Привет, это я

Часть 2

Малфой прекрасно понимал, что внутреннего зверя нужно приручать постепенно.

Подавлять, дрессировать, насиловать, если потребуется.

Едва ли он сможет усмирить его за пару свиданий, даже если возьмет с собой целый мешок яблок. Чудовище должно было привыкнуть к Грейнджер. К её присутствию рядом, а не за два метра от него; к разговорам с ней, более содержательным, чем три слова; и чего уж там, даже к прикосновениям, иначе на танцах он просто-напросто сломает ей руку.

Но самостоятельно он спустить с поводка монстра не мог. Тот никогда не слушался и срывался с цепи, не успевал Драко и подумать о том, чтобы его остановить.
Он вырывался прежде, чем беспечный хозяин это осознавал. Хотя, стоит признать, те две попытки заговорить с девчонкой можно было назвать почти удачными.

Срочно нужна была провокация. Настоящая и бурная, как горная река. Чтобы ледяная вода заполнила глотку, чтобы выворачивало шею и выкручивало хребет.

Грейнджер должна начать первой. Первой прикоснуться к нему. До того, как зверь покажет морду из своей тьмы и улыбнётся в оскале. До того как протянет к ней когтистые лапы.
Но как он её заставит? Каким образом она просто возьмет и внезапно захочет с ним пообщаться и уж тем более подойти поближе?

Подойти поближе. Поближе с Грейнджер.

На сколько?

Естественно, он не собирался никого насиловать или принуждать, о чем-то подобном его разум и не помышлял. Была идея подкупить гриффиндорку, предложить денег и разыграть перед Забини небольшой концерт, но к своему ужасу, Малфой слишком хорошо знал заучку. Слишком гордая для такого унизительного предложения. Да и от кого? От бывшего Пожирателя, предателя и отступника.

От продажной шкуры.

На такое она и под страхом смерти не пойдет. Умрёт, но не очернит свою драгоценную душу. Не отступит от морали. Никогда.

Похоже, она и понятия не имела, каким на самом деле умелым предателем был Малфой. Мало того, что он уже натворил, так еще и от самого себя пытался трусливо дезертировать.

За одни только мысли о ней.

Грейнджер уже осмеливалась несколько раз приблизиться к Драко, чтобы влепить смачную пощёчину, например, или хороший хук правой, и он знал, как можно было это повторить. Она заводилась быстро, но нужно было знать, куда бить. Простых оскорблений или даже пинка будет недостаточно, да и рядом с ней чаще всего всегда есть смелые защитники. В таком случае, Драко светила близость скорее с Поттером, а не с Грейнджер.

Задача усложнялась, а условий становилось все больше. Подловить заучку одну, хорошенько спровоцировать, а когда Гермиона сорвется, сделать все, чтобы она как можно дольше оставалась рядом с его телом, желательно, чтобы билась и брыкалась. Конечно, зверюга рано или поздно покажет зубы, разрывая контакт, но после пары таких «свиданий» Малфой надеялся, что сможет сдерживать тварь дольше и надёжнее. Вопрос только в том, на сколько хватит её терпения. Как скоро она не выдержит и бросит в него Авадой Кедаврой? Это был очень сомнительный способ пригласить девушку на свидание, скорее эффект ожидался обратный, но другого выхода все равно не было.

Ему в какой-то степени даже стало жаль эту несчастную.

Ему кого-то жаль? Очень смешно.

По крайней мере, стоило попытаться. А если ничего не получится, или все зайдет слишком далеко, и девчонка останется со сломанной конечностью, он просто сдастся. Плевать на Забини и его дебильное задание. Пускай катится. Пускай все они катятся к херам.


Во всем Хогвартсе было только одно место, где можно было гарантировано встретить Грейнджер без компании — библиотека. Правда, встретить в этом месте слизериница было и вовсе из области фантастики, но ведь чем чёрт не шутит. После пары бессонных ночей его уже одолевало любопытство. Он бросал вызов самому себе, и ему натерпелось проверить, как далеко он сможет зайти.

Он уже отчаянно желал заглянуть в бездну и подойти к самому краю. Может, он провалится в неё и все, наконец, закончится?

— Я в библиотеку, — коротко бросил Малфой после Истории Магии, сворачивая от друзей в другой коридор.

— Ты заболел? — отскочил от стен издевательский тон Забини.

Да. Головой ёбнулся.

Драко ничего не ответил, ускорив шаг. Сердце с грохотом билось об грудную клетку, и ему приходилось часто дышать, чтобы хоть немного успокоить разбушевавшийся орган. Он не знал наверняка, будет Грейнджер в библиотеке или нет, но очень надеялся, что она по незнанию своему, не сорвет его план.

Лучше бы ты свалила подальше.

Хорошая девочка Грейнджер не разочаровала. Её слегка сгорбленная фигура за одним из столов в самом углу читального зала невероятно обрадовала Малфоя. Он вдруг понял, что это первый раз в жизни, когда он действительно был рад видеть заучку.

Или ему просто показалось.

Драко заранее снял свою мантию, чтобы лишняя ткань не мешала ощущениям, а лёгкий шелк тонкой рубашки должен был их даже усилить.

Он точно не знал, что будет делать, но чувствовал себя настоящим безумцем. Тем чудовищем, которым он был где-то внутри себя. Не растеряет ли он последние крупицы своей сущности, если сделает то, что задумал?

Или уже давно пора добить это слабое создание, чтобы не мучалось?

Приближаясь к столу, Малфой понял, что остался незамеченным. Слишком сильно девушка была увлечена учебниками и разбросанными по столу свитками. Драко ухмыльнулся сам себе и сделал несколько уверенных шагов.

Несколько шагов в темноту. Пусть она проглотит его и подавится.

Он резко и бесцеремонно схватил со стола раскрытую книгу, которую читала девчонка. Гермиона подпрыгнула на месте от испуга, но, завидев серебряные волосы, тут же нахмурила брови. Опять этот взгляд. Надменный и бесконечно повторяющий: «Я выше, я лучше, я умнее». Выбить бы все это из тебя.

Вытрясти наружу, чтобы ветром разнесло по земле.

— Ты здесь не одна, Грейнджер, — выпалил блондин, нагло отбирая книгу.

— Ты в своем уме, Малфой? — возмутилась она подобной грубости, поправляя непослушные волосы. — Здесь есть еще экземпляры, будь добр, сделай над собой усилие и возьми себе книгу с полки.

Она была раздражена, но не настолько, на сколько было необходимо. Грейнджер схватилась за край томика.

— А я хочу эту, — рыча, бросил Драко, чувствуя в теле мелкую дрожь. — Убери свои руки, я сказал.

Её глаза вдруг вспыхнули, а щеки начали заливаться краской. Что он такого сказал? Расширенные зрачки изучали наглое лицо сокурсника. Девушка поднялась со своего места, не отпуская из пальцев книгу, которую держал слизеринец. Она не собиралась так просто сдаваться.

И она почему-то оказалась к нему слишком близко. Убери чёртову книгу, сделай шаг и она уткнётся носом в твою шею. Зальёт своим дыханием твою кожу.

Драко вздрогнул. Неужели ему и правда придётся это сделать?

Он силой вырвал несчастный учебник из её рук и, развернувшись на каблуках, засобирался прочь. Ничего не получится. Нет, нет и еще раз НЕТ.

— Ты, мерзкий хорёк, сначала научись прилично вести себя в обществе, а потом уже выползай из своего змеиного логова, — бросила она ему вдогонку и упёрла руки в бока от злобы. Чёрта с два она будет молчать.

Химера зарычала и бросилась из своего угла.
Заполни своим звериным существом всего меня. Поглоти и сдохни, наконец.

Блондин медленно повернулся и, скривив губы в злой усмешке, прохрипел:

— А мне насрать на твое мнение, грязнокровка.

Одно слово. Одно маленькое волшебное слово. Впервые за несколько месяцев произнесенное не мысленно, а вслух. Как же приятно оно обожгло язык и обласкало слух. Чудовище обрадовалось и затряслось в нетерпении.

— Змеиное отродье!

Парень отшатнулся, когда хрупкое тело с силой врезалось в него. Её маленькие, но яростные кулаки застучали по широкой груди, целясь изначально в лицо, но он успел среагировать, и его пальцы сомкнулись на худых предплечьях заучки.

— Закрой свой рот, закрой свой рот, — твердила девушка, пытаясь вырваться и все-таки достать кулаками туда, куда собиралась.

Ей хотелось выцарапать его надменные глаза, размазать по стенке сраную аристократичность. Она даже не успела подумать о волшебной палочке, так сильно чесались руки, чтобы проехаться по благородному лицу. Он уже пару дней как не выходил из её головы, а ведь ничего даже не сделал для этого.

Вообще ничего.

Дурацкая перчатка и дурацкий Малфой.

С каких пор ей стало достаточно услышать из его уст свою фамилию, чтобы забить этим самодовольным кретином свою голову? Может быть, с тех самых, как Рон перестал обращать на неё внимание, а Гарри с головой ушёл в собственные отношения?

С тех пор, как все внезапно погрузились в свои личные проблемы, а её единственной проблемой остались только невыполненные домашние задания.

И вдруг, ни с того ни с сего, Малфой. Со своим странным выражением лица, как всегда равнодушным, но каким-то вымученным и... печальным?

А может, это случилось, когда она под снегопадом подошла к слизеринцам во дворе и вдруг заметила, на сколько он стал выше?

Драко изо всех сил сосредоточился на ощущениях, борясь с желанием прикрыть глаза, чтобы не видеть, кто перед ним. Он грубо держал её за руки и, противореча своему дикому естеству, пытался прижать Грейнджер поближе.

Было практически больно. До судороги. До ломоты в мышцах.

В носу жгло от её запаха, а тело изо всех сил сопротивлялось, дрожа и содрогаясь. Хотелось врезать ей по лицу и толкнуть на стол так, чтобы спина ударилась об столешницу. Чтобы она разлетелась ко всем херам, как фарфоровая кукла, за свой грязный язык.

Он почти слышал её болезненный крик. Видел её горячие слезы на щеках в своем воображении. Фантазия оскалилась в ответ.

Животное, Малфой, ты — грёбаное животное.

Драко сжимал зубы до скрипа в ушах, до хруста в суставах пальцы впивались в тонкие руки, и он боялся, что вот-вот раздавит кости, хотя и втайне этого желал. Зверь бился где-то в грудине, воя и разрывая клыками мышцы изнутри. Он требовал вцепиться в гриффиндорскую глотку, а не в плечи.

Её инстинкты подсказывали, что нужно вырваться, поскорее сбежать, и она беспрекословно им подчинялась, не подозревая, как сильно дразнит оголодавшее чудовище.

Чувствуя нарастающее сопротивление со стороны слабого тела и разливающуюся по венам собственную ярость, Драко с силой дёрнул девушку на себя. Он причинял ей боль и невероятное удовольствие от этого коктейлем смешивалось с тем зверством, которое вырывалось из него.

Её грудь столкнулась с его и он услышал, как со стоном выбился из неё воздух. Этот звук резанул по ушам, почти оглушая. Как прекрасно.

Пожалуйста, пусть ей будет больно. Пусть она страдает.

От неожиданности гриффиндорка чуть ослабила сопротивление, и Малфой, воспользовавшись моментом, прижал её еще сильнее, чувствуя сквозь тонкую ткань рубашки чужое тепло. Обожгло так, будто она могла пропустить его сквозь себя, растворяя его гнилую сущность в своей волевой и неустрашимой.

А могла ли?

Это напугало слизеринца. Монстр зашипел, защищаясь.

Его тело вытянулось в струну, будто готовясь к прыжку. Он задержал дыхание не в силах больше терпеть этот запах в своих легких. Еще секунда и она полетит на стол.

— Что ты делаешь? – полушепотом спросила она, пытаясь восстановить дыхание.

До Гермионы только сейчас дошло, что он ей никак не отвечает. Что он вообще не сказал ни слова с той секунды, как она бросилась в драку.

Тишина отрезвляла и давила на голову, доставая до кончиков пальцев.

Злость слегка отступила от удара в чужую грудь и она поняла, что стоит слишком близко. Просто непозволительно близко, и на драку вся эта сцена уже мало чем была похожа.
Он держит её каменной хваткой, прижимает к себе; как будто с отвращением, но прижимает и не дает мыслить трезво. Он её практически...обнимает. Страх накатил удушающей волной, адреналин запустился в кровь и девушка возобновила борьбу.

— Малфой, перестань, — скорее пискнула, а не потребовала она, уперев ладони в широкую грудь.

Бежать, бежать отсюда.

Под своими руками она почувствовала мелкую дрожь и бешеное сердцебиение. От изумления она подняла голову, едва не коснувшись кончиком носа его подбородка.
Серые глаза сфокусировались на её наполненном ужасом лице, а потом она слишком резко, не успев подготовиться, почувствовала пустоту.

Секунда — и она уже смотрит в его напряженную спину.


Драко впечатал кулак в каменную стену, как только покинул библиотеку. По сравнению с расцарапанной изнутри грудью боль была незначительной.

Он сжал и разжал пальцы, а ноги ускорили размашистый шаг.

Сидеть, сука, сидеть на месте, тварь.

Он искренне надеялся, что не встретит никого, иначе ему придется отгрызть себе руку, чтобы не кинуться на какого-нибудь неудачливого студента.

Тело все еще помнило хрупкую девочку, прижатую к груди, и ладони сами по себе прижались к тонкой ткани, будто пытаясь задержать это наваждение хотя бы еще ненадолго. Он впился подушечками в нежный шёлк и тут же резко одернул руки. Ткань все еще хранила её тело. Или оно уже смешалось с его собственным?

Как же тяжело. Какой тяжелый её аромат, что крутился в легких, не желая смешиваться с воздухом, не желая покидать его грудную клетку. Слишком упрямый.

Как она.

Кровь стучала в висках, она кипела, заставляя чудовище обжигаться снова и снова, а потом спрятаться в своей чёрной конуре.

Несколько глубоких вздохов и стало полегче. Нужно только немного подышать. Совсем чуть-чуть.

— Малфой! — как из ведра окатили. — А я за тобой в библиотеку пошел, ужин уже начался, ты идешь?

Забини всегда умел появляться в самый неподходящий момент. Это было какой-то особенной чертой характера. Просто заложено в его сущность на уровне генов. Но, так даже лучше.

Наверное.

— Только не говори, что тебя сейчас вырвет, — вскидывая ладони, попятился он.

— Я не голоден, — холодно ответил Малфой, засунув руки в карманы и не поднимая глаз.

— Да ладно тебе, пошли, ты уже несколько дней почти ничего не жрёшь, так и растаять не долго.

Блейз в своей обычной манере закинул руку на плечо блондина, собираясь лично сопроводить друга на ужин.

Малфой жалел о том, что сразу не вернулся в спальню. Он вообще в последнее время слишком часто о чем-то жалел.

Грейнджер, тоже опоздавшая на ужин, явилась слегка растерянной и два раза умудрилась споткнуться на ровном месте. Она с опаской поглядывала на слизерниский стол и, поймав один из таких заинтересованных взглядов, Драко уставился в пустую тарелку, не желая больше поднимать головы.
Он кожей ощущал её взгляды, от которых по хребту проносился холодок. Принц даже мысленно не мог дать определение тому, что случилось.

Он чувствовал себя разбитым, и собрать эти мелкие осколки самого себя никак не представлялось возможным. Принуждать кого-то к близости оказалось сложнее, чем он думал. И сложным был не сам процесс, а ощущения после. Будто он какой-то насильник или извращенец, не умеющий контролировать свои желания.

Какая ирония, ведь никаких таких желаний в сторону Грейнджер Малфой вовсе не испытывал и сдерживать, по большому счету, было нечего. Кроме той бешеной химеры в своем животе.

Рехнуться можно.

— Что ты сделал с маленькой занозой, Драко? Она просто глаз с тебя не сводит, — шепнул ему Блейз, уплетавший за обе щеки черничный десерт, и подсматривающий за девушкой.

— Амортенцию ей в чай подлил, не понятно разве? — съязвил Принц, отрывая небольшой кусочек от хлебной булки.

— Да в том то и дело, что влюбленной она не выглядит, — с некоторым сожалением пробормотал староста, а потом вдруг широко улыбнулся и помахал кому-то ложкой. — Ну вот, больше не смотрит.

Малфой с шумом выдохнул, пытаясь дать понять другу, что этот разговор ему опостылел, и отправил в рот хлебную краюшку, совершенно не ощущая её вкуса.

— Кстати, насчёт Амортенции, грязных приёмчиков я не потерплю, — с ложкой во рту заявил Блейз. — Все должно быть по-честному. Или я всё узнаю, и «Круциатусом» ты не отделаешься, дружище.

Староста проехался столовыми прибором по зубам, заставив своего соседа сжаться от отвращения. Блондин уже мысленно решил, что ради эксперимента стоит попробовать более традиционные методы подката. Чересчур невыносимой оказалась эта пытка, которую он сам себе устроил.

Подходить к девчонке или разговаривать он, конечно, не собирался, но кто мешал бросать в неё многозначительные взгляды или делать недвусмысленные намеки? На этом контрасте он собирался выбрать, какое оружие ему подходит больше всего.

Орудие для собственного самоубийства.

Первый шаг был уже сделан и какое-то время внимание гриффиндорки, так и или иначе, будет приковано к нему. А когда действие этого насильственного объятия закончится, он попробует повторить его снова. Но если никакой разницы не будет, то Драко плюнет на все и просто начнет снова встречаться с Пэнси. А она Блейзу всю плешь проест за подобные «задания», уж он-то постарается её натаскать.

Мысль возобновить отношения с Паркинсон казалась не менее мерзкой, чем мысль снова прикоснуться к Грейнджер. И будь он на смертном одре, он не знал бы что выбрал. Или знал, но признаться самому себе боялся до ужаса.

Только в конце трапезы, когда все ученики повскакивали со своих мест и дружными парами-тройками стали покидать зал, Малфой осмелился поднять голову и взглянуть на львиную сторону.
Гермиона под руку с Джинни что-то бурно обсуждала, жестикулируя и делая большие глаза.

Возможно, она говорила о нём.

Драко дождался удобного момента и встал со скамьи до того, как девушки приблизились. Таким образом, он привлек к себе очередное внимание Грейнджер. Он напрягся изо всех сил, чтобы лицо получилось хотя бы дружелюбным, и послал подругам какую-то вымученную улыбку.

Подхватив свою сумку, он понесся из Большого зала на всех парах. Пусть сама разбирается со всем этим.

На выходе кто-то поймал Драко за локоть и, шальная мысль стрелой пронеслась в голове, но резко обернувшись, он расслабился.

Всего лишь старшая Гринграсс.

— Драко, ты куда пропал? — Весело спросила девушка и поравнялась с ним. — Скоро забуду, как ты выглядишь.

Они неспешно двинулись в сторону подземелий, чуть отставая от остальных слизеринцев.

— Мы встречаемся каждый день, Даф, — мягко ответил Малфой, удивляясь собственному тону. И с каких пор ты не рычишь, как загнанная зверюга? — Вроде как, на одном факультете учимся.

Дафна была одной из тех, кого в последний раз, как выразился Забини, «драл» Принц у них в спальне. С тех пор прошла почти неделя.

— Ты же знаешь, что я не об этом, — выдохнула девушка, пытаясь взять под руку угрюмого блондина. — Мы давно не виделись.

Под «давно не виделись» она, конечно же, имела в виду «давно не трахались». Дафна знала, что была далеко не единственным предметом его постельных желаний, но никогда не обижалась. По крайней мере, Малфой имел смелость закончить любые свои отношения до того, как начинал новые. Проще говоря, пока он трахал её, он не трахал больше никого. Гринграсс старалась пользоваться этим преимуществом как можно дольше.

— Забини сказал, что встречается сегодня со своей гриффиндоркой, а Тео и Гойл отрабатывают на Зельях.

Дафна все-таки взяла под руку своего любовника и легонько сжала пальцы на его предплечье. Он прокашлялся, подавляя рычание.

Лишний раз расшифровывать её слова не было никакой необходимости. Спальня свободна, бери и пользуйся. Или как бы сказал Блейз: «Трахайся, пока дают».


Черно-зеленая мантия и галстук полетели на пол первыми. Драко расстегнул несколько пуговиц женской рубашки и рывком стянул её по плечам, обнажая чёрный бюстгальтер. Его правая рука скользнула под кружевную ткань, и тонкие пальцы сжали среднего объема грудь. Сосок отозвался на прикосновение возбуждающей твердостью, и Малфой поласкал его костяшками, задирая рубашку свободной рукой у основания поясницы. Девушка жарко дышала ему в шею, непослушными пальцами расстегивая ремень. Ловкий язычок скользнул к его подбородку, и мягкие губы сомкнулись на его челюсти для влажного поцелуя. Затем еще одного. И еще одного.

В голове сплошная пустота. Белый шум и ни одной мысли. Ни одной эмоции. Ни одного лишнего чувства. Вакуум.

Драко поймал её губы и глухо застонал прямо в чужой рот, когда нетерпеливая рука сомкнула пальцы на возбужденном члене сквозь ткань.

Вакуум. Одно большое грёбаное ничего. Давай быстрее.

Рывок. Укус. Влажные трусики у лодыжек. Упругие ягодицы к низу живота, туда, где кровь, где вся бурлящая, заходящаяся пузырями кровь.

Чудовище молчит. Не дышит. Не двигается. Смотрит из своего холодного угла, сверкая жуткими глазами. Заткнулось, наконец. Смотри, тварь, смотри, пока твои белки не вытекут из глазниц.

Пальцы глубоко в кожу. До боли. Вздох — почти крик. Судороги по ногам и спине от этой тишины. Кричи же, кричи!

Мокро. Мокро. Мокро. Очень, сука, мокро. Эта вода на собственных пальцах. Теперь на губах. На языке, смешиваясь с ядом. Немного горько. Забудь, забудь этот вкус. Его не существует и не было никогда.

Толчок, шлепок, стон. Еще и еще. По кругу снова и снова, как бесконечный забег. А соперник — собственное отражение.

Волосы на кулаке и изгибы спины перед глазами. Чуть-чуть пониже, вот так, изогнись. Пальцы еще глубже в кожу, еще глубже в неё, еще глубже к твари. Дальше, дальше, пожалуйста, еще немного.

Быстрее, быстрее.

Зубы со всей силы в плечо. Умоляю, пусть пойдет кровь, пусть заалеет по коже, так хочется почувствовать на пальцах её тягучую и липкую. Так хочется языком погрузится в эту красноту и почувствовать солёный вкус, или металлически, или сладкий, какая там она у тебя?

Люди так кричать не могут.

Но ты кричи, ори во всю свою опытную глотку, оглуши, попробуй. Спорим, нихрена у тебя не выйдет?

Давай же поспорим. Еще и еще. Удар, удар, удар.

Хрип из широкой груди. Из самого нутра. Низкий и утробный, такой сладкий для слуха, что зубы сводит от удовольствия. И колени дрожат так мелко, вот-вот, еще секунда и рухнет весь скелет, разбрасывая по гладкому полу горящие кости. Не собирайте их. Оставьте гнить на полу этих холодных подземелий.

Предательская кровь так и ползает между ног, она на пределе.

Заканчивай вопить, сука. Заткнись, заткнись заткнись. Получай свое молча.
Получай и убирайся.

Малфой сжал и разжал пальцы, вновь и вновь прокручивая в голове звук закрывшейся за спиной двери. Обнаженный и запыхавшийся на середине своей комнаты. Снова и снова этот звук. И почему он так зацепился за него? Куда исчез вакуум?

Пусть он вернётся.

Пожалуйста.

//-//-//

— Я надеюсь, среди вас еще остались джентльмены способные вести даму в танце, а не топтаться по её ногам, — строго изрекла МакГонагалл в репетиционном зале.

Гриффиндор, Пуффендуй и Когтевран теснились плечом к плечу на одной стороне помещения, Слизерин свободно расположился на противоположной. Несколько студентов, разбитых на пары, скованно стоят в центре зала, наблюдая за директрисой.

— Музыку, пожалуйста, — скомандовала она.

Малфой сидел между старостой и Пэнси, слегка развалившись на стуле и пытаясь изо всех сил не заснуть. Дафна уже откровенно задолбала его своими намёками и попытками снова стянуть с него штаны, и не было никакой возможности скрыться от этого упрямства. Он практически наслаждался возможностью посидеть и подумать о своём.

Мимо музыки, мимо ритма деревянные пары задвигались. Кто-то топтался на месте, кто-то слишком размашисто пытался обойти весь зал, качаясь из стороны в сторону, словно Гремучая Ива. Кто-то уже ойкал от боли в ступнях. Кто-то вообще не соизволил сдвинуться с места.

— Жалкое зрелище, — изрек Блейз, читая мысли Драко. — Меня сейчас стошнит. Или стошнит Уизли прямо на заучку, вот это будет настоящее шоу.

Малфой оживился на последнем предложении. Он не заметил Грейнджер, когда их всех сгоняли в зал, и, видимо, проспал тот момент, когда гриффиндорку и её бывшего дружка поставили в пару и заставили танцевать.

Драко выпрямился на своем стуле и напряг зрение.

Действительно, вот они. На самом краю площадки. Неловко мнутся с ноги на ногу почти на одном месте. Рыжий смотрит куда-то себе в ноги, держась на расстоянии. На лице девушки легко читаются жалость и стыд. Жалость к кривоногому Уизли и стыд по отношению к самой себе за то, что приходится во всем этом участвовать на глазах старшеклассников, позорясь в паре с ушлёпком. А может быть, там было и что-то еще. Страдала ли она от неразделённой любви? Трудно сказать. Грейнджер изо всех сил старалась исправить положение, беря роль лидера на себя.

Как обычно.

Какой же он мёртвый. Да возьми ты её покрепче за талию, сделай шаг поближе. Неужели, когда вы встречались, ты вёл себя точно также? Подними голову и смотри ей в глаза, а не в пол. Она должна видеть тебя, а не сальные рыжие патлы перед носом. И лицо попроще сделай, ты же не с соплохвостом вальсируешь. Она ведь ниже тебя ростом, придурок, выпрями спину и веди легко и уверенно, тогда её ноги сами подстроятся под твой ритм, а тело будет слушаться твоих движений. Оно подчинится, как только ты возьмешь все в свои руки, Уизли.

Возьми же её как следует.

Драко зажмурился до боли в глазах, искренне недоумевая, как можно быть таким неловким болваном. С детства обученный всем классическим танцам, он мог дать фору любому из этих придурков, так старательно изображающих из себя сосновый бор. И ничего сложного блондин в этом не видел. Немного уверенности в движениях и женщина ответит покорностью. Вон, даже Поттер делает успехи с этой придурковатой Полумной, а у них у обоих грации, как у книжного шкафа.

— Ты сломаешь ей ноги, Уизли, — издевательски пробасил Забини так, чтобы услышали наверняка все.

Рыжий не соизволил ответить, а самодовольные львы позакатывали глаза. Музыка резко оборвалась, останавливая то безобразие, которое они называли танцами.

МакГонагалл поджала губы и бросила недовольный взгляд в сторону слизеринцев.

— Мистер Забини, тогда, может быть, вы продемонстрируете мистеру Уизли и всем присутствующим свое мастерство?

Она не знала, кому бросала вызов.

Блейз без заминки поднялся, эффектно сбросил мантию на стул, одернул свитер и вышел на центр партера.

— С удовольствием, директор МакГонагалл.

Он уверенно подошел к Грейнджер и, разбив пару, взял её за руку. Уизли даже пикнуть не успел или хоть что-нибудь возразить. Только беззвучно открыл и закрыл рот, в немом недоумении.

Слабак.

Её просто взяли и отобрали у тебя, а ты молчишь.

Малфой снова почувствовал толчок в грудь и сжал пальцы у основания рёбер.

Это он раз за разом толкал девчонку на себя. Раз за разом. Снова и снова. По бесконечно перевёрнутой восьмёрке.

Забини вывел слегка испуганную девушку в центр зала, галантно ей поклонился и ловким движением подмял к себе за талию, сжав в правой руке прохладную ладошку. Щеки её залились краской, окрашивая бледную кожу в прекрасный цвет.

Львиное логово зашуршало, а лицо Поттера забавно вытянулось. Никто из них не ожидал подобной дерзости. Они плохо знали Забини, который просто обожал утирать людям нос на глазах у зрителей.

Лев и Змея — все недоумевали. Знали бы они, сколько красно-золотых юбок было задрано перед этим искусным охотником.

Драко еще сильнее выпрямился на стуле.

Заиграла медленная музыка и староста Слизерина, идеально попадая в такт, закружил гриффиндорку по танцполу. Грациозно и уверенно он вел её по небольшому кругу, почти бесшумно ступая по покрытию. Надо отдать должное, девушка не оступилась ни разу в его сильных руках. Её волосы разлетались по спине, а юбка повторяла движения воздуха.

Недотанцоры быстро растеклись по краям, чтобы не мешать этому маленькому урагану.

Драко совершенно неожиданно для себя заметил, как она смущается. Распознал эти сигналы, которые неосознанно посылало её тело. Чуть поджатые губы, бегающий взгляд, напряженные пальцы в руке Блейза. Она дышала через рот, приоткрывая губы и грудь её часто вздымалась. Но девушка храбрилась перед уверенным до кончиков ушей слизеринцем и лицо не прятала. Только по привычке вздёргивала узкий подбородок.

Как всегда.

Малфой лишь на секунду представил себя на месте друга, и чудовище с гулом загрохотало где-то в груди.

Это было бы также больно, как в прошлый раз? Ему бы она покорилась также беспрекословно? Также бы смущалась и стеснялась, заливаясь краской?

Забини остановил танец так же резко, как и начал. Поклонился и гордо прошествовал к своему месту, под аплодисменты зрителей. Гермиона чуть покачивалась на ватных ногах, провожая его взглядом. По пути её глаза зацепились за серебряные волосы, и она содрогнулась.

— Очень хорошо, мистер Забини, — похвалила танцора директриса. – Молодые люди, вам нужно всем взять пример.

Староста Слизерина раскланялся, послал несколько театральных воздушных поцелуев и уселся на место.

— А Малфой еще и спеть может, — похвастался он и тут же почувствовал пинок в ногу.

— Хорошо, мистер Малфой, зайдите ко мне после занятия, — попросила директриса и вернулась к своим ученикам.

— Будешь много разговаривать, не сможешь даже ложку поднять, — сквозь зубы пригрозил блондин, наклоняясь к самому уху сокурсника. — Ты охренел?


Гермиона, воодушевленная танцем, тихонько присела на стул. Так с ней еще никто не танцевал, даже Виктор Крам, хотя тот вполне мог посоревноваться с Забини в мужественности и природном обаянии, но в технике явно проигрывал. Болгарин любил схватить, дёрнуть, опрокинуть её спину назад ловким рывком, а Блейз заставил её почти лететь по полу, не чувствуя собственных шагов. И после всех этих ужимок Рона разница была колоссальной. Очень вдохновляюще.

Она чуть не провалилась под землю, когда Макгонагалл поставила их в пару. Откуда ей было знать, что они уже месяц не разговаривают и не смотрят в сторону друг друга.

Забывшись в воспоминаниях, Гермиона неосознанно пялилась на змеиную сторону. Куда угодно, только не на Рона.

Чьи-то серые глаза слишком пристально изучали её реакцию на танец и она это быстро заметила.

Малфой смотрел так внимательно, что закололо где-то в районе солнечного сплетения. Девушка нервно потёрла горячую шею холодными руками, боясь отвести взгляд. Он так сильно зацепился за неё, что не было никаких сил оторваться и разорвать эту связь. На предплечьях еще не сошли следы от его мёртвой хватки после случая в библиотеке.

В ду́ше ей нравилось наблюдать, как стекают горячие капли по этим расцветающим синякам и она невольно возвращалась мыслями в этот день.

Гермиона пообещала себе, что подойдет к нему и потребует объяснений, но странная улыбка, которую он послал ей после ужина в тот вечер, задушила все воинственные порывы еще в зародыше.

Она превратилась в безвольную тряпку в тот день, когда он с силой дернул её на себя, и она почувствовала его обжигающую грудь.

Малфой. Черт возьми, Малфой.

И так близко к ней, что глотку сводило от ужаса. Серебряные волосы, растрёпанные, будто после неспокойного сна, падали на его лицо, а покрасневшие глаза смотрели куда-то вглубь её тела, будто изучали внутренние органы. От этого взгляда хотелось сжаться в угол и закричать, но она только застыла, почти наслаждаясь. Он будто собирался вцепиться зубами ей в кожу и оторвать смачный кусок плоти.

Такие сильные, поглощавшие все вокруг, чувства кружили голову. Она никак не могла понять, хочет сопротивляться или нет. До того, как она попала в объятия Слизеринца её желания были вполне прозрачны: врезать как следует по аристократичной роже и сбить всю эту спесь. С самого детства эти порывы всегда были рядом с ней, стоило в поле зрения попасть блондинистой голове.

Боже, его сердце колотилось как сумасшедшее под её ладонями, ей казалось, оно вот-вот вырвется прямо ей в руку, если она не прижмется поближе и не остановит его своим телом.

Гермиона с трудом сдержалась от стона. Воспоминания накатили также внезапно, как и сцена, вдруг развернувшаяся — она была уверена — специально для неё.

Сидящий напротив слизеринец, не разрывая зрительного контакта, медленно, очень медленно поднес изящную кисть со сбитыми костяшками к своему лицу и нежно погладил указательным пальцем кожу под нижней губой.

Девушка заёрзала на стуле, подавляя желание отзеркалить этот жест.

Он будто касался её, а не себя.

Что он чувствовал в этот момент? Насколько гладкой была его кожа?

Малфой медленно приоткрыл рот, скользнул пальцем между губами и чуть сжал его зубами, прикусывая.

Гермиона нервно сглотнула и облизнула губы. Хотелось покрутить головой, убедиться, что вся эта игра для кого-то другого, что она просто случайно, без спроса, влезла в чужой «разговор». Она чувствовала себя преступницей. Плохой девчонкой, которая подсматривала за соседкой, что кувыркалась со своим парнем в общей спальне.

Также плавно он вытащил влажный палец изо рта и погладил свою нижнюю губу, чуть покачивая головой. Несколько серебряных прядок упали ему на глаза, но он не обратил на это никакого внимания. Она уже прочувствовала на себе его способность цепляться за душу одним взглядом.

Гермиона не знала наверняка, но хорошо представляла, как горячий язык коснулся кожи, как легко скользит теперь этот тонкий палец по трещинкам на губах.

Девушка заправила волосы за уши и тыльной стороной дрожащей ладони провела по линии скул, прикрывая глаза. Колени непроизвольно сдвинулись сильнее.

Слизеринский принц наоборот же — чуть расставил бедра и, оставив в покое слегка покрасневшие губы, запустил руку в волосы, полностью открывая лицо. Ладонь быстро переместилась на шею и здесь Грейнджер уже не могла нафантазировать, с какой силой впились короткие ногти в собственное тело.

Она только представила, как его дыхание обжигает кожу. Как язык касается руки, и вот она уже сама тянется к его губам.

Это было нечестно. Она тоже хочет потрогать их.

Она тоже хочет проникнуть к нему в рот и стать влажной от горячей слюны. Она хочет, чтобы ровные зубы прикусили кожу, она так сильно хочет засунуть палец в его грёбаный рот, а потом облизать его и узнать, какой он на вкус. Схватить его за волосы и опрокинуть голову, чтобы он только дал ей попробовать себя.

Гриффиндорка до смерти испугалась внезапно нахлынувшей фантазии и открыла глаза. Поспешно поправила юбку. Сморгнув пелену, она вернулась к Малфою, старясь держать руки подальше от губ и лица.

Он уже отвернулся, небрежно засунув руки в карманы. Она чуть не взвыла от досады, злясь сама на себя. Злясь на то, что не выдержала и соблазнилась на эту... А что это было, кстати?

Она злилась на то, что он выглядел слишком спокойным, когда у неё так сильно сводило в районе живота.

Он выглядел так, будто только что не терзал призывно перед ней свои губы, а ведь она уже не могла остановить этот жар, так и разливающийся по щекам.

Она была такой слабой.

Он выбил всю её силу толчком об собственную грудь.