evil prevails

мой дорогой брат

— Гук-и, — слышится откуда-то сверху шепот, за которым сразу же следует негромкое хихиканье.

Чонгук недовольно мычит и отворачивается, утыкаясь лицом в мягкую теплую подушку. Тягучий сладкий сон не хочет выпускать из своих объятий. Громко зевнув, Гук вновь задремал, свернув одеяло меж ног. Но покой не продлился долго. По голой спине Чона прошелся холодок, от которого тело покрылось мелкими мурашками. Проигнорировав дискомфорт, Гук крепче сжал в пальцах подушку, пытаясь удержать стремительно рассеивающийся сон.

— Хен! — внезапно пискнули в самое ухо, отчего Чонгук резко подскочил на кровати, раздраженно уставившись на маленького нарушителя его драгоценного сна.

— Ну чего, Тэхен-а? — севшим голосом спросил Гук, хмурясь и всем своим видом показывая недовольство.

Пятилетний Тэхен невинно улыбнулся, прикусывая указательный пальчик, и снова захихикал, дернув на себя одеяло старшего брата. Его каштановые волосы растрепались в разные стороны, а большие шоколадные глазки делали похожим на маленького любопытного совенка, познающего окружающий мир. Раздражение Гука тут же улетучилось при виде милой мордашки малыша. Он хохотнул и потянул одеяло на себя, приложив чуть больше сил, отчего хрупкое тело Тэхена бросило в объятия брата.

— Хен, вставай, родители уже ушли на работу! — сказал он, выпутываясь из одеяла и садясь на грудь вновь распластавшегося на кровати брата. Чонгук перехватил холодные ладошки Тэхена, слегка сжимая их в своих, и свел брови, качая головой.

— Снова руки холодные, дай погрею, — говорит Гук, сжимая ладошки Тэ крепче и не позволяя пыхтящему от недовольства ребенку вырваться.

— Они всегда холодные! — пробурчал младший, почувствовав ослабление хватки и резко вырывая руки. — Ну Чонгук-хен! Ты обещал, что мы пойдем к фонтану в заброшенном отсеке! Я еще никогда не видел его вживую! Я слышал, что там даже дети купаются, — маленький омега надул губки, смотря на брата с мольбой и легкой обидой.

— Откуда ты знаешь это? Сбегал из дома, пока меня не было? — старший притворно нахмурился, изображая сердитость. — А родители знают? Ох, что же с тобой будет, когда они узнают...

На лице Тэхена вмиг отразился весь ужас. Он в испуге схватился за плечи брата и чуть ли не плача, затараторил:

— Н-нет, хен! Я не сбегал, ч-честно! Не говори ничего папе и отцу, прошу! — он уткнулся лицом в шею брата и начал шмыгать носиком. — Я услышал это от соседского аджосси!

Чонгук тихо рассмеялся и прижал к себе братишку, поглаживая его по мягким и чуть спутанным волосам. Тэхен врать не умел. Искренний и честный малыш всегда выкладывал правду, как на духу. Глядел своими большими бездонными глазами, полностью открывая свой мир и не позволяя усомниться. Чонгук знал, что он не ослушается родителей, но подшутить хотелось. Несмотря на мрак, окутавший мир, Тэхен полон невинности и доброты.

— Тише, тише. Я пошутил, Тэхен-и, только не начинай плакать, — успокаивает Гук, зарываясь носом в макушку младшего и позволяя себе вдохнуть запах его волос. Он пахнет детским банановым шампунем, совсем немного гарью и чем-то едва уловимым, легким и не обретшим еще четких контуров. Чем-то притягивающим и приятным. — Ничего я не расскажу родителям, иди одевайся.

— Правда?

Тэхен резко отстранился, слегка стукнув подбородок Гука своей макушкой, и уставился на него, просияв, как солнышко, которое он почти не видел в своей короткой жизни. Блестящие от подступивших слез глаза заполнились облегчением и безграничным счастьем.

— Только рюкзак за меня ты понесешь, — ухмыльнулся Гук, вскинув брови и подложив руки под голову.

— Обещаю, хен! — Тэхен активно закивал, радостно хихикая, и, спрыгнув с кровати, пошлепал босыми ногами к выходу из комнаты.