Теневой танцор

4

Гермиона черным вихрем вылетела из классной комнаты и остановилась сразу за поворотом. Через пару секунд оттуда же появились слизеринцы, а следом за ними — Снейп. Ее никто не заметил, хотя она и не пыталась прятаться. Профессор, не оборачиваясь и даже не запирая кабинет зельеварения, рывком распахнул дверь в свой кабинет и с грохотом захлопнул ее магией, да так, что посыпались зеленые искры. И не нужно обладать третьим глазом, чтобы понять: он очень и очень зол. Староста пылала, искрила, как занимавшийся факел: краска стыда залила щеки и шею, а сердце было готово выскочить из груди. Мерлинова борода, что на нее нашло на уроке? Сначала то, что профессор дал больше информации, чем она смогла найти, перекопав всю библиотеку, повергло ее в щенячий восторг, потом то, что у нее получилось зелье. Конечно, оно не могло не получиться, когда преподавателем был Снейп. На уроках у Слизнорта ее зелья при всех усилиях не дотягивали до идеала. Факультативные занятия начинались сразу после ужина, а заканчивались, когда библиотека уже была закрыта, поэтому раз в неделю Грейнджер приходилось делать уроки в гостиной, среди шума и гвалта возбужденных студентов. А неудачное совпадение факультатива и первого дежурства старост в семестре лишало ее даже призрачной надежды на отдых. Десять минут торопливого шага по коридорам, и Гермиона уже сидела, подтянув под себя ноги, в кресле у камина в общей гостиной Гриффиндора. С колен незаметно сползал толстый фолиант, взятый из библиотеки для легкого чтения. Но староста, хоть и усиленно пыталась думать только о занятиях, не была сосредоточена на сложных магических формулах. Ее мысли, кружась хороводом осенних листьев, возвращались к уроку зельеварения. Гермиона всей душой, искренне была благодарна той капле мастерства, что давал ей профессор Снейп. Она упивалась знаниями, как искатель жемчуга, поднявшийся из темных глубин океана, жадно вдыхал соленый воздух, и уже смаковала свой триумф на следующем уроке у Слизнорта. Хотя едва ли тот хоть на шаг отойдет от запланированной программы и предложит студентам такую непростую задачку, как мог бы задать Снейп. Ей вспомнилось его напряженное лицо на занятии: цепкий, вечно раздраженный взгляд выбивал почву из-под ног. А как он отреагировал на ее случайную улыбку! Посчитал сумасшедшей, не меньше: никто, кроме слизеринцев, не имел права улыбаться на занятиях в мрачном и холодном кабинете в подземельях. А потом она вспомнила о второй части урока. Профессора Снейпа могли сколько угодно ненавидеть и оскорблять окружающие, но он был, безусловно, талантливым зельеваром. И, хотя едва ли это положительное качество могло сгладить впечатление от его скверного характера, он преображался, когда был увлечен процессом: хмурое выражение стиралось с его лица, суровая морщина между бровями разглаживалась, а сварливость так и вовсе переставала бросаться в глаза. Четкие, скупые движения — ничего лишнего. Было бы здорово, если бы был он таким всегда... Но Снейп, конечно, едва ли тянул на идеал, который она себе выдумала. В кресла недалеко от старосты сели Рон и Гарри. Оба были вымокшие до нитки, но чрезвычайно довольные собой. Едва уловив слова «схема нападения Вигтаунских Воителей», Гермиона вернулась к Высшей нумерологии. У нее не было ни малейшего желания вникать в технические подробности игры в квиддич, а бесконечное обсуждение одного и того же, вообще, было выше ее понимания. Через четверть часа мальчики, неизвестно каким образом, все же переключились на другую тему: эссе по зельеварению. И неминуемо пришли к выводу, что не успеют его написать. Естественно, не испытывая даже капли неловкости, Рон оторвал Грейнджер от книги: — Гермиона, ты, наверное, уже написала эссе на завтра? — Конечно, — не поднимая глаз, ответила она. Несколько часов, проведенных в библиотеке в поиске самой точной и полной информации, не прошли зря. Гермиона даже могла похвастаться тем, что ее эссе вышло на пять дюймов длиннее, чем требовалось, а информации по многим ингредиентам будет больше, чем у любого из студентов шестого курса. Слизнорт выписал ей пропуск в запретную секцию, чем она не преминула воспользоваться. — Гермиона, может, дашь посмотреть одним глазком? А то в той книге, которую я взял, нет ничего толком о противоожоговых зельях, — Рон уныло покосился на тонкий справочник. — Конечно, в ней не будет. Это брошюра «Десять способов избавиться от ожога» для целителей. Можешь найти в ней названия, а составы поискать здесь, — она нагнулась к пухлой сумке, вытащила тяжелую книгу не меньше трех дюймов толщиной и положила на стол перед камином. — И высуши сперва одежду, а то намочишь страницы. Гарри, немного хмурый и задумчивый, тактично решил не вмешиваться в разговор. Возможно, он не хотел влезать в вечные ссоры между друзьями, а может, был уверен, что найдет всю необходимую информацию в книге Принца-Полукровки — в последнее время было сложно понять, что заставляло его замыкаться в себе. А Рон явно ожидал иной помощи. — Но ведь мне придется потратить часа три на это! Я не успею. Неужели ты хочешь, чтобы из-за меня Гриффиндор потерял десяток баллов? Грейнджер надменно приподняла брови. — А чем ты, Рональд Уизли, занимался сегодня весь день, если так печешься о баллах факультета? Рон не ответил на этот вопрос, но лицо его и шею залил густой румянец. Он считал, что тренировка важнее глупого эссе, однако, вслух произнести это не решился бы. Особенно, когда подруга была так похожа на их декана. — Гермиона, ну чего тебе стоит? Я же не буду списывать! Вам, наверное, Снейп уже весь материал на год вперед выдал, — насупился он. — А почему же ты не пошел на факультатив по зельям, раз в этом так уверен? — раздраженно, пылая праведным гневом, спросила Гермиона. — Раз ты считаешь, что профессор Снейп только и мечтает, как облегчить жизнь своим студентам? — Да я скорее сушеного бородавочника съем, чем пойду к этому злыдню на зелья! Неужели ты думаешь, что нам с Гарри мало его на уроках ЗОТИ? Грейнджер и хотела бы возмутиться фамильярностью Уизли, но не успела: в разговор вступил Гарри. Изнуренный, словно несколько дней провел без сна, с залегшими под глазами тенями, он выглядел подавленным и отчего-то злым. От недавнего хорошего настроения не осталось и следа. — Гермиона, это он виноват в том, что случилось с Сириусом! Он насмехался над ним, он его провоцировал, — Поттер перестал натирать очки краем рубашки и повысил голос так, что немногие оставшиеся в гостиной студенты обратили на них внимание. Грейнджер шикнула, и он продолжил значительно тише: — Это Снейп так ослабил меня окклюменцией, что шрам стал болеть почти все время! Из-за него я увидел Сириуса в отделе тайн! Добровольно к нему на уроки? Никогда. — Гарри, — примирительно начала Гермиона, — вспомни, сколько раз за время нашей учебы мы обвиняли профессора. Мы думали, что он пытался заколдовать твою метлу на первом курсе и украсть философский камень, но это был Квиррел. Ты считал, что он травил профессора Люпина на третьем, но он готовил Волчье зелье. Он не дал Амбридж сыворотку правды в прошлом году и прислал к нам на выручку членов Ордена Феникса. Тебе не кажется, что мы к нему не справедливы? Поттер дернулся, будто получил оплеуху, и с такой яростью уставился на Гермиону, что ее пробрала дрожь: в его взгляде было столько ненависти, столько боли! «Ему не важны факты. Его не интересует доверие Дамблдора. Он хочет мстить». — Снейп унижает нас все пять лет, а ты все время становишься на защиту этой поганой летучей мыши. Такое чувство, что он для тебя важнее, чем мы! — Только друг может вложить в простые слова столько обиды, только друг может быть так жесток, только друг может так глубоко ранить? — Ты дурак, Рональд Уизли, — с чувством сообщила Гермиона и, убежала в спальню девочек, застучав каблуками по винтовой лестнице, будто отбивала на азбуке Морзе свою обиду. — Глотик, ну почему мальчишки такие идиоты? — за задернутым пологом кровати Гермиона, зарывшись лицом в мягкий рыжий мех своего питомца, слушала его утробное урчание и медленно успокаивалась. Кот ей, естественно, не ответил и лишь нервно дернул хвостом, словно хотел сказать: «А мне почем знать?» — Вот и я не знаю, — грустно шепнула ему хозяйка, почесывая рыжего наглеца за ухом. Впервые обязанности старосты пришлись не вовремя. Гермиона раздраженно глянула на часы. Через несколько минут должен был прозвонить колокол, слышный даже в самых отдаленных уголках замка, который сообщит, что наступило время отбоя и, соответственно, время ее дежурства. Не спеша Гермиона спустилась по лестнице в гостиную. На Рона она не обратила ровным счетом никакого внимания. Два часа бесшумной ходьбы по пустым коридорам с факелом в руках. Скучно. Гермиона всегда жалела, что нельзя провести эти два часа наедине с книгой, открыть дверь в совсем другой волшебный мир: формул и вероятностей, алхимических уравнений и законов трансфигурации — в мир знаний. Рон, который тоже в этот вечер патрулировал коридоры несколькими этажами ниже, конечно, ничуть не переживал об упущенном времени. Наверняка, уже успел проскользнуть на кухню к домовикам. Хоть Гермиона и любила друзей, как братьев, но то, что они — особенно Рон — очень часто вели себя, как дураки, она отрицать не могла. Коридоры, анфилады, галереи — в мягком свете чадящего факела замок наполнялся мрачной тайной. Ночь за редкими фигурными окнами казалась густой черной смолой, словно Пивз решил пошутить над всем миром сразу и подмешал ее в небо. Это и восхищало, и пугало одновременно. Черная тень, мелькнувшая на периферии зрения, как только Грейнджер поднялась на восьмой этаж, оказалась не Пивзом и не Снейпом. Гарри, размеренно ступая в темноте, скользнул за угол, и Гермиона поспешила за ним. «Неудивительно», — раздраженно, словно пытался напомнить о ее совсем недавних рассуждениях про мужскую глупость, заметил внутренний голос. Одетый в пижаму Поттер шел босиком. — Гарри? Парень резко обернулся, едва не сбив подругу с ног. Его устремленные в пространство глаза были широко раскрыты. Застывшие, стеклянные — они внушали страх. Обветренные, чуть приоткрытые губы беззвучно шевелились. — Гарри, — Гермиона махнула ладонью перед бесстрастным лицом, потому что Поттер смотрел куда-то сквозь нее. Дотронувшись рукой до его плеча, она потребовала: — Очнись же! Юноша вздрогнул, будто пробудившись ото сна, попытался сфокусировать взгляд на подруге, но все усилия были напрасными: без очков он мог различить в свете факела густую темную крону волос Гермионы, бледность ее испуганного личика, но не больше. — Гермиона… — хриплый, дрожащий голос выдавал смятение Гарри. — Что ты здесь делаешь? Странный вопрос, учитывая, что они стояли посреди коридора на восьмом этаже. — Сегодня ночное дежурство у старост Гриффиндора. А что здесь делаешь ты? Что происходит? Пока он молчал, Гермиона смотрела ему в глаза, пытаясь заметить там что-то, объясняющее его поведение. И Гарри даже не пытался отвести взгляд. — Ты опять следил за Малфоем? — пораженный вздох. Сколько можно просить его оставить это! — Почему в таком виде? Где твоя карта, мантия? Очки, в конце концов! Нет, здесь было что-то другое. Тревога захлестнула ее порывом ледяного ветра, словно кто-то распахнул настежь окна. Гермиона обернулась — все створки были наглухо закрыты; это внутри нее гуляли сквозняки страха и бередили воображение. — Ты хочешь знать правду? — Гарри нахмурился. — От первого до последнего слова? — Да, — Гермиона была тверда как никогда. Если другу требуется помощь, то она не может оказаться не у дел. Ей не хотелось вспоминать последний разговор в гостиной. — Тогда слушай. Только тебе не понравится то, что ты узнаешь, — так странно, не похоже на себя, скривился Гарри. — Мне кажется, что связь между мной и Волдемортом становится крепче. Я слишком часто стал проваливаться в его сознание. Рон говорит, что я произношу чьи-то имена и выкрикиваю проклятья по ночам, — Поттер отошел на несколько шагов и оперся спиной о стену. — Непростительные, — добавил он тихо. Взгляд Гарри блуждал по коридору, не останавливаясь ни на чем. Едва ли способная вымолвить хоть слово, Грейнджер цеплялась за древко факела, как утопающий за соломинку. — Поэтому лучше тебе держаться подальше от меня. И Рону тоже. Я... боюсь, Гермиона, — он закрыл глаза и откинул голову назад. Девушка покачала головой. — Нет. Я не брошу тебя. И Рон не бросит. Но ты должен все рассказать Дамблдору, Гарри! Это очень важно! Поттер, не открывая глаз, криво улыбнулся. Сердце Гермионы стучало так громко, что казалось, его слышит не только Гарри, но и весь замок. — Он знает. И даже нашел, как использовать эту связь, — Гарри опять замолчал. — Дамблдор просил никому не говорить, но тебе я скажу. Знаешь, у меня теперь есть прекрасная работа почтовой совы. Смотрю глазами Волдеморта, думаю его мыслями, а потом рассказываю все директору... Убиваю своими руками, пытаю, — Поттер громко выдохнул, — мне не нравится это. — Не может быть. Как? — она поймала его взгляд и добавила, объясняя: — Дамблдор весь прошлый год боялся этой связи, ведь ты сам рассказывал! Почему он переменился? — Он говорит, что Волдеморт больше не будет пытаться завладеть мною. Ему причинила слишком много боли предыдущая попытка в Министерстве магии. Значит, теперь нет никакой опасности, что я кому-то наврежу. А вот пользы, наоборот, море. Ведь Реддл не чувствует этой связи. В голове возникла блаженная пустота, нарушаемая лишь мерным стуком единственной мысли: «Не может быть!» — Гарри, это неправильно! Дамблдор не должен так тебя использовать! — рассерженная, возмущенная жестоким экспериментом, Гермиона подошла к Поттеру ближе. — Понимаешь? Нельзя добывать информацию, разрушая тебя! — А мне ты что предлагаешь сделать? — рявкнул он в ответ. Оторвался от стены, встал напротив девушки. — У меня нет выбора! Гермиона, пойми же ты, наконец, Волдеморт не смотрит через мои глаза на Орден Феникса, теперь я становлюсь им! Я поселился в его теле, мои пальцы сжимают палочку, когда он произносит Убивающее заклятье! Неужели ты не видишь, насколько это полезно? — съязвил он в лучших снейповских традициях. — Возможно, профессор Люпин сможет помочь? Или Грюм? — Римус не владеет окклюменцией, а Грозному глазу эта идея может даже понравиться. Я уже думал об этом. — Значит, остается только один человек, Гарри. И ты это знаешь. — Нет, — мгновенно отозвался Поттер. — Я ему не верю. Он сделает только хуже. Твой драгоценный профессор на прошлом собрании у своего Хозяина сдал директора и меня со всеми потрохами, Гермиона. — Волдеморт теперь все знает о тебе? — Не похоже, что Снейпу известно о моей роли. — Гарри, обещаю тебе, я обязательно что-нибудь придумаю. Мне просто нужно время, — убеждала его Грейнджер, а ее сердце сжималось от жалости и страха. — Его-то как раз у нас и нет. С каждым разом все хуже. Прости, что я так груб с тобой, просто... я постоянно чувствую злость... чужую ярость. Не могу держать это в себе. Потерянный вид, затравленный взгляд. Как больно было видеть такого Поттера. — Я понимаю, не беспокойся, — она мягко улыбнулась, надеясь, что Гарри сможет это увидеть. — Я заметил одну особенность: я смотрю через его глаза тогда, когда сам расстроен или зол. Но стоит мне только подумать о тебе, — он запнулся на мгновение, — или о Роне, Сириусе, родителях, как Волдеморт исчезает из моей головы, я его не вижу. И мне спокойнее, когда ты рядом, — благодарно прошептал он. Поттер произнес последние слова так тихо, что Гермиона решила, будто ей это послышалось. Потому что в этот самый момент прозвонил колокол: полночь. — И все же, что ты здесь делаешь? Гарри посмотрел на нее и ухмыльнулся. — Понятия не имею. Обычно я прихожу в себя у портрета. О, прекрасно! Волдеморт не завладеет, да? Он не знает о связи? А откуда тогда провалы в памяти? Как, уважаемый директор, вы объясняете то безумие, что творится вокруг вашего Избранного? Неужели Гарри будет лучше некоторое время побыть в штабе Ордена Феникса? И как предложить это ему было непонятно, ведь все в доме на площади Гриммо напоминало о Сириусе. На мгновение Гермионе показалось, что сквозняк своей ледяной ладонью коснулся ее спины, и она нетерпеливо дернула плечами, чтобы избавиться от этого неприятного ощущения. Холод исчез, но через секунду вернулся, а Грейнджер, наконец, вспомнила, что никакого сквозняка в длинном коридоре быть не могло. Резко обернувшись, она уставилась в темноту коридора. Оттуда не доносилось ни звука, но интуиция шептала об опасности. С глухим стуком из ее рук выскользнул факел и, едва коснувшись каменного пола, затрещал и погас. Узкое, как бойница, окно с цветастым витражом цедило лунный свет по капле, будто хотело запугать храбрых гриффиндорцев, посмевших потревожить покой замка своими громкими разговорами. И полумрак, к которому еще не привыкли глаза, опутал их тела плотным коконом страха. Пальцы Гермионы крепко сжимали палочку, а в глазах читалась паника. — Гарри, думаю, нам пора в гостиную, — ее голос дрогнул. Грейнджер кожей чувствовала чужой взгляд. Взгляд хищника, готовящегося к прыжку. Опасный и выжидающий. Он метался между ней и Гарри, оценивая свои шансы на успех, но что ему могли противопоставить два неопытных, выпавших из гнезда птенца? — Что? — Поттер посмотрел в том же направлении. И тогда он увидел. Из темноты коридора на них медленно наступал человек. Хотя нет, человека Гарри не увидел, он увидел лишь силуэт, ведь его очки остались лежать на прикроватной тумбочке. Там же, где и палочка. Гарри всегда отличался безрассудством, но без палочки даже он не решился бы вступить в схватку с кем бы то ни было. Он чувствовал себя поразительно беспомощным, не видя противника и не имея возможности защитить ни себя, ни подругу. Поттер схватил Гермиону за запястье и потащил в противоположную сторону, туда, где на стенах горели факелы. С той же стороны послышались громкие шаркающие шаги. Из-за поворота появился Рон. В одной руке он нес большое блюдо, доверху заваленное кексами, а в другой руке держал надкусанное пирожное. Рон не заметил человека поодаль, потому что тот остановился сразу за границей света. Но зато тотчас заметил, что Гарри тянул девушку за руку. — Что здесь происходит?! — с набитым ртом возмутился он. Гермиона оглянулась. Она больше не чувствовала этот обжигающий взгляд. — Он ушел, — выдохнула девушка. — Кто? Филч? — Нам надо возвращаться в гостиную. Время патрулирования закончилось, — она высвободила руку и сняла факел со стены. — Рон, ты когда-нибудь прекратишь жевать? — Да что случилось? Что вы здесь вдвоем делали? — Не то, что ты подумал, — уверил его Поттер. Их шаги разносились эхом по всему коридору. Гермиона ненавидела ночи, подобные этой. Мысли протяжным гулом роились в голове. Стоило только закрыть глаза, как она видела, что к ней совершенно бесшумно из темноты коридора приближается человек. Она чувствовала его тяжелый взгляд и ощущала клокочущую панику, поднимающуюся из глубины. Нервное возбуждение не улеглось и тогда, когда она вылезла из постели и умылась холодной водой. Не случайно Поттер шел по этому коридору, нет, не случайно! Она все больше склонялась к мысли, что придется настоять на отправке Гарри на Гриммо, 12. Но он опять решит, что Гермиона его опекает, что он будет помехой в штабе, что здесь ему ничто не угрожает. Неужели Гарри не понимает, что нельзя так рисковать? Кто был этот человек? Приспешник Волдеморта? А может, просто воображение сыграло с ними злую шутку, и они с Гарри приняли за врага Филча или Малфоя? Чушь, конечно нет. Гермиона все еще помнила взгляд, от которого все внутри холодело. Она сжала виски пальцами. Как же все сложно. Еще слова Поттера про открытое предательство профессора Снейпа. Зачем? Так на чьей же он стороне? А Дамблдор? Откуда в нем столько жестокости? Он использует Гарри, вместо того, чтобы помочь... Еще немного, и ее голова лопнет. Слишком много вопросов без ответа. Слишком много. Гермиона отошла от раковины и открыла окно. Морозный воздух пощипывал кожу, выветривая все воспоминания о ночном дежурстве. Через некоторое время Грейнджер вернулась в спальню. Ложиться уже не было смысла: за окном забрезжил рассвет, разливаясь розовым молоком по ночному небу. Она потянулась к книге, которую оставила вчера на тумбочке.