Теневой танцор

28

— Северус, — послышался из-за спины тихий голос. Пестик, выпав из дрогнувшей руки, с глухим ударом опустился на изъеденную зельями поверхность лабораторного стола. Почти не веря в то, что это ему не снится, Снейп резко развернулся лицом ко входу в полуподвальное помещение, служившее ему лабораторией. Так ждать этого момента и так бояться, что он все-таки наступит… Она стояла у открытой двери. Синие маггловские джинсы, кроссовки, рубашка в клетку — ничего общего со старостой Гриффиндора. В глазах непривычная настороженность; побелевшие пальцы сжимают волшебную палочку. Не оглушила сразу — и на том спасибо. — Как ты здесь оказалась? — грубее, чем нужно, и намного жестче, чем хотелось бы. Гермиона не возмутилась нерадушному приему. Она подняла левую руку, демонстрируя перстень Эйлин с черным агатом. — Похоже, теперь тебе от меня не скрыться, — ответила Грейнджер, даже не сделав попытки смутиться под его цепким взглядом. Да-да, она, наверное, догадывалась, как он относится к вмешательству в его личную жизнь, но не пожелала принимать позицию обороняющейся стороны. Снейп отвернулся к столу. — Ты не должна быть здесь, — бросил он через плечо. — Стараниями мистера Поттера, я все еще вне закона. Но едва ли этим можно было напугать ее после всего, через что ей пришлось пройти по его вине. Как и ожидалось, она проигнорировала его слова и продолжила почти невозмутимо требовать его внимания: — Нам нужно поговорить. — Гермиона, тебе всегда нужно о чем-то поговорить, — огрызнулся Снейп, со злостью сминая тонкие стебельки. — Я благодарен тебе за Софию, но сейчас не время и не место для душещипательных признаний. Возвращайся к своим друзьям. — Не смей прогонять меня, Северус Снейп! — зазвенел ее голос в маленькой комнате, казалось, даже отскакивая от стеклянных флаконов, расставленных на полках. — Мне пришлось покрывать убийцу ради тебя, лгать своим друзьям, поддакивать гадостям, которые все вокруг говорили о тебе, только чтобы не вызывать подозрения! Я не выдала адрес этого дома и ни разу не усомнилась в тебе. — Так и не добившись от него хоть какой-то реакции на свои требования, Гермиона подошла к нему на расстояние вытянутой руки и значительно мягче добавила: — Все, чего я прошу — откровенность. Неужели после всего этого я не заслужила хоть немного правды? Всего лишь правды? Она заслужила намного больше, но Снейп не признался бы в этом и под пытками. Едва выбежав за границу Хогвартса в ночь убийства директора, Северус тут же переместился к воротам поместья Малфоев. Не было ни пышного приема, ни благодарности Нарциссы. Темного Лорда, взбешенного тем, что его милейшая питомица несколько дней назад исчезла из Годриковой впадины, весть о смерти Альбуса Дамблдора, казалось, даже не тронула. Впервые за долгое время он лично наградил Снейпа Круциатусом за то, что тот посмел влезть в задание младшего Малфоя без приказа. О том, чтобы задавать вопросы о дневниках Ребекки, даже речи идти не могло. То, что должно было стать моментом триумфа, стало крахом. Когда же Волдеморт с мрачным видом покинул особняк, оставив своего сжавшегося на полу слугу на попечение Нарциссы, у той все же хватило совести напоить его восстанавливающим зельем и произнести тихое «Спасибо». Сидя на роскошном диване в доме Малфоев и пытаясь унять дрожь в руках, Снейп задавался вопросом, почему Люциус до сих пор не вернулся из Хогсмида. Успели ли Гермиона с Софией ускользнуть из коттеджа до его прихода? А может, прямо в эти минуты его старый друг все еще преследовал девушек, наступая им на пятки? Был только один способ узнать. Не обращая внимания на ломоту в теле и мерзкий привкус зелья во рту, Северус вышел из Малфой-мэнора и привычно представил перед внутренним взором двухэтажное здание с примыкающей к нему бетонной стеной в тупике Прядильщиков. Холодный, пыльный дом казался заброшенным и безжизненным. Хлопок аппарации, раздавшийся среди кирпичных стен проулка, вспугнул хмурую сову, сидевшую на покосившейся над дверью балке. Едва кинув ему под ноги сложенный в несколько раз клочок пергамента, она улетела, не забыв обдать его напоследок взглядом, который в переводе на человеческий язык можно было бы назвать попрекающим. Наплевав на статут о секретности, Снейп шепнул: «Люмос!», и развернул послание, пытаясь разобрать слова в неверном свете голубого огонька. Округлые буквы, толкая друг друга и вытягиваясь под нелепыми углами, с головой выдавали волнение отправителя. «Не прикасайся к Буревестнику, — было нацарапано на записке. — С. в штабе О.Ф.» Северус не раздумывал о разумности нахождения Софии в доме на площади Гриммо: если Гермиона отправила ее туда, значит, других вариантов просто не было. И почему — он скоро выяснил. Он не испытал шока, узнав о преступлении Морган. Снейп еще помнил, как гложет ненависть и зудят руки, когда перед тобой появляется шанс поквитаться с обидчиком. А способностью контролировать свои эмоции и чувства в семейке Каррингтонов никто не отличался. И будь Люциус ему хоть трижды другом, ничто не могло бы заставить Снейпа ни сдать Темному Лорду собственную дочь, ни уж тем более мстить ей. Но маленький кинжал и волшебную палочку он отобрал, посадив неуравновешенную девицу под замок. В воспитательных целях. Северуса больше беспокоило состояние Гермионы. Она столкнулась с двойным предательством, но все же нашла в себе силы предупредить его об амулете. Зачем? Откуда она узнала о его гипнотическом действии? Десяток вопросов — и ни одного ответа. Безмолвие связывало их две недели, а потом Грейнджер вдруг выросла, как из-под земли, на пороге его лаборатории и потребовала откровенности. Да, она имела на это право. И на благодарность, и на снятие со своей совести смерти Люциуса. Но Снейп не мог ей этого дать. Он и свою-то совесть с трудом утопил в бутылке огневиски после того, как понял, что почти искренне торжествовал, наказывая Дамблдора за годы, замурованные в чувстве вины и паутине обязательств. На смену сладкой, опьяняющей, как наркотик, мести пришло отвращение к самому себе. И как бы ни просила Гермиона искренности, исповедоваться он ей не желал. Не в его силах было вырвать с корнями надежду на, как бы избито и банально это ни звучало, светлое будущее. Поэтому Гермионе было лучше просто уйти: пусть ненавидит его за молчание, а не презирает за правду. — Пораскинь мозгами, Грейнджер, — рыкнул Северус, отталкивая ступку с пастой. Идея тотального игнорирования навязчивой гриффиндорки оказалась провальной, и он вернулся к проверенному способу: скрестил руки на груди и обдал свою визави ледяным взглядом. Не хочет по-хорошему выметаться из дома, значит, будет по-плохому. Но она не поддалась на провокацию. Деловито засучив рукава и заглянув в бурлящий котел с бледно-лиловой жидкостью, Гермиона обошла стол и притянула к себе ступку с лавандой. Очевидно, ей тоже было проще говорить на эту тему, когда руки были чем-то заняты. — Уже раскинула, — невозмутимо сообщила она. — И нашла несколько вариантов. Первый из них: ты убил Дамблдора, чтобы Волдеморт передал тебе дневники Ребекки. Ведь для снятия проклятия, которое тебя так тяготит, не хватает только описания самого ритуала. Четкими, отточенными движениями Гермиона выложила на латунные весы пасту и закинула необходимое количество в котел. С неприязненным взглядом Северуса она упорно не встречалась. — Второй вариант: ты сделал это, чтобы выполнить обещание Нарциссе Малфой. Один ожог у тебя на руке уже есть, не думаю, что тебе так хотелось упасть замертво посреди коридора. Гарри подслушал вас с Драко накануне Рождества, — пояснила она удивленно заломившему бровь Снейпу, — а я умею соотносить факты. Думаю, магия Непреложного обета уже пыталась принудить тебя к выполнению клятв. Гермиона помешала зелье длинной ложкой трижды по часовой стрелке и погасила огонь под котлом. Когда все небольшие флаконы с лиловой жидкостью выстроились в ряд, и прикрываться сосредоточенностью на зелье стало невозможно, она посмотрела Снейпу в глаза. — Есть еще третий вариант, но я в него не верю и произносить вслух не хочу. Потому что и с проявлением твоего первого — эгоистичного «я», и второго — загнанного в ловушку, я еще могу смириться, Северус. — Но не с тем «я», которое принадлежит истинному Пожирателю смерти? — против воли вырвалось у него. Да, он догадывался: иначе она предаст себя и свои убеждения. Однажды они уже это проходили, и его светлая, солнечная девчонка едва не сорвалась в пропасть. Но после того, что она увидела в Софии, ставки выросли — теперь Гермиона понимала, в какого монстра может превратиться. — Да, не с тем. Ответил Северус не сразу. Он не хотел в этом признаваться, но не было других вариантов. Это все — он. Жалкий эгоист, связанный по рукам и ногам шпион, и тот… третий. Тот, которого он ненавидел в себе, мнил чудовищем и долгие годы старательно заковывал в цепи раскаянья. И именно он на вершине Астрономической башни дал Снейпу силы для того, чтобы сотворить убивающее проклятие. В конце концов, разве полуправда — ложь? — Альбус умирал, — ответил Снейп тихо. — Он хотел прекратить эту боль… быстро. Гермиона охнула, прикрывая рот ладошками. — Рука!.. Мы же видели ее столько раз за этот год, и никто так и не задался вопросом, что произошло с Дамблдором! Северус не отозвался на ее слова. Только сжал челюсти, да так, что на щеках заиграли желваки. — Это было проклятье. Со временем оно стало распространяться, а на зелья, которые я ему готовил, выработался иммунитет. Зная, что ему подписан приговор, Дамблдор решил разыграть партию на своих условиях. Непреложный обет всего лишь обеспечил мне достойное прикрытие. Снейп не понял, как это произошло, но в следующее мгновение в его объятьях оказалась Гермиона. Теплая, податливая, настоящая. Именно та, по которой он так скучал эти долгие недели одиночества. И София даже отдаленно не могла заполнить гнетущую пустоту в его сердце. — Северус, прости меня, пожалуйста! Прости! — шептала Гермиона ему куда-то в шею. — Я не должна была заставлять тебя вспоминать это еще раз! Я не хотела делать тебе больно… — С чего ты… — начал было Снейп, но к тонким губам, заставляя замолчать, метнулась ее аккуратная ладошка. — Не надо, — попросила Гермиона. — Не лги нам обоим хотя бы сейчас. И Северус подчинился. Он действительно не хотел лгать. Сейчас, зная планы Темного Лорда, зная, что Гарри Поттеру совсем недолго осталось ходить по британской земле, Снейп хотел совсем другого. Он не собирался повторять прошлые ошибки, доверяя жизни своих женщин посторонним людям, потому что теперь в его власти было все изменить. — Есть еще кое-что, — тихо произнес Северус. Фигурка в его объятьях застыла. Он мог бы сказать правду: я не собираюсь позволить тебе умереть в битве, которую планирует Темный Лорд, но внезапный укол страха заставил Северуса вернуться к проверенному способу: интригам и махинациям. Разве Гермиона согласится с его доводами? Разве согласится она просто бросить своих непутевых дружков на произвол судьбы? Поэтому, найдя себе приемлемое оправдание, что он просто достигает своей цели хитростью, Снейп, заглянув ей в глаза, продолжил: — Я не приличный человек и едва ли когда-нибудь им стану по доброй воле. Но раз уж так получилось, что магия Принцев признала тебя моей невестой, я должен задать тебе один вопрос. Северус видел, сколько неверия отразилось в ее глазах, как в немом шоке приоткрылся ее ротик, и, почти испытывая угрызения совести, спросил: — Гермиона Джин Грейнджер, ты станешь моей женой? — тихо, медленно, чтобы не спугнуть. Понимала ли она, как глубоко пустил корни его эгоизм? Понимала ли она, что вовсе не романтичные бредни о любви до гробовой доски руководили его действиями? Он, как алчный дракон из маггловских сказок, желал скрыть свое сокровище, запрятав его вдали от солнечного света, утвердиться в своих правах, поставив огненную печать обручального кольца на ее нежной коже. Возможно, она догадывалась, потому что в сведенных к переносице бровях угадывались недоверие и страх, а взгляд метался по его лицу, точно огневица в поисках темных расщелин. Казалось, будто Гермиона ждала каких-то пояснений своему поступку, но каких — Северус не знал. — Мне надо подумать, — выдавила она из себя наконец. Снейп кивнул, заглушая внутри росток тревоги. Он лишь коснулся губами ее лба, словно пытался утешить маленького ребенка. Решайся, Грейнджер. Решайся. *** Три недели пролетели в одно мгновение. Тот день, как и все последующие, Гермиона провела в доме в тупике Прядильщиков. Она рассказала Северусу о своем недолгом общении с Балортом, которое позволило пролить свет на природу мучивших его кошмаров. Фантомный противник, обладавший реальным могуществом Буревестника, легко проникал во сны Снейпа. И зелье сна-без-сновидений, которое он пил каждую ночь, уже не помогало. Так уж вышло, что предыдущие полтора года, когда Балорт, разыскивая свой амулет, пытался довести злополучного хозяина медальона до помешательства мороком видений, Северус принимал на себя ослабленное проклятье по старшинству в роду. Он был щитом для Софии. Способности Снейпа к окклюменции не позволяли последствиям его ночных боев проявляться в реальном мире: ни болей от Круциатуса, отдающихся судорогами в руках, ни истощения магических сил, ни ожогов и порезов через всю грудь, которыми с недавнего времени стал награждать его Балорт. Но теперь же, когда Северус стал главной целью ментальной атаки чрезвычайно могущественного волшебника, стойкость ему изменяла. Снейп засиживался до глубокой ночи в лаборатории, а потом, без сил, падал в кровать. И тогда лишь объятья Гермионы оберегали его от реальных кошмаров, но не от усталости и злости, с которыми он поднимался до рассвета. Северус понимал, что его хмурый вид и резкость были не самым удачным примером того, какой он видел совместную жизнь с Грейнджер, но обманывать ее фальшивой улыбкой не желал. А Гермиона, несмотря на все это, весенним солнцем оттапливала его закоченевшую на вершине Астрономической башни душу; своими тонкими, слабыми пальцами она медленно и методично насквозь прожигала броню ублюдочности, в которую Снейп так старательно заковывал себя все последнее время. Она отдавала себя без остатка, и, в конце концов, стыдясь признаться в этом самому себе, Северус стал вглядываться в ее глубину ее глаз, пытаясь прочитать там искреннее желание стать его женой. Женой, которая готова будет принести свою молодость и красоту в жертву его мерзкому, эгоистичному характеру, которая будет готова прожить с ним всю жизнь без возможности стать матерью. Женой, которая сможет залатать в его душе дыры, выжженные ядовитым зеленым пламенем. И он себя за это ненавидел и раскаивался в том, что в кои-то веки решил отказаться от насилия — гораздо гуманнее и честнее по отношению к Гермионе было бы отобрать у нее палочку и закрыть в погребе накануне последней битвы. А случайная мысль, о том, что он припорошил свое истинное желание наспех подвернувшимися мотивами, была заклеймена, как слишком «дамблдоровская», и навечно запрещена к анализу. В любом случае, слишком долго размышлять над этим ему не дали. Морган, вернувшись в старый дом, вернула себе старые привычки. Вот только теперь все попытки манипуляции наталкивались на жесткий отпор… Гермионы Грейнджер. Насколько она была терпелива к Северусу и его вечной раздражительности, настолько же она стала неподатлива к капризам Софии. Самым часто применяемым заклинанием в ее обиходе стало заклятье Сквернословия, которым она запечатывала рот нахальной девице, а главным помощником в наведении в старом доме порядка, соответствующего ее представлениям, стал Майки. Она и Снейпа пыталась привлечь к этому занятию, но он отделался от общества двух спорящих девиц и попискивающего домовика, просто закрывшись в лаборатории. Ей-богу, даже Дамблдор с Минервой не доводили его до головной боли быстрее. То, насколько Гермиона любила командовать, могло сравниться только с настойчивостью Морган, когда она пыталась добиться исполнения своих прихотей. И Северус, наблюдая со стороны за этим столкновением титанов, решил за самое безопасное устраниться. Желательно, навсегда. Пусть он и восхищался внезапно открывшейся твердостью характера Гермионы, но две упрямые женщины в его холостяцком логове — это перебор. Благо, ему было о чем подумать. Балорт, появлявшийся в его снах, с каждым днем становился все менее разговорчив и все более агрессивен. Все более странные монологи о том, что «маленькая воровка» уже почти мертва, а в его — Северуса — силах вернуть былое могущество Буревестнику, постепенно стали вытесняться все более настойчивыми попытками сломить его ментальную защиту. Не то, чтобы Снейп верил в странные речи Балорта, но предчувствие подсказывало ему, что его планы не настолько удачны, какими кажутся на первый взгляд: не стоит даже пытаться использовать Буревестник в последней битве. Но мысль была слишком хороша, чтобы от нее так легко отказываться. В далеком, холодном феврале Снейп добровольно взвалил на свои плечи обещание защиты ребенка Софии. Неужели всю жизнь за ним будут тянуться обеты, выманенные у него шантажом или обманом? Лили, Альбус, Нарцисса, София… И готов ли он добровольно обменяться обетами с еще одной женщиной? Но когда Северус чувствовал мягкое дыхание Гермионы на своей щеке или любовался ее точеным профилем в мягком свете настольной лампы, он понимал, что готов ради нее на все. И ни один Волдеморт его не остановит. Перемирие в их доме было редким явлением. В те вечера, когда Снейп не был на вызове Темного Лорда, а Гермиона с Софией не пытались поделить сферы влияния в доме, они сидели в крохотной гостиной, пили чай и обсуждали книги. В середине июля, когда Морган, в кои-то веки, перестав сверлить их ревнивым взглядом, зачиталась огромным талмудом по зельям (или, что вероятнее, просто над ним заснула), Северус решился задать Гермионе вопрос, мучивший его слишком долго, чтобы тешить себя мыслью о том, что ему это безразлично. — Тебе настолько отвратительна идея носить мою фамилию? Откровенное признание в своих чувствах ранило, но еще больше ранила реакция его названной невесты. Она всячески избегала прямого ответа, прикрываясь бессмысленными фразами, вроде тех, что на войне не время думать о глупостях. И лишь когда Снейп, потеряв терпение, заглянул в ее сознание, он понял, что единственное, чего Гермиона хотела — это узнать, что он к ней испытывает. — Скажи ей уже, Снейп, — раздраженно вторила мыслям Северуса Морган. — Только мертвый не заметит, как ты на нее смотришь, когда думаешь, что никого рядом нет. Ну, или эта твоя умница, которая в принципе не видит ничего дальше своего носа. Сколько принципов способен нарушить человек, жаждущий исполнения своих планов, желающий добиться своего любой ценой? В те минуты Снейп понял, что практически все. Язык с трудом ворочался во рту, будто распухший от жалящего заклинания, когда он пытался произнести слова, которых ждала от него глупая, влюбленная девчонка. Он не умел признаваться в любви. Он не хотел открывать свою душу под циничным взором Морган. И совсем не в его принципах было поддаваться на провокации. И все же… — Неужели ты думаешь, что я смирился бы с тем хаосом, в который ты превращаешь мою жизнь, если бы ничего к тебе не чувствовал? Неромантично, практически грубо и откровенно трусливо, но его маленькая кареглазая чаровница не стала выжимать из него истину. Она понимала его… Не было ни белого платья, в котором Гермиона приходила к нему во снах, ни прочей мишуры, призванной отвлекать внимание от главного: потери свободы одного человека перед лицом другого. Только магия. Поглощающая, всеобъемлющая магия, в которой растворялись все «до» и рождалось одно «после». Уже спустя четверть часа, когда последняя клятва на мертвом языке растворилась в наэлектризованном, переливающемся всполохами света воздухе, а с кончика волшебной палочки Софии сорвалась третья золотая нить и опутала их сомкнутые руки, Северус смог с облегчением выдохнуть, глядя в засиявшее лицо своей молодой жены. Теперь в его силах было спасти Гермиону от злого рока, который преследовал всех женщин в его жизни. «Ведь цель оправдывает средства, Северус?» — ехидно поинтересовался внутренний голос, но эгоистичной части Снейпа было совершенно все равно. Вскоре Морган перестала ворчать, что стала свидетелем на самой убогой свадебной церемонии в мире, и затишье перед бурей растянулось еще на неделю. Юная миссис Снейп вела себя практически идеально: только ее острая, болезненная потребность постоянно задавать вопросы нарушала идиллию, а сам Снейп молился всем известным богам, чтобы она и дальше пребывала в блаженном неведении относительно ценности брачной клятвы, которую она дала ему. София, сталкиваясь с неуступчивостью гриффиндорки, устраивала истерики все реже, заставляя Северуса думать о том, что именно такой он хотел видеть свою семью: без криков, ссор и ненависти, а вовсе не той, которой его учил Тобиас Снейп. Но чем ближе становилось 31 июля, тем сложнее было подавлять внутри себя волнение. И однажды, в тот самый вечер, в который красочному мыльному пузырю ложного спокойствия суждено было лопнуть, послышалось несколько ударов в окно. Стоило только Гермионе, едва приоткрыв дверь, выглянуть на улицу, как сова закинула письмо прямо в узкую щель между косяком и деревянным полотном и унеслась прочь. — От кого? — мгновенно отвлекшись от книги, спросил Снейп. Целый день с тревогой ожидая вызова Темного Лорда, он едва не забыл о том, что в исходе предстоящей схватки мог быть заинтересован еще один человек. — Гарри, — ответила она, поднимая конверт с пола и вглядываясь в надпись. Если бы волшебники проводили конкурс на самый небрежный почерк, то Гарри, однозначно, занял бы второе место, уступив лидерство Рону. — Его доставила сова Поттера? — Нет, но… — даже раньше, чем Гермиона начала говорить, нераспечатанное письмо вырвалось из ее рук и подлетело к Северусу. С сосредоточенным выражением на лице он стал выписывать сложные пассы волшебной палочкой над конвертом, зависшем в воздухе, очевидно, проверяя его на темную магию. Послание выплюнуло сноп искр, а потом из него выпорхнула короткая записка и серая полоса ткани. — Не прикасайся к ленте. Это портал, — сказал Снейп, а потом бросил на нахмурившуюся жену подозрительный взгляд и заключил лоскут в прозрачную сферу. — И в отношении письма есть два варианта: либо мозги мистера Поттера окончательно превратились в кисель и он позабыл о таком понятии, как конспирация, либо это ловушка и писал не он. Пока Северус водил волшебной палочкой над сияющей сферой, Гермиона взяла с журнального столика пергамент и прочитала записку. «Гермиона! — каракули плясали так, будто Поттер сочинял свое послание на коленке в подпрыгивающей на ухабах карете. — Пожиратели смерти наблюдают за домом, и орденцы попадут в засаду, если попробуют забрать меня, как два года назад. Я не хочу рисковать их жизнями и собираюсь незаметно выбраться завтра, а не 31, как они планировали, но мне нужна твоя помощь. Сожми в руке ленту, когда соберешься». — Это почерк Гарри. По крайней мере, очень похож, — с сомнением добавила Гермиона. — И это очень в его стиле — отказываться от сопровождающих, чтобы никто не пострадал. Но если я не умею создавать портал, то откуда это умеет Гарри? И, Северус, я знаю, что ты считаешь моего друга не особенно умным, но даже он не стал бы писать бы в письме, которое могут перехватить, точные даты отъезда. Может он и не рассчитывал, что я его получу? Ответил Снейп лишь тогда, когда окончил свое занятие. Спрятав волшебную палочку в карман мантии, он недовольно заметил: — Возможно, письмо не дошло бы, если бы Поттер отправил свою сову. Не догадываешься, какой наш новый друг прекрасно себя чувствует в птичьем облике? Гермиона, охнув, выронила письмо из рук и заметалась по крохотной гостиной. — Балорт! Но если он все еще помогает Гарри, то зачем ему я? И если он смог сделать портал в дом, то и Пожиратели смерти смогут это сделать? А почему бы ему просто не перенестись в Нору таким же образом? Северус вздохнул и устало поднял глаза к потолку, слушая бесконечные вопросы своей молодой жены. И угораздило же его полюбить такую невыносимую девицу. У судьбы явно извращенное чувство юмора. Когда поток вопросов Гермионы иссяк, Снейп, уперев локти в жесткие подлокотники кресла и скрестив пальцы домиком, тоном, достойным самого Бинса, сообщил: — У антипортальных чар, как и у любых других, есть свои особенности: только хозяин территории может создать портал, ведущий конечными координатами на закрытый участок. В Хогвартсе это директор, в нашем доме — я, а в доме в Литтл Уингинге — Поттер. Но, — добавил он после недолгой паузы, — в любом случае, этот портал не ведет в его дом. И думаю, ты нужна Балорту для того, чтобы заставить меня сделать кое-что, чего я делать не хочу. — Ловушка? — Ловушка, — подтвердил он. — Мы бы оба были выведены из игры, застряв на севере Англии, а Поттеру пришлось бы дожидаться Орден Феникса, чтобы переправиться в Нору 31 июля. Гермиона застыла, прожигая взглядом лист пергамента, будто хотела найти в нем ответы на все свои вопросы. — Ты считаешь, он действительно хочет выбраться раньше, несмотря на то, что его поджидают Пожиратели смерти? — Я в этом более чем уверен. — Что ж, тогда это круто меняет дело, — пробормотала Гермиона, вздрогнув, словно очнувшись от транса, и накинула на плечи маггловскую куртку. Но дверь ее усилиям не поддалась. Нахмурившись, она снова потянула на себя ручку, а потом обернулась лицом к мужу. — Что это значит? Снейп, в очередной раз пряча палочку, ответил ей совершенно невозмутимо: — Ты никуда не пойдешь. — Я нужна ему. Пусть он не знал, что Балорт сделал портал в другое место, но ведь он действительно ждет моей помощи. — Мне ты тоже нужна, — заметил он. — Желательно, живой и невредимой. Но Гермиона не собиралась отступать. Из последних сил стараясь держать себя в руках, она возразила: — Но ты способен справиться без меня, а Гарри — нет. Северус, мы уже обсуждали это, и ты знаешь, что я не смогу бросить друзей. — Сейчас речь идет не о выходных в дружеской компании пустоголовых мальчишек, — отрезал Снейп. — Речь идет о войне. Напиши на конверте адресата — Аластора Грюма, — попросил он безо всяких объяснений и вышел на задний двор, чтобы позвать сову. Когда Северус вернулся, Гермиона все так же стояла у двери и держалась за латунную ручку. Она совершенно точно не собиралась выполнять его указания, не зная, что он задумал. Книжные полки бесшумно отъехали, и в комнате появилась заинтересованная София. — О чем спорите? — развязно поинтересовалась она и, держась за поясницу, проковыляла к потертому креслу. — Вас даже наверху слышно. Осадить любопытную девицу Снейпу не позволила Гермиона. Цепко следя за ним взглядом, она самым спокойным, однако, не способным никого обмануть тоном ответила Софии: — Кажется, Северус посчитал, что имеет какое-то право командовать мною. Морган ухмыльнулась: — А ты скажи еще спасибо, что он тебе на шею только клятву повиновения повесил, а не Непреложный обет. И на что ты вообще рассчитывала, когда связывала себя с ним магией, а не министерскими бумажками? — И, заметив, как широко распахнулись глаза Гермионы после ее слов, София, впервые на памяти Снейпа растерявшись, спросила: — Или ты вообще не поняла, на что подписалась? Шанс на мирное разрешение истории становился все более призрачным — еще немного, и умница-гриффиндорка выудила бы из закоулков памяти свои клятвы и потребовала бы ответа: какое еще значение, кроме очевидного, несли ее слова? — и Снейп поспешил перевести тему. — Мне нужен твой медальон, — ссадив сову на стол рядом с пергаментами и чернильницей, обратился он к Софии. — Это для чего еще? — в ответ только подозрительно прищурилась девица, и рука ее неосознанно метнулась к цепочке на шее. Впрочем, она не сделала попытки спрятать серебряный диск под мантию, что говорило об ее доверии гораздо больше, чем она хотела бы сообщить. Северус едва не застонал от разочарования, задаваясь вопросом, способен ли хоть кто-то в этом доме, кроме домового эльфа, сделать то, о чем его просят, не вступая в споры. — Мистер Поттер в очередной раз нашел приключения на свою… голову, — процедил он. — И, похоже, существует только один способ удержать мою жену от необдуманных поступков, а тебя от перспективы стать Пожирателем смерти через два месяца. Давай медальон. — Он протянул руку, попутно раздавая указания жене: — Гермиона, перешли записку Грюму. Он должен обеспечить Поттера прикрытием, иначе после моего донесения Темному Лорду, мальчишка останется беззащитен. Поколебавшись мгновение, Морган сняла Буревестник, но перед тем, как вложить его в руку Снейпу, спросила: — Может, будет разумнее держать эту штуку подальше от вашего Балорта? Он же вмешается, как только поймет, что ловушка не сработала? И глядя в ее испуганные глаза, Северус не смог бросить ядовитое «Не твое дело!», которое вертелось на языке. — Не беспокойся. Балорт не получит амулет, — едва слышно произнес он и поймал неожиданный благодарный взгляд от Гермионы. Не зная, что именно заставило его жену… не сдаться, нет — дать ему передышку перед пыткой вопросами: обещание уберечь Буревестник от его древнего хозяина или вежливость к Софии, Снейп не стал задаваться этим вопросом в присутствии девушек. Позже, все позже. Сейчас у него было слишком других проблем, которые требовали его немедленного внимания. Лишь тихий клекот пестрой совы, которая сама прилетела в тупик Прядильщиков вскоре после возвращения Морган из Хогсмида, нарушал напряженную тишину, когда Гермиона подписывала конверт и прятала в него послание Гарри. — Ты должен взять меня с собой, — потребовала молодая миссис Снейп. Голос ее звенел от сдерживаемых эмоций, а губы были плотно сжаты в тонкую ниточку — точь-в-точь Минерва МакГонагалл в юности. — К нашим или вашим? — вклинилась София, но ни Северус, ни Гермиона не обратили на нее внимания. — Северус, что ты от меня скрываешь? — неожиданно тихо спросила Гермиона, словно готова была сломаться под тяжестью его молчания. — Ты знаешь, что Орден проиграет, и таким варварским способом пытаешься уберечь меня? Ни один мускул на лице Снейпа не дрогнул, но сердце его оборвалось. «Замолчи, глупая девчонка», — вертелось у него на языке, но он лишь молча выпихнул сову за дверь. Медальон на длинной цепочке Северус спрятал в складках мантии чуть раньше, но в ту секунду ему показалось, что Буревестник превратился в кусок свинца и потянул карман к земле. К нему снова возвращались все его сомнения и страхи. — Я предполагаю, что ты можешь понадобиться мисс Морган. — Вот уж без няньки я точно обойдусь! — возмутилась виновница спора, и в этот раз все же получила поддержку в лице Гермионы. — Я не нужна Софии, я нужна Гарри! Ты не можешь оградить меня от боя, просто закрыв в своем доме. — Могу, Гермиона, — бесстрастно ответил Северус. «Должен, Гермиона», — хотелось сказать ему. — Я приказываю тебе по праву наших клятв, не следовать за мной и не вмешиваться в предстоящую битву. — Это неправда! — прошептала молодая миссис Снейп. Она уже должна была почувствовать обжигающе-ледяной жар магии, который подавлял ее волю и решимость, принуждая к исполнению так опрометчиво… так доверчиво данных обещаний. Повторяя за ним незнакомые слова на мертвом языке, разве могла Гермиона допустить мысли, что ее обманут? Что ее, как и Ребекку много лет назад, лишат права выбора? — Просто поверь, что ты принесешь больше пользы, если останешься с Софией. — Это тоже приказ? — холодно спросила Гермиона, сбросив с себя оцепенение. — Нет, — отозвался Северус, и на обычно бесстрастном лице его лежала тень грозовых туч. — Все, что вам может понадобиться, найдете в лаборатории. Просто верь мне, — обратился он к Грейнджер на порядок тише, притянул к себе застывшую фигурку и прикоснулся к ее лбу губами. Замок щелкнул за его спиной, ставя точку, и Снейп глубоко вдохнул тяжелый, грязный воздух знакомого с детства промышленного района. Сумерки сгущались, придавливая его толстым покрывалом теней, растворяли его черный плащ в темных расщелинах между домами. Он не знал, к чему приведет его решение, но всей душой надеялся, что поступает правильно. «Предать каждого, кто доверяет тебе — это очень правильно, Северус», — усмехнулся он сам себе. Вздохнув еще раз, чтобы подавить бесполезные сомнения и очистить сознание, Снейп нащупал в кармане медальон и прижал палец к теплому, трепещущему алому камню, впуская в свою душу мощь и ярость Буревестника. Ночь, разрушая последние оковы, вступала в свои права. А Северус Снейп, с трепетом и ликованием падая в разверзнувшуюся бездну, с жадностью принимая в себя порочное адское пламя вседозволенности, понял, что он, наконец, выбрал свою сторону в этой войне. И он был почти счастлив.