evil prevails

и змеи начинают петь

Где-то на верхушках голых деревьев сидящие черные вороны синхронно взмыли к свинцовому небу с раздражающим слух карканьем, улетая в неизвестность. На кладбище, где времени никогда не существовало, снова ложится скорбное молчание, блуждающее меж холодных серых могил с высеченными навеки именами тех, кого уже не вернуть.

Сидящий на корточках Хосок прикрывает тяжелые веки и глубоко затягивается, щедрыми тоннами вливая горький едкий никотин в свой измотанный организм. Ветра нет, поэтому густой дым медленно расплывается во все стороны, образуя вокруг свежей могилы с белым мраморным надгробным камнем искусственный туман, отгораживающий его от других. Сотен таких же по всему кладбищу.

Хосок вновь и вновь вглядывается в черные буквы любимого имени и все еще не понимает, в какой момент смерть решила забрать его себе, жестоко вырвав из теплых объятий.

Сегодня, на пятый день, альфа пришел к нему с клинком, который сам же когда-то подарил. Юнги не расставался с ним до самого конца, питая своим теплом месяцы. Хосок зажимает в уголке губ сигарету и в очередной раз рассматривает маленький ножик, оглаживая большим пальцем холодный металл и лишившийся вдруг блеска рубин на его рукояти. Чон поступил совершенно эгоистично, не отправив клинок вместе с его хозяином на тот свет. Ведь ему наверняка там нужна защита, а рядом и любимого автомата нет. Юнги не привык быть безоружным.

С вещами, тесно связанными с ушедшими любимыми, расставаться до боли в сердце тяжело. Отдавать то последнее, что от него еще осталось, что хранит в себе его энергию и тепло, хоть и мнимое. Как заживо рвать на себе кожу и оставаться открытым, уязвимым для внешнего мира.

Хосок прикрывает глаза и опускает голову, сжимая в пальцах нож, свои же слова вспоминая:

«У тебя будет этот клинок, когда меня рядом не окажется».

Хосок упирается коленями в землю и начинает рыхлить ее пальцами, раскапывая небольшую ямку прямо перед надгробным камнем.

Ты в Аду, тебе он там нужнее.

Таких, как ты, жизнь лишает шанса попасть в Рай.

Альфа аккуратно вкладывает клинок в холодную сырую землю и закапывает, выравнивая пальцами сверху. Как будто заново хоронит, но уже собственными руками. Снова и снова прощается, не успев на одно-единственное «я люблю тебя» ответить.