evil prevails

танец с бесами

— Мы могли устроить встречу в хорошем ресторане. Я, кстати, знаю один, тебе бы точно понравилось. Там все по высшему разряду. Или в казино, я бы с удовольствием сыграл с тобой, Дон, — в просторном пустом помещении заброшенного здания звучит вздох сожаления, нарушающий гробовую тишину. Ровный, чуть хрипловатый голос с нотками едва заметной издевки эхом отражается от холодных бетонных стен, исписанных различными граффити. — Расслабились бы в каком-нибудь клубе, на худой конец.

Мираи скучающе вздыхает и качает головой, чуть поджав губы, как будто недоволен и разочарован. Черные брови сведены на переносице, голова слегка наклонена к правому плечу, а легкий прищур бескрайних омутов направлен прямо вперед. Лидер на встречу не наряжался: прямо так, с полигона, в чем был. Черные карго с карманами по бокам, заправленные в тяжелые берцы, и камуфляжная куртка, на груди которой вышит символ великого аспида. Руки заведены за спину, отчего плечи напрягаются и выглядят еще внушительнее. Крепкие мышцы натягивают кожу и ткань куртки. Второй лидер выглядит соответственно своему статусу.

— Но нет, — продолжает он после короткой паузы: — ты выбрал какой-то сарай во вшивом районе, — коротко хмыкает и вскидывает брови. — Вы всегда по углам прячетесь, как крысы? Уж очень не в стиле «акул».

Мужчина, стоящий напротив Мираи на расстоянии трех метров, с каменным выражением лица окидывает его взглядом, поправляет на левом запястье дорогие часы из желтого золота и сует татуированные ладони в карманы черных брюк. Выглядит альфа внушающе. Пепельные волосы аккуратно уложены назад и открывают лоб и ровные темные брови. Высокий, крепкий, статный, казалось бы, ничем не уступает Мираи. Из-за воротника белоснежной рубашки выглядывают чернильные клыки акулы, а в левом ухе поблескивает кольцо. Взгляд светло-карих глаз непроницаемый, но так кажется лишь поначалу. За ним Мираи отчетливо видит буйство, противоречие, войну и море возмущений. Но чем, — это он скоро выяснит.

За спиной Дона стоит целая армия из громил. Лица у них недружелюбные, каменные, в хмурых глазах предупреждение, а под идеальными черными пиджаками спрятан целый арсенал различного оружия. Телохранители Дона готовы грызть за своего главного, только сигнал им дай.

Позади Чонгука семь солдат, в число которых входит и Хосок, стоящий у правого плеча лидера. В его темных глазах тоже скука застыла, а еще легкий огонек предвкушения. Был бы здесь Юнги, которого Гук оставил в особняке присматривать за Тэхеном, наверняка бы облизывался от нетерпения поскорее отведать чужой крови. А этого не избежать, и Чонгуку, и Хосоку это сразу стало понятно. Выражение лица и в принципе позиция главы мафиозного клана акул не искрится дружелюбным настроем. Остается только ждать, когда прозвучит первый выстрел.

— Слишком много камер нынче повсюду понатыкано, никакого личного пространства, — ровным голосом отвечает Дон, ни на секунду не меняясь в лице. — Да и к чему нам лишние уши и глаза, согласись.

— Ты прав, глаза нам не нужны, — Мираи тянет уголки губ вверх, изображая оскал. — Ну и по какой же причине ваше мафиозное величество решило устроить со мной встречу в таком дивном местечке? Кажется, мы обо всем уже договорились или я что-то упустил? — спрашивает Чон, слегка щурясь и как будто пытаясь что-то вспомнить. — Люди, которых ты у меня купил, не пришлись тебе по душе?

— С ними все отлично, дело в другом, — отвечает Дон, чуть хмуря брови. — Я хочу расторгнуть наш договор. Будет лучше, если мы сделаем это быстро и безболезненно. Сейчас и здесь.

Чонгук распахивает глаза якобы в удивлении и неверии, а улыбку с губ так и не убирает.

— Поздно, Дон-и, — просто отвечает он, пожав плечами. — Ты не имеешь права давать заднюю до окончания срока. Уж ты-то со своими вечными контрактами и прочей хуйней должен об этом знать, как никто.

— Я прекрасно знаю, что поступаю неверно, но теперь, когда обстоятельства прижали, я вынужден отказаться от нашего сотрудничества, — прикрыв на секунду глаза и вздохнув, говорит Дон. — У вас, террористов, свои терки с армией, привлекать их внимание к себе я не хочу. Они, кажется, уже что-то прознали, теперь я нахожусь в рискованном положении.

— Только не говори мне, что ты боишься армии, Дон, — холодно ухмыльнулся Чонгук, покачав головой. — Не говори мне, что боишься генерала, когда перед тобой стою я.

— Я не хочу влезать в вашу многолетнюю войну, Мираи. Мы не такие, как вы, и цели у нас другие. Я предполагал, что из террористов и мафии союзники так себе, и в случае чего, я вряд ли смогу рассчитывать на твою поддержку. Правда, поздно понял, что ошибся, — выражение лица Дона выглядит теперь уже слегка растерянным, а волнение он пытается унять сжатыми ладонями, спрятанными в карманах брюк. Чонгук страх сразу чувствует. Напускная опасность и эффектность быстро сдулись, стоило главе акул раскрыть рот.

— Скажу по-секрету, хотя уже и поздно, — хохотнул Чонгук. — А может, это и не секрет. Но ты, видимо, что-то подзабыл. Змеи не раз вступали в союз с мафией. Такое было и при мне. Я бы, возможно, заключил союз с тобой, даже поддержал бы в случае чего, — последние слова альфа выделяет интонацией, копируя Дона, и хмыкает, обжигая вспыхнувшим в глазах холодом. — Но ты уже показал свою крысиную сущность. А вот это, кстати, очень вовремя. Мы не успели далеко зайти. Теперь я даже благодарен тебе, — улыбается Мираи, изогнув бровь и склонив голову к плечу. Чуть прищуривается и наблюдает, как вытягивается лицо Дона в удивлении, а глаза затапливает жгучий страх, который он все еще отчаянно пытается спрятать хоть как-нибудь. — Повтори-ка, ты правда боишься армии?

Громилы за спиной Дона напрягаются, тянутся к оружию, чувствуя, как воздух между террористами и мафией разряжается, становится густым и тяжелым. Не вздохнуть свободно. Они уже готовятся атаковать, все ждут приказа своего главы, навострив уши и пристально глядя на своих теперь уже врагов. Змеи же позади своего лидера невозмутимы, так и источают уверенность, от которой только хуже. Не им, — акулам. С каждой секундой напряжение растет. Они ждут сигнала, после которого обратного пути не будет.

— Я никого из вас не боюсь, — вдруг рычит Дон, полностью сбитый с первоначального настроя. Ухмылка на змеиных губах его лишь сильнее заводит, заставляет кровь в венах закипать и бурлить, как лава в жерле вулкана, что вот-вот извергнется. Альфа уже представляет, как стирает этот оскал с самодовольного лица Мираи одним выстрелом. — Мы ничего друг другу не должны, я чист и от тебя не требую ничего, кроме расторжения договора. Разойдемся мирно и будем каждый на своей территории.

Просит. Мираи точно знает, что именно просьбу слышит в голосе главы мафии. Просит, глазами молит, но пытается выглядеть круто и устрашающе перед своими и чужими людьми. Смешно. В чонгуковых глазах вспыхивают яркие искорки, придающие глубокой черноте блеска. «Все, что тебя окружает — моя территория», — думает он, но не озвучивает, с каким-то детским восторгом наблюдая за тем, как от его молчания у Дона начинают нервы сдавать, а узкие глаза становятся все шире и больше, совсем неестественно. Нервы напряжены, чуть тронь, и разорвутся к чертям.

— Ты просто должен отказаться от договора, и мы обойдемся без кровопролития, Мираи. Я знаю, тебе не выгодно терять людей зря, на севере у вас случается много столкновений. Люди необходимы. Так давай закончим этот разговор и больше никогда не будем пересекаться, — все говорит и говорит Дон, вызывая на лице Чонгука все более широкую улыбку. Мужчина теряет терпение, а нервы-струны, кажется, все-таки не выдерживают, когда: — Почему ты, черт возьми, молчишь? — вдруг орет Дон, едва не сотрясая своим громким с истеричными нотками голосом бетонные стены. — Разве я требую невозможного? Ты не согласен? Почему ты ничего не говоришь, Мираи?!

Чонгук смеется и пожимает плечами, разомкнув руки за спиной, отчего громилы позади Дона дернулись, ожидая внезапной атаки. Жалкие гиены, переодевшиеся в пантер, теряют свою маску. Они не страх внушают, а веселье. Чон знал, что будет, когда только вошел в это здание.

— Я не разговариваю с трупами, — ухмыляется Мираи, скользнув кончиком языка по нижней губе.

В помещении раздается первый громкий выстрел, сразу же за которым следуют другие. Хосок, наконец, выпускает своего жадного до крови зверя наружу, позволяя править балом. Он выходит вперед, прикрывая Чонгука, и отстреливает одного за другим, как в тире. Дон прячется за толстой колонной, прикрываемый своими телохранителями, путь к выходу ему закрыт, — два аспида, вставших в проеме, лишенном дверей, и шагу ступить не позволят. Отсюда никто из акул живым не уйдет.

Кровь всюду. Ее резкий аромат забивается в легкие и сводит с ума, опьяняя и кружа голову. Хосок слизывает ее с уголка губ и отправляет пулю прямо в рот лысого альфы, — одного из прикрывающих Дона. Ему это представление, как разминка, как утренняя зарядка или репетиция. Змеи не один мафиозный клан истребили, не одного лидера уничтожили. Эта резня, — как одно дело из списка, которое надо выполнить за день. Страха смерти нет, они смерть контролируют сами. Почему-то Хосок, пока отстреливает очередную акулу, снова и снова возвращается к мыслям о том, что без зрительного контакта с лисьими глазами ему непривычно. Странно не видеть порхающего бабочкой утонченного омегу, смех которого вселяет во врагов ужас. С ним они навечно закрывают глаза. Юнги способен внести праздник даже в резню. Без него все иначе.

Чонгук стреляет прямо в лоб альфе, что стоит перед ним на расстоянии двух шагов. Он выскочил из-за одной из колонн, но внезапным для лидера не оказался. Голова превращается в месиво в одну секунду, а яркие брызги рассыпаются вокруг фейерверком, попадая алыми капельками на лицо Мираи, не скрытое маской. Кровью он не брезгует, не раз в ней купался. Вот только не у всех она сладкая и сводящая с ума. Он пробует ее кончиком языка и сплевывает. Мерзко. Никакого наслаждения не приносит. Чонгук хмыкает и перешагивает через тело, рухнувшее перед ним мешком. Медленно, шаг за шагом он приближается к главной акуле, что позорно прячется за дальней колонной, но защита постепенно слабеет. Семь аспидов против двадцати человек справляются куда лучше. Быстро перезарядив пистолет, Чонгук бросает взгляд на Хосока, присевшего за разрушенной колонной напротив. Спустя мгновение после точного попадания в сердце врага, Чон выходит из укрытия и продвигается вперед, расчищая путь.

Короткое, — размером в доли секунды — отвлечение выходит Чонгуку боком. Прямо перед ним падает один из аспидов, подбитый врагом, засевшим на той стороне длинного зала. Пытался прикрыть. За ним следует новый выстрел, предназначенный для лидера змей. Чонгук успевает резко скрыться за колонной и присесть. Но в левом плече вспыхивает щиплющая боль. Альфа поджимает губы и поворачивает голову вбок, взглянув на свою руку. Плечо зацепила пуля, слегка царапнула, разодрав кожу. Ерунда. Чонгук хмыкает, раззадоренный, поворачивается, присев на колено и целясь из-за колонны. На пол под ноги осыпаются кусочки штукатурки и бетона от выстрелов врага. Чонгук ждет, когда он отстреляется, и, резко поднявшись, прищуривается, двумя быстрыми выстрелами отправляя его на тот свет с предсмертной похвалой. Сумел пустить кровь самому Мираи.

Стрельба постепенно начинает затихать. Чонгук выходит из-за колоны и идет в сторону той, где прячется Дон. Змеи знают, что трогать его нельзя, он для лидера. Они рыскают вокруг, добивая уже павших воинов клана, как делают всегда. Ведь никто не должен выжить. Хосок слегка хмур, но уже расслаблен. Остывающий после перестрелки автомат лениво покачивается на плече, а в руке теплится рукоять ножа. У альфы только одно желание: выйти, наконец, на улицу, где свежий воздух обласкает кровью забрызганное лицо, и покурить.

— Привет, Дон-и, — улыбается Чонгук, нависнув над жмущимся спиной к колонне главой. — Надеюсь, ты понял, что я не люблю, когда не держат слово, — говорит он так, как будто отчитывает ребенка, сует пистолет за пояс и протягивает руку в сторону. В раскрытую ладонь сразу же ложится нож, поданный Хосоком. — У преждевременного расторжения сделки только такой вариант, тут ничего личного.

Мираи присаживается перед главой на корточки и перебирает в пальцах холодный поблескивающий металл, смотря Дону прямо в глаза. В них читается сладкое поражение, страх и невысказанная мольба, которая, Чонгук уверен, застыла на кончике языка, но так и не будет озвученной. Дон сохранит крупицы гордости перед смертью. А может, просто знает, что бесполезно о чем-то просить. Попытался уже.

— Вот тебе моя поддержка: я избавлю тебя от попыток выжить в этом ебаном мире, ты простишься с ним быстро и легко, — негромко говорит Мираи, улыбнувшись уголком губ. — И, конечно же, без лишних глаз, — улыбка становится шире. — Держите его.

По пустынному помещению разносится нечеловеческий крик.

Мираи неторопливо идет к выходу, перешагивая через лежащие на пути тела. Звук его шагов эхом отражается о пустые стены. С ним остается только Хосок. Остальные змеи, забрав своего павшего брата, уже ждут лидера и его правую руку внизу.

— Вот, смотри, Дон, теперь тебе лучше видно, — говорит Чонгук с ухмылкой. — Теперь ты хорошо видишь, что бывает с теми, кто отказывается от сотрудничества с нами из-за своей трусости. Позор, — хмыкает альфа, недовольно качая головой.

В окровавленной ладони, с которой на пыльный грязный бетон падают густые алые капли, лежит пара светло-карих глаз. Чонгук перебирает их в пальцах, и это действует, как успокоительное. Еще теплые и склизкие, гладкие до скольжения. Навеки застывшие. Они словно видят, какой Ад вокруг сотворили змеи. Всюду кровь и трупы, всюду смерть.

Чонгук останавливается в проеме и разворачивается, сжав глазные яблоки в кулаке. В тишине разносится мерзкий звук сдавливаемых органов. Хосок, даже не оборачиваясь, идет к выходу. Не в первый раз такое, и далеко не в последний. Чонгук довольно хмыкает и бросает на пол превратившиеся в кашу глаза, разворачивается и идет за Чоном.

— Забавно, змея способна сожрать даже акулу.