Привет, это я

Часть 4

Малфой полулежал на кровати в своей чёрной пижаме, прислонившись спиной к жёсткой спинке. На противоположной стороне спальни лицом в подушку сопел Тео, свесив длинную руку с края постели до самого пола. Одеяло наполовину сползло с худощавой спины, позволяя теням от свечей плясать на его бледной коже. Хмурое небо за окном затянулось тяжелыми тучами, не пропуская ни звёзд, ни лунного света. Пушистыми комьями снег врезался в располосованное ровными квадратами стекло и слипался на внешнем подоконнике небольшим сугробом. В гостиной слышалась негромкая беседа старшекурсников: предвкушали завтрашний поход в Хогсмид.

В приглушенном свете Драко развернул вчерашний «Пророк», заголовок которого большими буквами гласил:

Министр Магии и Рожественский Бал в Хогвартсе: Кингсли Бруствер лично посетит главное событие года.

Под заголовком шрифтом в три раза меньше было добавлено:

Компанию мистеру Кингсли составит глава Мракоборческого отдела Гавейн Робартс. Любимый студент Школы Чародейства и Волшебства — Гарри Поттер имеет все шансы получить место в Министерстве ещё до окончания Хогвартса.

Малфой фыркнул. Любимый студент Поттер — дайте мне тазик чтобы сблевать. Мало того, что газеты трубили о нём все лето, так еще и зимний бал сцепить умудрились с дебильной фамилией на первой полосе. Что за новая манера у печатных изданий возводить шрамоголового в какое-то грёбаное божество? Как долго они еще собираются кланяться ему в ноги и петь дифирамбы, превращая все магическое сообщество в какого-то бездомного алкаша перед вожделенной бутылкой? Поставили бы своему любимцу очкастый памятник прямо в Министерстве и дело с концом. Будто в мире больше не осталось ни одной сплетни, и они жуют и жуют день за днем одно и то же: Поттер то, Поттер это, Поттер смотрел на мётлы в магазине, Поттер дышал на пирожные в пекарне, Поттер купил шарф и — о, чудо! — надел его на шею. Что за тупое нанизывание строчек на бумагу?

Им никогда не надоест.

Видимо, это у них в крови — пресмыкаться и служить. Рождённый ползать — летать не может, или как там говорится...

Драко мысленно усмехнулся, он, конечно не ползал, но уже давно и не летал. Застрял где-то на середине пути с небес на землю, обессиленно хватаясь руками за воздух.

По собственной же тупости.

Он не уставал спрашивать себя, на чем держится его сомнительный авторитет в этом магическом заведении? Уж точно не на отце — заключённом Азкабана. Он и сам мог стать соседом по камере дражайшему родственнику, но Визенгамот порешал, что младший Малфой вошел в ряды Пожирателей Смерти под давлением звезданутого папаши. А сговор между Дамблдором и Снейпом, подлинность которого на суде подтвердил сам Поттер, только в очередной раз доказал, что Принц подземелий являлся не более чем пешкой в чужой игре. Думал, что был ферзём, а оказался самой мелкой фигурой на доске магической войны.

Сегодня ты на чёрной клетке, завтра на белой, а послезавтра тебя уже съели. Разве можно так отчаянно заблуждаться в себе?

Он делал это постоянно. С завидной регулярностью.

Драко точно не мог сказать, что заставляет студентов Хогвартса опускать свои презренные лица при виде его величества: небезызвестное тёмное прошлое, благородное происхождение, тупая привычка или же страх. Страх за себя любимых, ибо как поговаривали в обществе — бывших Пожирателей не бывает, и это доказал не раз его ближайший родственник. Спасибо папочке за такое шикарное «наследие». По большому счёту, слизеринцу было наплевать, что о нём думают, впрочем, как и всегда. Несколько особенно самоуверенных сокурсников слегка подрасслабились в его присутствии, да он и сам старался почем зря не катить бочку, но в остальном все осталось как прежде.

Почти как раньше. Только невидимая Чёрная Метка, стертая с руки еженощными стараниями МакГонагалл, иногда жгла кожу, напоминая, кем он был на самом деле в глазах людей.

Предателем.

И даже их страх, каким бы всеобъемлющим он ни был, не уменьшал данного факта. Даже ноборот. Как бы к нему на самом деле не относились люди, от такого клейма уже не избавишься. Если один раз отмечен, считай, что на всю жизнь, как племенная кобыла. И хотя он в тысячный раз убеждал себя, что ничего и никому не должен, предательские мысли так и норовили заползти в его сознание скользкими червями, разрезая бороздами кипящие мозги. Он и сам толком не знал, хочет ли быть кем-то другим в головах этих скудоумных посредственностей. У них уже есть кумир, так пусть будет и анти-идол. Кто-то же должен.

Да в жопу всё. Пускай стелются перед своим ненаглядным, ему до лампочки.

Мозговые черви еще не успели вкусить серого вещества, как внизу послышался странный шум, а голоса вдруг стали на несколько децибелов громче, распугивая жуков в извилинах. Видимо, опять взялись за карты, и кто-то проиграл свою душу Забини. Драко выглянул из-за газетного угла, прислушиваясь. Бросил взгляд на часы — до отбоя еще полчаса. На автомате переключил внимание на Тео и, убедившись, что тот не проснулся, вернулся к ненавистной макулатуре, но не успел и строчки прочесть, как шум возобновился, становясь подозрительно ближе к дверям его спальни.

Малфой опустил газету на колени, собираясь встать и скривить недовольное лицо, но дверь его комнаты распахнулась, разрезав воздух, а на пороге объявился он — вера, надежда и любовь этого грёбаного мира.

Пыхтит как паровоз и скалится как недобитая псина. Зелёные глаза полыхают, покрытая тёмной щетиной челюсть чуть поддаётся вперед от злобы. За наглой гриффиндорской спиной виднелись скептические физиономии Забини и Грегори. Видать, бежали за Золотым Мальчиком по всей гостиной. Очень интересно, как ему удалось забраться так далеко. А главное — зачем?

— Я тебе яйца отрежу, Малфой, — прорычал Поттер, не удосужившись даже поздороваться или пожелать доброй ночи. Какое невежество. Он стоял в тошнотворно-зелёной слизеринской спальне в контрастирующих красных пижамных штанах и просторной футболке. Одна рука держала опущенную палочку, вторая до побелевших костяшек сжимала какие-то куски бумаги. Глядишь, и пульнёт молнию из своего нахмуренного лба, так что лучше не щёлкать аристократичным личиком.

Драко скривил губы, демонстративно медленно сложил свою газету в два раза, не торопясь положил её на прикроватную тумбочку, отпил воды из стакана и равнодушно сложил руки на груди, скрещивая длинные ноги. Он был готов прямо сейчас сыграть с Блейзом во взрывающиеся карты на то, что грядёт мордобой.

— С каких пор тебе своих не хватает, Поттер? — блондин даже не повысил голос, растягивая слова в любимой манере. Еще немного и стёкла дурацких очков треснут от напряжения.

Теодор резко проснулся от такого бесцеремонного вторжения и сонно осмотрел комнату, щурясь от света. Чёрные волосы падали ему на глаза, закрывая половину лица.

— Очкастый? — его голос хрипел от внезапно прерванного сна. Он зевнул и подтянулся. — Что ты забыл в моей спальне, извращенец?

Поттер проигнорировал вопрос и сделал несколько шагов к кровати Малфоя. Тот даже бровью не повёл, с вызовом обмазывая брезгливым взглядом мальчика-который-совсем-страх-потерял, словно шлюху на витрине. Забини и Гойл, тоже, кстати, переодетые в пижамы, все еще стояли в проходе, не подпуская лишних свидетелей к спектаклю.

— Это не смешно, — Гарри бросил мятые куски бумаги прямо в лицо слизеринцу. Он моргнул, продолжая сидеть неподвижно. — Ты за это ответишь, ублюдок.

Тонкие крылья благородного носа раздувались от ярости и недоумения, но Малфой сдержался от ответа, скрипнув зубами: хотел для начала узнать, в чем его обвиняют.
Подобная невоспитанность была ему чужда, он с отвращением взял один из листков, что упал на колени, и развернул его кончиками пальцев, не спуская глаз с психанутого Гриффиндорца. Испещрённая глубокими складками бумага легко поддалась, и Драко прервал зрительную дуэль, опуская глаза. На обычном тетрадном листе красовался презабавнейший рисунок, выполненный в карикатурном стиле. Главные герои сценки двигались по замкнутому кругу, как фотографии в рамках.

Полностью очнувшийся ото сна, Тео сел на кровати, потирая глаза кулаками. Он с интересом смотрел на своего мрачного как туча соседа, пытаясь изо всех сил вникнуть в суть происходящего. Тёмная шевелюра забавно примялась с одной стороны головы, придавая комичность и без того забавному образу.

Малфой не сдержался и прыснул смешком:

— Очень талантливо, но это не я, — он бросил произведение искусства под ноги Поттеру и снова сложил руки на груди. — А теперь проваливай в свою башню, кретин.

Гриффиндорец поднял изображение и встал в боевую позу, вскинув палочку.

— Эта херня по всему замку разбросана, — он резким движением порвал листок, но вместо того, чтобы стать мусором, две половинки превратились в два полноценных рисунка, совершенно невредимых. Автор картины не поленился и заколдовал свое творение на множественную регенерацию, во много раз усложняя попытки его уничтожить. Поттер откинул от себя клонированные экземпляры. — Сейчас ты встанешь и пойдешь убирать все это дерьмо вместе со мной или пожалеешь, что научился держать перо в руках.

Драко не знал о каком месте в Министерстве для Золотого Мальчика говорилось в «Пророке», но место в больничном крыле он ему был готов ему обеспечить прямо сейчас. Даже умолять не придётся.

Быстро и совершенно бесплатно.

Забини сделал несколько бесшумных шагов, оставляя Грегори стоять на стрёме, и расположился возле своей кровати, что была на одной стороне с малфоевской. Он чуть дёрнулся, собираясь приблизиться еще, но был остановлен молниеносным холодным взглядом.

Не вмешивайся.

Слизеринский Принц, конечно, не мог стерпеть подобного повелительного тона от львиного самца в собственной спальне. Он медленно и бесшумно с грацией хищника поднялся с кровати и встал перед гриффиндорцем за пару сантиметров до кончика его палочки.

— Я дрожу от страха, — рыкнул блондин, возвышаясь над оппонентом на полголовы. – Я не твоя рыжая подружка, поэтому сейчас ты захлопнешь варежку и пойдешь нахер из моих подземелий, или я выкину тебя собственными руками.

Малфой решил дать очканутому последний шанс заткнуться и свалить:

— А будешь тыкать в меня своей палочкой, очень скоро обнаружишь её в своей заднице.

Кажется, он уже угрожал сегодня чем-то подобным.

Теодор Нотт наклонился к листочку, который долетел до его кровати, будучи брошенным разъярённым гостем. Юноша поднял рисунок и пригляделся: обычными чернилами кто-то нарисовал Грейнджер и Забини кружащихся в танце. Картина повторяла недавнюю сцену в репетиционной. Лицо гриффиндорки изображалось гиперболически похотливым, а мордашка Забини злобно-самоуверенной, но суть была совсем не в этом. Из-под мантии сокурсника прямо оттуда вылезала огромная змея, собираясь залезть в призывно открытый рот заучки. Карикатура даже имела название, незнакомым корявым почерком кто-то подписал: «Мечты грязнокровки». Фигуры двигались, переступая то на одну ногу, то на другую, а змея по замкнутому кругу совершала обратно-поступательные движения практически в рот девушки. Художник не поленился и уделил внимание деталям, таким, как гербы факультетов и значки старост на одежде, причёски и разница в росте. Герои узнавались без труда. Стоит заметить, что голова чешуйчатого животного слишком сильно напоминала причинный орган, вызывая вполне определённые ассоциации.

Тео рассмеялся в голос, хлопая ладонью по белоснежной простыне.

— Тот, кто это нарисовал, знал, о чём толкует, — он приложил кулак к губам и засмеялся в него. — Блейзи, ты только посмотри, как с натуры!

Нотт протянул скетч своему старосте, продолжая содрогаться от смеха. Блейз с некоторой осторожностью забрал тетрадный лист и после короткого ознакомления самодовольно улыбнулся.

— С размером, конечно, преуменьшили, но в целом правдоподобно, — Забини положил рисунок на свою тумбочку и почесал затылок. – Занятная картинка, что за истерика, Поттер? Почему ты вдруг решил, что кто-то из нас имеет к этому отношение?

Гарри выдохнул и опустил свою палочку, десять раз пожалев о том, что использовал её для пустых угроз в змеином гнезде. Проворные гадюки не преминут этим воспользоваться при удобном случае, и ему не стоило так глупо подставляться.

— А кто ещё...

— А кто ещё, — издевательским тоном передразнил Малфой, перебивая. — У вас, гриффиндорцев, если третий глаз на лбу вылезет, так виноват будет обязательно Слизерин, да? Ты когда свою бабу удовлетворить не можешь, тоже на меня сваливаешь?

Слизеринцы гулко и противно заржали, не сдерживая эмоций. Поттер пропустил колкость мимо ушей, борясь с желанием закатить глаза. Он лишь сжал свободную руку в кулак и сквозь зубы прорычал, обращаясь только к блондину:

— Кто тогда?

Малфой пожал плечами и развел руками. Его жутко бесила тупая ограниченность шрамоголового, который считал, что Драко было какое-то дело до его выёбистой подружки. Окей, было пару дней назад, да сплыло, и то все по вине придурка Забини. Он на целую неделю вообще забыл о её существовании, за исключением сегодняшнего эпизода, а эта Надежда Человечества в своей несоизмеримой узколобости уже выстроила в голове какой-то хитрый план, якобы принадлежавший Драко. Видать, мальчик-который-совсем-дебил изо всех сил пораскинул мозгами и перестарался, растеряв последнюю толику разума.

— Ты совсем тупой, или прикидываешься? Откуда мне знать, спроси у своей грязнокровки.

Поттер открыл рот, чтобы отвесить очередной комментарий, наверняка наполненный невероятной тупостью, но не успел набрать воздуха, как его перебили:

— Я тебя придушу, мерзкая ящерица, — распалялся, непонятно откуда взявшийся, Уизли, с боем пробиваясь в спальню через Гойла.

Вечер становится все интереснее.

Драко вскинул ледяной взгляд поверх головы Поттера, прожигая рыжего насквозь. Только этого слабоумного здесь не хватало. Придётся спальню языками драить, чтобы вывести этот дух кретинизма.

— Я не понял, Грегори, у Слизерина сегодня, блять, день открытых дверей?

Сокурсник скорчился, делая очередную попытку остановить непрошенного гостя.

— А что ты на меня смотришь? Откуда я знаю, где эти дебилы узнали пароль? — Гойлу надоело тискаться в проходе с Уизли и он просто толкнул его в спальню, от чего последний споткнулся, но удержался на ногах, сходу принимая воинственную позу.

— Значит, пойди и узнай, пока сюда весь львиный прайд не заявился, — процедил сквозь зубы блондин и с силой сжал пальцами виски. — Идиот.

Весь этот спектакль уже начинал надоедать и выводить его из себя. Два гриффиндорских отброса стояли в центре его спальни, как будто так и надо было. Он не хотел давать лишних поводов МакГонагалл вызывать его на воспитательную беседу, но руки так и чесались сбить очки с наглой физиономии. К рыжему прикасаться не хотелось, но он вполне мог выбросить конопатого в окно и без лишних телодвижений в его сторону.

Сраные мушкетёры.

— Гарри, давай...

— Минус двадцать очков с Гриффиндора, — звонкий, но спокойный голос Забини растекся по комнате, оседая на ушах присутствующих. — За то, что Поттер и Уизли шастают по спальням чужих факультетов после отбоя.

Блейз деловито и на показ посмотрел на свои наручные часы. Его серьезное лицо казалось особенно строгим в тёплом свете спальни. Еще бы значок старосты нацепить на эту пижаму и, вуаля, знакомьтесь — ночной комиссар гостиной Слизерина.

— Минус еще двадцать за то, что нарушают дисциплину, — он сложил руки на груди и провёл рукой по волосам. — Вычту еще двадцать, если ваши задницы задержатся в этой комнате хотя бы еще на минуту.

— Да вычти хоть пятьсот, мы не уйдем пока...

— Рон, — рявкнул Поттер, поворачиваясь к своему дружку, и обрезая его на полуслове, — кто тебя просил?

— Я должен кого-то спрашивать, чтобы...

— Рон, — еще громче прежнего заорал шрамоголовый, — какого...

— Так, проваливайте оба нахрен, — не выдержал Малфой, отлепившись от своих висков и взмахнув руками, — я не собираюсь смотреть на ваши любовные ссоры всю ночь. Я сказал, выметайтесь.

Он слишком устал. Просто смертельно устал за этот бесконечно долгий день, и ему никак не хотели дать покоя два гормонально неустойчивых ушлёпка.
Рыжий заткнулся и метнул в Драко злобный взгляд. Блондин глубоко вдохнул, прикрыл глаза и взревел так, что слышали, наверное, даже совы в совятне.

— Пошёл нахуй, Поттер, и забирай свою прислугу! — он указал им пальцем на дверь, возле которой все еще отирался Грег, проигнорировавший своё задание.

— Минус еще двадцать очков с Гриффиндора, — добавил Блейз, разбавляя этот нечеловеческий крик почти будничным тоном и поглядывая на часы. Он не любил сотрясать воздух пустыми угрозами и отмерил ровно минуту, чтобы снять с нежеланных посетителей очередную двадцатку.

На лице героя к злости и презрению прибавилось легкое негодование и (о, чудо!), кажется, запустился мыслительный процесс. Он просрал уже шестьдесят очков своего факультета за это ночное рандеву и рисковал потерять еще столько же. Видит, Годрик, красно-золотые и так не могли похвастаться лишними рубинами, а любимец школы, да что там школы, всей магической Англии, растрачивал последнее будто из собственного кармана. Он не учёл, что добрую половину этих очков собственными мозгами заработала его подруга, за которую он так рьяно заступался в логове врага. Осознание налетело на него как снежный ком и больно защипало кожу. Сначала делать, а потом думать — как это по-гриффиндорски.

— Мы еще поговорим, — бросил напоследок Золотой Мальчик и развернулся к выходу, цепляя за локоть Уизли.

Рыжий хотел было начать сопротивление, но Поттер что-то рявкнул ему на ухо, и они за пару шагов скрылись из комнаты.

Слава Салазару, аж дышать даже легче стало.

— Смени пароль, Блейз, — выдохнул Малфой и опустился на кровать, снова приложив пальцы к вискам.

Голова болела нещадно. От собственного крика кровь стучалась в черепной коробке, а горло саднило от перенапряжения. Он не хотел так распаляться, но упрямые львята довели его до точки кипения своими перепалками, нагло расположившись в метре от его кровати. Он их присутствие на другом конце замка с трудом выдерживал, а уж терпеть выродков в собственном логове, единственном, где он мог расслабиться и отпустить все свои мысли, вовсе не собирался.

— Ставлю галлеон, что это их дружок из Когтеврана и староста школы Терри Бут растрезвонил наш пароль. — Сказал Забини, закрыл дверь в спальню и сел на свою кровать, стаскивая с тумбочки чью-то злую карикатуру. — Это, конечно, прикольно, но МагКонагалл с меня три шкуры спустит.

— Просто смени пароль и убери это, — раздраженно буркнул Принц и завернулся в одеяло, сминая к ногам зеленый плед.

— Я тебе не домовик, Малфой, — спокойно ответил староста, но все-таки взял с тумбочки свою палочку и заклинанием отправил все копии картинки в мусорную корзину. — Надеюсь, Филч поймает этих дегенератов по дороге и стрясет с них еще пару десятков очков.

Блейз замолчал и растянулся на кровати, складывая руки за головой. Тео отвернулся к стене и уже мирно посапывал, досматривая свой сон. Поразительная способность человека моментально отрубаться. Такой уж очень не хватало Малфою. Он бы все отдал за возможность закрыть глаза и просто заснуть, не разбирая в голове всю круговерть мыслей, что вечно путались и ползали, заставляя глазные яблоки метаться под веками. Просто отключиться от всего. От этой спальни, от Хогвартса, от Блейза, от Уизли и Поттера, от Грейнджер, в конце концов.

Стоп. Грейнджер.

Чёрт бы её побрал, и кому она сдалась? Кто потратил столько времени чтобы просто поиздеваться над выпендрёжницей Гриффиндора? Малфой, конечно, был не против таких шуточек, но искреннее удивился, увидев рисунок. Слизеринский стиль, спору нет, но он бы точно знал, или Блейз бы точно знал, если бы кто-то из подземелий замышлял подобное.

Господи, от неё столько проблем, а они ведь даже не общаются!

Ему не хотелось о ней думать. До боли в коленках не хотелось думать сейчас ни о чем. Не хотелось разбираться в стремлениях и мотивах врагов грязнокровки, но съехавший по фазе мозг то и дело подбрасывал ему её хищный образ из сцены в коридоре, не отпуская мысли о девчонке куда подальше. Она послала его. Без страха, без сомнений, не бросив в спину, как обычно, и не пробубнив себе что-то под нос. Не в компании своих драгоценных дружков, осмелев и обнаглев окончательно. На весь коридор грязнокровка послала Драко Малфоя, гордо вздёрнув нос. Были бы у неё клыки вцепилась бы ему в лицо для верности. Он хотел дать ей хорошего подзатыльника, чтобы в черепушке зазвенело, кинулся в атаку, а потом...

А что потом?

Широко распахнутые глаза, от чего-то ставшие почти чёрными, закушенная губа, вздёрнутый до хруста подбородок, раскрасневшиеся щеки и смелые шаги.

К нему.

У неё был такой вид, как будто... как будто...

Как будто она его сейчас сожрёт. Как будто это было самым желанным для неё в этот момент. Откусить блондинистую голову, насладиться вкусом горячей благородной крови, вонзить зубы в онемевшие голые мышцы, а после обглодать гладкие кости.
Содрать с него нахрен кожу и посмотреть, что будет. Залезть своими цепкими ручонками под мясо.

Она бы сделала из его черепа сувенир и делала в нём какао на завтрак.

Она шептала. Так громко, что почти оглушала. И этот шёпот в его воспоминаниях резал мозг пополам тупой пилой.

Слишком ярко для наваждения. Он слишком преувеличивал, добавляя образу гриффиндорки зловещие, демонические черты. Он хотел, чтобы она действительно была такой. Жуткой и уродливой, рогатым существом из самых глубин Ада, ведь как ещё объяснить его трусливые шаги спиной в спасительный коридор.

Один образ сменял другой и невзрачное лицо приобрело сотню масок. Одна из них появилась и слетела, больно царапнув по воспаленному сознанию.

Прикрытые глаза, подрагивающие ресницы, грязнокровкино дыхание на собственном лице. Её губы приоткрыты так, будто он только что смачно её поцеловал влажно и со звуком, а она только хотела еще и еще, наступая и требуя. Химера заворочалась в животе и Драко злобно застонал в подушку.

О чем он, блять, думает?

Липкое разочарование потекло сквозь пальцы, заставляя их слипаться и неметь. Он её совсем не знал. Думал, что знал, но ошибался как никогда. Кажется, это уже начало входить в привычку – заблуждаться и смотреть на мир сквозь мутную пелену. Он увидел в ней незнакомую ему решимость, и она ударила по голове, кроша череп. Девушки перед ним стелились, заигрывали, заманивали, тайно желали или стеснялись, некоторые ненавидели, но никто не нападал в школьном коридоре, кружа голову безумными глазами.

Он снова застонал от безысходности.

Он. Не должен. О ней. Думать.

— Малфой, если ты там дрочишь, то делай это хотя бы молча, — прохрипел Забини, шурша страницами газеты.

Дурацкий подкол залетел в ухо заставил почувствовать напряженный член, упирающийся в кровать.

Спасибо, Блейз.

Спасибо, Грейнджер.

Поклон. Овации. Занавес.


Хогвартс гудел. Шептался и переговаривался, слово ожившее существо. Из-за каждого угла, каждого коридора, каждого кабинета, из каждой щели между старинными кирпичами доносились звуки.

Вошкаются, как крысы.

Компания слизеринцев манерно рассекала коридор по дороге на завтрак. Блейз зевал во всю глотку, Тео отпускал шуточки и поддевал младшекурсников, Пэнси бросала на высокого блондина восторженные взгляды: сегодня он уложил волосы, усмирив беспорядок на голове, не сходивший целую неделю; сменил джинсы на брюки, а свитер на белоснежную рубашку. Подогнутые рукава открывали часть предплечий, и девушка никак не могла заставить себя отвернуться от вида слегка напряженных рук, кисти которых лениво прятались в карманах.
Поттер не соврал вчера про «эта херня по всей школе». Издевательская картинка действительно мелькала на каждом шагу, то в руках у любопытных студентов, то на стенах, то на полу, то прямо на портретах, жители которых звонко возмущались и негодовали. От неё уже чесались глаза, а от шепотков по углам звенело в ушах.

Мимо вальяжно бредущих студентов пронеслась МакГонагалл в компании профессора Слизнорта. Она размахивала палочкой, а полы её мантии раздувались от быстрого шага. Драко только успел уловить слова «безобразие», «наказание» и «недопустимо» из быстрого и почти бесшумного диалога преподавателей, да он и не собирался особенно слушать. За директрисой дурацкие картинки исчезали из рук учеников, будто одно её присутствие разрушало их магию и заставляло испариться. Учащиеся расстраивались, но в слух не высказывались. Да и какая разница, если ты уже все видел?

Шутка вышла эффектная. Такое не скоро забудется. Вообще не забудется. Войдет в историю и встанет на полку ко всем другим «достижениям» студенческой изобретательности.

Драко ещё в коридорах уловил повышенное внимание к своей персоне. Ему не привыкать, в начале года на него косились все, кому не лень, но они быстро отворачивались, встречаясь с ледяными глазами. Все было вполне терпимо, разве что немного напрягало.

Как только нога Малфоя в идеально начищенном ботинке пересекла порог Большого Зала, десятки глаз обратились в его сторону. В основном, конечно, со стороны львиной саванны.
Обвиняющие, злые, презрительные все смотрели на него, будто сам Антихрист явился на Землю из своей почивальни. Некоторые сочились одобрением, и даже (да ладно) почтением. На самом деле все это было не важно, потому что недалёкие студенты, а возможно, и обучающие их преподаватели, все как один были уверены, что сюжет на картинке — дело рук Слизеринского Принца. Они просто орали об этом своими недовольными лицами и кривыми губёшками.

Чьих же еще!

Он же спит и видит, как доёбывает грязнокровку. Сука.

Драко завелся моментально. Щелчок. Сжал в карманах кулаки и резким шагом направился к своему столу, взглядом разгоняя всех, кто стоял на пути. Монстр ликовал, предвкушая скандал. Успокойся зверь, мы не дадим им повода. Сидеть на месте.

Стадо дегенератов. Собрание тупиц и конченных задротов. И как они до своих лет дожили с такими крошечными мозгами?

Уловил взгляд Поттера сквозь очки. Скалится почти как вчера наш ночной герой-любовник. Интересно, это он растрещал на весь Хогвартс свои тупые подозрения? Сидит и обнимает свою подружку, которая будто стала еще меньше, чем обычно. Вся сжалась на своей лавке, голова опущена, ладонь у лба прикрывает лицо. Малфой бы и не заметил, если бы не грива непослушных волос, разбросанных по спине.

А вот и стрела из глаз Уизли. Он сидел чуть поодаль от своих друзьяшек рядом с ушлой охотницей из команды по квиддичу и метал молнии в сторону Драко.

Цыц, блять, рыжий.

И смешки, смешки, непрекращающиеся смешки, прыскающие со всех сторон. Косые взгляды в сторону Грейнджер, что удивляешься, как у них глаза ещё не выкатились из орбит. Впору поставлять ладошки и ловить белые влажные шарики. А Поттер её будто собой закрывает от этих жадных насмешек и слюнявых ртов. Переводит взгляд с блондина и кидает несколько особенно злобных молчаливых посланий в сторону старшекурсников, и те затыкаются. У кого ж ты научился таким приёмчикам?

Фас, пёсик!

До Принца им не добраться. Ему не нужен верный защитник. Пусть пялятся до сухости в глазах и наслаждаются, он не будет страдать и посыпать голову пеплом.
Малфой подошёл к своему месту и решил напоследок мазануть глазами по грязнокровке. Из-за неё ему приходится использовать всю свою выдержку и терпеть этот позор. Просто хотелось убедиться, что она всё ещё страдает.

Зря, ой зря, блять.

Желудок болезненно сжался, а сердце пропустило удар или два. А может, и больше, чёрт его знает, этот неугомонный орган. Темные, почти чёрные глаза смотрели прямо на него, и он провалился в их зияющие дыры.

Шлёпнулся и размазался мокрым пятном по холодному камню.

Она не плакала, но красные веки выдавали её с потрохами. Серые круги под глазами делали взгляд еще более мрачным и совсем стирали тёплый коричневый оттенок с радужки. Бледное лицо казалось каким-то пепельным, будто в теле совсем не осталось крови. Складывалось ощущение, что даже щеки впали внутрь всего за одну ночь, облепив хрупкой кожей лицевые кости. Сухие губы чуть подрагивали, а плечи тяжело и медленно вздымались, будто она прилагала огромные усилия чтобы дышать.

Пытается успокоиться.

Ни следа от того человека, каким она была вчера. Малфой с трудом отвел взгляд, почти болезненно отрывая его от сжавшийся фигуры, и сел к ней спиной, ощутив премерзкое чувство, будто кто-то подкрадывается сзади, а у тебя нет никакой защиты и даже самой маленькой возможности прикрыть свой тыл. Он был готов поспорить на что угодно, что она сверлила взглядом его спину, но повернуться и снова увидеть её лицо не решался.

Да наплевать. Ему какое дело?

Но чёрные глаза смотрели неотрывно.

Забини бесшумно приземлился рядом и стало немного легче. Слегка толкнул Драко в бок, как бы убеждаясь, что тот еще не помер.

Живой, куда денусь.

Блондин почти наощупь накладывает в тарелку завтрак, с трудом улавливает разговор однокурсников, пытается отпить чаю из кубка, но напиток встает поперек горла. Насрать, что там думают другие, только пусть она не смотрит на него так. Пусть засунет свой гадкий обвиняющий взгляд куда подальше.
И почему так хочется кинуться за её стол, схватить девчонку за горлышко мантии и заорать во всю глотку: «Это не я!!!».

Не я, блять, сколько раз повторять?

Химера билась в истерике, требуя накинуться на первого встречного и вцепиться в глотку. Залить здесь всё своим ядом, чтобы можно было плавать, рассекая тягучую слюну руками.

Предатель. Извращенец. Придурок. Красавчик. Маньяк. Чудовище.

Взгляды бились и бились о его прямую спину, раздражая зверя внутри, но он почти не чувствовал их. Только чёрные глаза под веками снова и снова заглядывали в его собственные с немым вопросом. Нет, она его не обвиняла. Она спрашивала.

Себя или его? Да чёрт его знает.

Он жевал и не чувствовал вкуса, говорил и не слышал слов, дышал и не ощущал кислорода в легких. Только скрип зубов, что жались друг к другу, почти сливаясь в одно.
Да забей. Забей уже грёбаный последний гвоздь в крышку этого гроба. Тебе плевать. Всегда было плевать. Разве ты не наслаждаешься чужими страданиями, разве не кривишь идеальные губы в кривой усмешке от вида чьих-то слёз? Вот и продолжай в том же духе. Лучше повернись и скажи ей, какая она тупая идиотка, похотливая сука и дрянь, просто скажи ей, что...

— Забини, тебя к директору, — деловито заявил когтевранец Терри Бут, отрывая слизеринцев от завтрака и, не обращая никакого внимания на недовольные лица. — Прямо сейчас.

Блейз оставил ложку, которую так и не донес до рта, сделал глоток из кубка, вытер салфеткой уголки губ и прокашлялся.

— Малфой, завещаю все свои вещи и кровать тебе. Я на ней не дрочу, в отличие от некоторых, и ты никому не давай, — серьезно заявил он, резко поднялся и одернул рубашку. — Я готов, надзиратель.

— Шутник, — скривился блондин, сцепляя пальцы перед собой.

Терри Бут хмыкнул что-то неопределённое и повернулся к гриффиндорцам:

— Гермиона, тебя вызывает МакГонагалл, — он сказал это почти ласково, будто ворковал о любви своей девушке. — Я провожу тебя.

Малфой сжал руки, чувствуя, как пальцы впиваются друг в друга и трутся костями через кожу. Чувствуя, как новая волна взглядов окатывает с ног до головы, забиваясь в нос и уши. Обязательно было делать это так громко? Сучий староста школы.

В. Жопу. Всё.

Всех.

Снова очнулся только когда Тео дёрнул его за плечо и сказал, что они уже опаздывают на чары. Руки так и сжимались, застыли словно глина и прекратили слушаться. Он расцепил онемевшие пальцы и хлопнул кулаком по столу, спешно поднялся, подхватывая сумку.

Тупая мысль так и била по глазам откуда-то изнутри. Тук. Тук. Тук.

Открываешь дверь. Здравствуйте. До свидания. Захлопнуть её со стуком, чтобы стены рассудка задрожали, и больше никогда не открывать.

Тук. Тук.

Поговорить с Грейнджер. Сегодня же.