Теневой танцор

9

Холодный и пустой дом в тупике Прядильщиков много лет угнетал его хозяина. Ни в детстве, ни в юношестве Снейп не знал здесь ни любви, ни ласки, ни дружбы. И, казалось, сама атмосфера дома навевала безрадостные размышления. Уже полчаса, держа в руках кружку давно остывшего чая, Снейп смотрел в грязное окно, но не видел его. Его мысли были слишком далеко. Какие странные иногда судьба делает виражи. Зубоскаля на наши мольбы о покое, она подливает еще масла в этот нелепый костер жизни. Кто бы мог подумать? Лестрейндж знала историю Ребекки. Мало того, она еще и смогла чужими руками почти уничтожить Северуса. Быть засохшей веткой на дереве жизни, знать, что ты никогда не продолжишься в своих детях, не передашь никому свои знания, свой опыт... Каждый раз, когда мужчина решал жить «для себя», история плохо заканчивалась: связавшись с Пожирателями смерти — предал свою дружбу с Лили; испугавшись ответственности — лишился своей женщины и ребенка. В душе он уже давно был мертв. Без права на исправление ошибок. Нет, Снейп никогда не задумывался обо всем этом. Он не был человеком, созданным для дружной семьи с кучей детей. Будучи замкнутым, мрачным, надменным — он лишь недавно обнаружил в себе эту потребность, дал ей волю разрастись, отравляя свое и без того одинокое, скверное существование. Чем недостижимее цель, тем она желаннее. Чувство мести было удовлетворено до сегодняшнего дня. Северус знал, что убил виновника своего проклятья. Но это оказалось не так. Он уничтожил всего лишь пешку. А сам ферзь вдруг предстал перед ним во всем своем могуществе. И жажда отмщения вспыхнула в нем снова. Ребекка... Снейп и представить не мог, что Ребекка была в близких отношениях с Беллатрисой. Ему казалось, что сначала женщина не поддерживала идей Волдеморта. Когда Темный Лорд, после инициации Ребекки, предложил своим слугам развлечение, она, вероятно, не готовая причинять кому-либо чудовищную боль, отказалась. Каждый грязный поступок, что Каррингтон совершала по приказу Волдеморта, словно огнем выжигался на ее психике. И однажды это лишило ее рассудка. Возможно, вся система не была, да и не могла быть, предназначена для женщин, недаром же среди Пожирателей смерти их так мало, а те, что есть — безумны. Но Ребекка только через некоторое время после своей инициации стала проявлять лояльность к развлечениям своих братьев по оружию. Связь Снейпа с Каррингтон возникла спонтанно: на одной из пирушек, где Пожиратели смерти выбирали себе пару из окружения или предавались разврату с беспомощными магглами. «Отношения» длились недолго — всего пару недель. А потом Ребекка исчезла. Следующая встреча произошла спустя несколько месяцев, когда он почти забыл о бывшей любовнице. На собрании в особняке Каррингтонов Северус увидел Ребекку: плащ Пожирателя смерти не мог скрыть ее выступающий живот. Она была беременна. И тогда Снейп струсил. Да, просто струсил. Испугался, что этот ребенок привяжет его к Волдеморту. Недолгих наблюдений хватило, чтобы понять, насколько Каррингтон стала предана Темному Лорду. К тому же порой, в часы помешательства, она слишком напоминала Беллатрису, а к этому времени Северус уже был на стороне Дамблдора, вымолив спасение Лили — своего единственного близкого друга — в обмен на шпионаж в пользу Ордена Феникса. Снейп считал, что был еще не готов становиться отцом, боялся, что, сблизившись с Ребеккой еще больше, выдаст себя как двойного агента. В конце концов, он потребовал избавиться от ребенка. Ребекка, старше его на десять лет, осознающая цену материнства, с презрением и высокомерием отнеслась к этому требованию, ответив, что он не имеет на ее ребенка никаких прав и никогда их больше не увидит. Но Северусу этого было недостаточно: он привел ее в свой дом и насильно влил ей в горло зелье. Грязный, отвратительный, мерзкий поступок, камнем зависший на его шее на долгих шестнадцать лет. Он ненавидел себя за слабость, за импульсивно принятое решение, однако изменить прошлое уже был не в силах. Почему он не поверил ей? Забвение, Непреложный обет, ссылка в Австралию — что угодно было лучше поступка, совершенного двадцатилетним убийцей! А может, он в глубине души верил, что недостоин передать часть себя в будущее? А может, он мечтал о настоящей семье и счастливом ребенке? Чтобы жизнь его детей сложилась иначе, чем его собственная? Сейчас этого уже не понять, но в то время подобные подспудные мысли и желания вылились в принятие трусливого, позорного решения. Ребекка была на седьмом месяце беременности. Безумием было на таком сроке пытаться избавиться от ребенка. Каррингтон была слабым зельеваром, но постоянным клиентом в некоторых лавках в Лютом переулке и смогла найти выход: она родила недоношенного ребенка ценой собственной жизни. Это было что-то из темной магии, что-то, чего Снейп не предусмотрел. Он не думал, что у женщины хватит храбрости на такое. Теперь стало понятно, что не храбрости — безумия, и не у Ребекки — у Беллы. Узнал о своем появившемся на свет ребенке Северус только через много лет. Словно запоздалое письмо постучалось в его дом это известие; Волдеморт после своего возрождения, сверкая глазами, снизошел до того чтобы передать послание Каррингтон. Записку из прошлого, в которой говорилось, что местонахождение дневника Ребекки известно лишь Темному Лорду, и он, в награду за преданную службу, однажды отдаст записи. Ребекка все же воплотила в жизнь один из самых больших страхов Снейпа: привязала его к Волдеморту. Ведь только в ее рукописях он мог найти информацию о приемной семье ребенка, который сможет снять с него родовое проклятье. Роль Беллатрисы в этой истории теперь просматривалась так же четко, как жирная красная полоса на новом пергаменте. Вот он — кукловод, на которого вдруг упал свет. Белла была права, заявляя о зависимости Северуса от нее. Но не потому, что она соврала про кровь Снейпов в ребенке, нет. Потому что она не сказала о проклятье Каррингтона в зале, и о том, что шпиону об этом было все прекрасно известно. Если первое делало для постороннего взгляда Снейпа такой же жертвой обмана, как и Темного Лорда, то второе означало наличие у него своих интересов в этой истории. Мерлин, как глупо. Не было никаких интересов, не было выгоды от этой лжи. Единожды поддавшись эмоциям, буквально на секунду представив, что это не София, а Ребекка просит его защиты, он был вынужден вернуть долг жизни. Словно призрак мстительной возлюбленной встал перед глазами и потребовал расплаты. Хотя, ей-богу, он пытался переступить через эти чувства. Северус был почти готов стереть обрывки воспоминаний этой Морган, чтобы навсегда избавиться от нее. Но понимание того, что София погибнет без помощи, пробивало брешь в его защите. Снова. Северус снова хотел быть нужным кому-то, кроме старого манипулятора, лохматой заучки и истеричного протеже. Но это было неправильно. Человеческое тепло всегда вызывает отклик, а разве можно доверять кому-либо, когда идет война? Если не предаст София сама, то предаст ее память. В Снейпе все больше росла потребность выставить за дверь своего дома девчонку, пока она не узнала слишком много. Пока не стала для него чем-то важным. Существовала еще одна загадка, которую было необходимо решить. Темный Лорд знал о побеге Морган, но не Малфой ему об этом сообщил. Оставался только один вариант: волшебник со шрамом на щеке. Северус предполагал, что незнакомец был подослан Волдемортом, не простившим нанесенного оскорбления, чтобы убить Софию. Но кошмары Снейпа, начавшиеся приблизительно в то же время, когда возродился его Хозяин, не вписывались в эту теорию. Из раздумий шпиона вывел тихий скрип, в тишине комнаты казавшийся оглушительным. Это София села на стул в другом конце небольшого стола. Снейпа накрыло волной раздражения. Когда Морган заговорила (слишком громко для его уединенного настроения), чувство это многократно усилилось. — Спасибо, — будто через силу выдавила она. — Ко мне постепенно возвращается память, не могу теперь понять блефовал ты или нет на собрании, когда говорил, что сдашь меня. — Нет, — резко, зло, категорично. — Я так и думала, — София искривила губы в презрительной усмешке. Замолчала на пару секунд, потом продолжила, явно пытаясь казаться насмешливой: — А эта больная тоже предательница, раз покрывает тебя? Или ты попал к ней под колпак? — Или заткнись, или выметайся отсюда! Неужели так сложно сообразить, что он не настроен на разговор по душам? До чего же наглая и толстокожая девчонка! Другая бы на ее месте давно почувствовала себя оскорбленной и ушла в свою комнату давиться проклятьями. — Что ты, что Малфой. Вам такую учтивость в довесок к метке выдают? — Учтивость — мое кредо. Еще вопросы? — Нет, испаряюсь, — небрежно произнесла София, но эмоции за тоном скрыть не удалось: голос чуть дрогнул, выдавая то, что она задета подобным отношением. «Наконец-то! И пусть к мантикорам под хвост катится со своими претензиями на кудахтанье вокруг себя». Но почему-то Снейп испытывал вину. Даже перечисление всех недостатков и раздражающих черт характера девчонки усилили злость на самого себя, а не на нее. Ему не хотелось обижать Софию. Слишком поздно было предупреждать возможность их сближения. То, через что он прошел с Морган: летящие шаги по лезвию бритвы, когда он спасал ее; ежедневные занятия, представлявшиеся ему пыткой; столкновение с Люциусом и Беллатрисой, которые становятся возможными лишь после полного исчезновения чувства самосохранения, — их… сроднили? Это звучало слишком глупо и непривычно в мыслях Снейпа, но более точно сформулировать свои мысли казалось невозможным. Создавалось ощущение, будто их перевязали одной лентой испытаний и ее теперь не разорвать — она вросла в кожу, в память, в сознание. Софи стала ему дорога? Лишь немного. Просто теперь, если перед Северусом станет выбор умереть ей или жить, он сделает его, осознавая свои мотивы, а не так, как он поступал раньше: пытаясь исправить прошлые ошибки, когда находил в ее истории слишком много совпадений с Лили и Ребеккой. Снейп захотел как-то загладить свою вину перед девчонкой. Не было ничего проще. Достаточно завести разговор на тему, которая всегда будет интересна эгоистичной Морган: о ней самой. Главное, пусть не лезет к нему в душу со своими предположениями. Поставив кружку на столешницу, Снейп направился в гостиную. Опершись о дверной косяк, стал наблюдать за Софией. Услышав его шаги, она подняла голову, но тут же вернулась к своему занятию: с отсутствующим видом вычищала грязь из-под ногтей кончиком острого ножа. Девица, определенно, была обижена. Неудивительно, ведь он этого и добивался. — Где ты научилась так обращаться с оружием? — Пожалуй, это нейтральная тема. Морган прищурила глаза и метнула в его сторону нож. Острие вошло в древесину точно рядом с его плечом, едва не задев ткань сюртука. Но на Снейпа это не произвело никакого впечатления — он даже не вздрогнул. Девица была еще и зла. — Не надо рушить мой дом, — попросил Снейп свою нелюбезную гостью, — лучше ответь. — И, вытащив клинок из косяка, кинул его на диван. София улыбнулась. Холодное и хмурое выражение на ее лице мгновенно растаяло, как дым; изменилось, словно гусеница на его глазах превратилась в бабочку. Но мужчина не испытал того томления в груди, которым отзывалось его сердце на улыбку Грейнджер. — Три года назад я убежала из дома в первый раз, — Морган сделала ударение на слове «первый», — тогда же познакомилась с Джоном. Он научил меня многому, в том числе и этому. А еще Скотт и Лиза. — Кто это? — Это магглы. Я с трудом схожусь с людьми, но с этими ребятами подружилась. Хотя Скотт, возможно, был сквибом. Он не задавал, как Лиза, глупые вопросы про наши волшебные палочки. А может, он просто слишком туго соображал, не знаю. — А как же крики о чистоте рода? Ты смогла водить дружбу с магглами? — Снейп приподнял одну бровь. — С беспризорниками? Со сквибами? Из аристократических семей не убегают. — Я не говорила ничего про аристократию. — Никогда не слышал твоей фамилии, но Темный Лорд назвал ее знатной… Тогда что ты подразумевала под словами «почище твоей будет»? — Северус без особого интереса пролистал пару справочников, но род Морганов, который вел свою историю еще от самой Морганы, сгинул лет сто назад, и, конечно, являлся лишь однофамильцем семьи Софии. Она, не смутившись вопроса и продолжая смотреть на Снейпа в упор, объяснила: — Я немного приукрасила, чтобы задеть эту лицемерную свинью. — Солгала, — поправил Снейп. — Солгала, — согласилась она. — И ты видела, что он провоцировал тебя. — Не вопрос — утверждение. — Конечно видела! — Морган вернулась к прерванному занятию, совершенно не испытывая дискомфорта от пристального взгляда Снейпа. Когда бесцеремонная девчонка подняла голову, то поняла, что он ждет ответа. — Я хотела показать свою силу. Чтобы он боялся. Разве не это ты пытался донести до меня? Северус запрокинул голову и расхохотался. Он смеялся над ней. Морган сдала свои козыри Малфою, посчитав, что устрашила его. Зачем бояться Софию теперь, когда все ее способности как на ладони? Во сколько лет голова перестает быть набитой разной чепухой и начинает функционировать по прямому назначению? — Лишь то достойно опасения, что неизвестно. Ты не учла того, что Люциус — закаленный в боях Пожиратель смерти, в десятки раз хитрее и опаснее тебя, не станет, накрывшись простыней, ползти в семейный склеп от одного твоего грозного взгляда. Он будет бороться. И победит. Теперь, когда знает твои пределы, Малфой победит. Критика Снейпа не оказала на нее ровным счетом никакого влияния. Она лишь ехидно заметила: — Да у тебя талант вселять веру в свои силы! — Прежде чем ударяться в патетику, поразмысли над моими словами: ты дважды находилась в обществе Пожирателей смерти и дважды прибегала к холодному оружию. Напрашиваются какие-либо выводы? — В третий раз они будут ждать удара ножом. — Пять баллов Слизерину, — насмешливо протянул Снейп. Шутку девчонка не оценила, но казалось, задумалась. По ее лицу нельзя было прочитать эмоции. Да и не особо хотелось. Весь их разговор и тон, которым Северус задавал вопросы, больше напоминал допрос. Но девушка, не замечая этого, рассказывала, словно могла часами вещать на интересующую ее тему. Теперь Снейпу было известно многое. Она ушла из дома из-за младшей сестры — Эмили. Родители Софии самостоятельно («Бессистемно и убого», — уточнил хмурый Снейп) обучали ее. Но Морганам оказалось не под силу справиться с характером девицы: часто впадающая в крайности от полного хладнокровия до эмоциональных взрывов, с неконтролируемыми выбросами стихийной магии в моменты злости, она несколько раз серьезно ранила Эмили. Родители, боясь своей старшей дочери, потребовали, чтобы «ноги этого дьявольского отродья в их доме больше не было». И София исчезла. Злость и обида быстро прошли, а сама она стала тосковать по семье. Да и Николас с Патрисией вскоре, пожалев о своих словах, стали разыскивать старшую дочь. Вот только София была очень упряма. Страдая сама и заставляя страдать семью, она предпочла общество подростков из приюта своим родственникам. Именно это упрямство ее спасло: София была очень далеко от своего дома, когда Волдеморт пожаловал с визитом к Морганам. Ни ее брата Кристофера, ни сестру, ни родителей он не пощадил, когда Николас отказался примкнуть к Пожирателям смерти. Кристоферу повезло меньше всех: смерть не встретила его зеленой вспышкой, он медленно и мучительно умирал еще сутки. Из последних сил он написал письмо Софии и рассказал о том, что ее настоящей матерью была маггла, отцом — он сам, а Патрисия с Николасом удочерили ее, чтобы скрыть позор семьи. Забыв все обиды, Морган принялась фанатично готовиться к мести. Она жаждала смерти Волдеморта, гораздо более мучительной, чем была смерть ее семьи. Джон каким-то образом узнал о возможной резиденции Темного Лорда, и решение было принято. С сожалением Снейп вынужден был признать, что доля хитрости в ее плане была. Она делала ставку на однобокость взглядов Пожирателей смерти: угроза существовала для них только в предметах магического происхождения, а не маггловского. Обычный и неплохо сбалансированный нож стал полной неожиданностью. Ее даже не обыскали. Морган заявилась в Малфой-мэнор с требованием представить ее Волдеморту. Она самонадеянно вызывала на бой величайшего темного волшебника, но у того в отношении девчонки оказались совсем другие планы. Он собирался подарить ее, словно игрушку, своим молодым последователям. Как раз на том собрании, где Снейп приглядывался к желторотым юнцам, задаваясь вопросом, нет ли среди них его сына? Джон сделал медальон ключом: когда звенья цепочки разъединились, сработал портал, отправивший темноволосого паренька в объятья гибели. План, имевший один-единственный, совсем крошечный шанс на успех, если бы Морган сражалась с Темным Лордом один на один. После того как Северус узнал о девчонке, он стал ее больше понимать. Он теперь сознавал, что был не прав: она не бросалась в жерло вулкана, не подготовившись к этому. София просто была не знакома с предпочтениями своего противника, потому и создала такой наивный план. В поступках Морган, за кажущимся повальным идиотизмом, таилось рациональное зерно. Снейп думал, что девчонка — полная противоположность ему самому, но удивительно, насколько они оказались похожими в действительности. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь размеренным тиканьем старых часов. Несмотря на то что между волшебниками произошел самый долгий диалог за все время их общения, уютнее в обществе друг друга они себя чувствовать не стали. Снейпа тянуло прочь из этого дома туда, где он хотя бы издалека мог бы прикоснуться к мягкой, робкой доверчивости наивного и отважного ребенка. Ведь по сравнению с расчетливой и мстительной Морган, Гермиона таковой и казалась. Северус отстранился от дверного косяка и, накинув поверх сюртука мантию, вытащил из кармана волшебную палочку, чтобы аппарировать в Хогвартс. У входной двери его настиг взволнованный голос Софии: — Почему ты солгал, что это твой ребенок? Почему ты спас меня? — Вероятно, этот вопрос мучил ее со вчерашнего дня. Северус скорее позволил бы вырвать себе язык, чем признаться, что привязался к этой спесивой, ехидной и такой же замкнутой, как он сам, Морган. Поэтому сказал ей лишь часть правды; то, что двигало им на собрании Пожирателей смерти. — Однажды я погубил женщину, очень похожую на тебя, — после недолгой паузы бесстрастно отозвался он. — Считай, что ты и твой ребенок — попытка вернуть долг. — Ты лучше, чем хочешь казаться, Снейп. Северусу почудилось, что она улыбнулась, произнося последние слова. Быть может, все не так плохо, как представлялось сначала.