает, что никакой гадости она не услышала, чтобы дерзить.

Блондин прибавил шагу. Это было почти больно. Сказать ей что-то не из ряда оскорблений. Сказать практически в лицо. Он уже был готов признать свое поражение, как только понял, что не может просто взять и помочь ей собрать книги, как это сделали бы с десяток других парней. Его первым желанием было — толкнуть посильнее, чтобы она плюхнулась на задницу, а потом, стервенея, бросилась на него с кулаками. Вот к такому повороту событий он всегда готов. Это был почти животный инстинкт: раздразнить грязнокровку, а потом получить свою порцию гнева и ненависти, что она излучала, когда с жаром отвечала на провокации. Вслух Малфой перестал говорить это слово, особенно после событий в его собственном доме, но, чёрт возьми, как приятно было произнести его хотя бы мысленно. Так, что бы ядовитая слюна брызнула изо рта во все стороны и прожгла кожу всех рядом стоящих.

Практически несясь по коридору, Драко отчаянно и уже в который раз понимал, что с головой у него точно не все в порядке. Он не сможет. Просто не сможет сделать это. Не сможет по своей воле подойти к ней или хотя бы дотронуться. Это тебе не записочки на расстоянии двух метров посылать, толком даже не видя того, к кому обращаешься. Настоящий разговор с глазу на глаз, или, не дай Мерлин, прикосновение, и он захлебнется от собственной отравы. Он с трудом сдерживает то неугомонное чудовище внутри себя, которое только и думает о том, чтобы вонзить в кого-нибудь свои жадные зубы. Только дай повод, и оно уже скалится, предвкушая. И у этого чудовища было чёткое разделение понятий свой-чужой, тварь слишком ревностно к ним относилась. Даже если сокурсники будут целый день потешаться над ним и отпускать свои тупые шутки эта дрянь даже головы не высунет, но стоит кому-нибудь из львов разинуть пасть, и щёлк! Потекло дерьмо по венам.


Чуть позже, на большом перерыве они с Забини вышли во внутренний двор подышать воздухом. Снег кружился в воздухе и бывшие некогда зелеными полянки покрылись небольшим слоем снежных хлопьев. Драко накинул теплую куртку вместо мантии поверх легкого свитера. Честно говоря, от холодного воздуха не особенно спасало, но возвращаться в замок ему не хотелось.

Они постояли наедине и в тишине всего пару минут. Тепло одетые студенты быстро заполнили двор, наполняя его маленькими облачками пара от собственного дыхания. Зима уже вовсю вступала в свои права. Отстав от группы Слизеринцев, к друзьям присоединился Теодор Нотт с яблоком в руках.

— Будешь? — он протянул его Малфою.

— Давай, все равно завтрак проспал, — хмурясь от снежной белизны, сказал Драко и забрал фрукт из холодных пальцев.

— До меня дошли слухи, что Грейнджер получила приглашение на танцы, — будничным тоном проговорил Блейз, будто они только что болтали о погоде.

Белоснежные зубы вцепились в нежную кожицу.

— В этой школе хоть что-то может остаться незамеченным? — также буднично отозвался Драко, чуть пожевав.

— Для меня, — Забини цокнул языком. — Нет.

— Какая жалость, — лениво ответил блондин, недовольный тем, что этот разговор вообще начался.

Возникла небольшая пауза.

— Так вот в чем загвоздка то, — будто вспомнив что-то очень важное и щелкнув пальцами, оживился староста. — Слухи говорят, что это был Дин Томас.

— Вот это да, никогда бы не подумал, — покачал головой Малфой. — Поверить не могу.

— Да, представляешь, он послал ей волшебную записку, — продолжал разыгрывать комедию Забини.

— Вау! — подключился Тео.

— Он просто написал ей: «Потанцуешь со мной?» и розочка в конце, ну, разве это не романтично, парни? А Эмили Тейлор, сказала, что Малфой пялился на неё всю первую пару и готова поклясться, что он собирается пригласить её на бал, но она ещё не придумала, что ответить, представляете?

— Просто волшебно, — подыгрывал Нотт, корча из себя восторг.

— Я сейчас расплачусь, — без намека на шутку отрезал Слизеринский принц и вытер со щеки воображаемую слезу.

— Только есть одно «но», парни. Дин Томас нарисовал еще и змею. Маленькую такую змейку, блять, — тон старосты резко сменился, ставя точку в дурацкой игре. — Ты рехнулся, Малфой? Нет, серьёзно, записочки? Что за детский сад? Ты бы ей стих еще написал, Казанова ты грёбаный. Когда ты в спальне своих баб дерёшь, я что-то не замечаю этих телячьих нежностей, так какого хрена, я спрашиваю?

— Такого хрена, который тебя не касается, Блейз, — заскрипел Драко, вперив в друга бешеные глаза. В друга ли?

— Эй, вы, успокойтесь, Грейнджер на сорок градусов, — зашикал Теодор сквозь зубы, почти не двигая губами.

Забини и Малфой тут же прервали перепалку и, как по команде, повернулись к скамейкам. Совсем недалеко от них стояла Гермиона с Джинни Уизли. Девушки разговаривали с директрисой МакГонагалл, иногда посматривая в сторону троицы.

— Вы бы погромче распинались, а то ещё не вся школа слышала, — чуть тише добавил Теодор, как только все поняли, что опасности нет.

— И где ты только собираешь эти сплетни? — спросил Драко, не сводя глаз с гриффиндорок и игнорируя замечание Нотта. — Ползаешь по углам в львиной гостиной, как настоящая гадюка?

— Нет, просто сплю с нужными людьми.

— Фэй, — быстро сообразил Драко, ну, кто же еще. — И как я раньше, блять, не догадался.

Тео ткнул его в бок, заставляя заткнуться. Грейнджер шла к ним. Походка чуть размашистей, чем обычно, нос вздернут, красный шарф небрежно наброшен на плечи. Вид слегка воинственный. Если бы не снег, по ушам бы уже бил дотошный стук её каблуков.

Все немного напряглись, пытаясь предугадать, что она могла услышать.

Девушка уверено подошла к компании Слизеринцев и, прокашлявшись, обратилась к Забини:

— Макгонагалл просила передать, что Трансфигурации не будет, — строго отчеканила она, вздергивая подбородок ещё чуть выше.

Малфой снова впился в яблоко, не сводя с неё глаз. Ему нужно было скорее заткнуть чем-то рот, чтобы не начать язвить и пререкаться. Если бы его серые глаза умели говорить, они бы уже проорали ей в лицо: «С какого хрена ты стала личной совой МакГонагалл?».

— Передай своим, — добавила она, и собралась было эффектно развернуться и уйти, но услышала скорее звериное рычание, чем человеческую речь, и остановилась, ошарашенная.

— Грейнджер, — это был Малфой.

Его бледное лицо было напряжено, как будто он прилагал огромные усилия, чтобы разговаривать. Вид у него был слегка болезненный. Кажется, это был целый второй раз за день, когда он произнес её фамилию без последующего издевательства.

— Ты перчатку уронила, — почти одним словом рявкнул он и сразу откусил большой кусок от яблока.

Только хрустящий звук нарушал тишину.

Гермиона покачала головой, не веря собственным ушам. Она хотела что-нибудь фыркнуть и поскорее сбежать, но природная вежливость никак не позволяла сделать ей этого, поэтому девушка только тихо буркнула: «Спасибо», подняла перчатку и быстрым шагом, таким быстрым на какой только была способна, скрылась подальше от змеиной компашки.

Она еще не успела исчезнуть из его поля зрения, но Малфой уже осознал, что человеческие способы сближения с девчонкой ему не доступны. Если он и возьмёт где-то силы, чтобы подойти к ней, то вместо слов она услышит, как минимум змеиное шипение, как максимум — поток оскорблений и толчок в спину. С горьким привкусом собственного яда во рту Драко осознал, что для него остался лишь один способ.