Перемены к лучшему

Часть 4

Зимние праздники стали для Николая непрерывным аттракционом. Две недели новых впечатлений, поездки за покупками, вечерние просмотры семейных комедий у домашнего кинотеатра — всё, буквально всё было в новинку. Раньше Ника одевала бабушка, подарки себе он искал сам, выклянчивая деньги неделями и даже годами, а сидеть с мамой за слезливыми драмами про тётек и дядек преклонного возраста не хотелось совершенно.
Олег Михайлович быстро продемонстрировал, почему его назначили начальником отдела: утром рассказывал, какой план составил на весь день, потом спрашивал, не хотелось ли новорожденному семейству чего-то еще, а дальше они ели вкусные блинчики с джемом, одевались, садились в машину и ехали.
Ехали, ехали — куда угодно. В молл, в парк, в центр города — гулять по старинным улицам. Николай словно получил в подарок от Санты кристально чистые линзы, и сквозь них родной город выглядел сказочно. Дома, мимо которых он ходил раньше, не оборачиваясь, теперь казались порталами в другие эпохи, обстановка дешевых кафешек напоминала о детстве, оставляла после себя послевкусие беззаботности. Ему было так хорошо, словно он влюбился, хотя никаких подходящих объектов вокруг не было.
Рядом с Олегом Михайловичем мама выглядела молодой и жизнерадостно шутила, смеялась по пустякам, предлагала погулять еще немного, хотя раньше вовсе не выходила никуда со своим Колюшей. Иногда она порывалась воспитывать двух «оболтусов», но прежде строгие выпады обернулись дурашливыми подколами, и слушаться такую маму Николаю было легко и приятно.
Когда каникулы закончились, он чуть не разрыдался. Сел перед монитором компьютера, который так и не успел включить с Нового Года, и понял, что всё: праздник улетел, и нужно теперь мыть грязную посуду, выносить мусор — возвращаться в суровые будни. Каждый день школа, где он никому не нужен, да и ему самому тоже не нужен никто, вечерами компьютер и новые игрушки, а ночью — сны без сновидений, куда можно было бы убежать из реального мира. Про себя он называл такое состояние «подростковой хандрой» и в дневнике о нем старался не писать. Гормоны, бунтарский дух, все дела. Пройдет два-три годика, и перестанет париться по таким пустякам. Главное — перетерпеть.
***
Утром понедельника, первого в полугодии, его разбудил стук в дверь.
Николай сел и посмотрел на часы, но в зимней темноте разглядеть на циферблате стрелки было невозможно.
— Подъем, братан! — донеслось из-за двери.
— Сколько времени? — спросил Ник.
— Шесть часов, пошли бегать! — крикнул Дима, а потом топот его шагов объяснил Николаю, что «братан» спустился на первый этаж.
В другое время Ник обязательно залез бы под одеяло и доспал положенный час, но теперь сон исчез. В новом доме, с новыми законами он ощущал себя гостем, поэтому торопливо нацепил одежду и потащился в столовую. Его сильно беспокоило слово «бегать», и он подозревал, что Дима замыслил недоброе, но, в любом случае, сначала он собирался поесть. Последние два года Николай ел при каждом удобном случае, а по утрам тяга к холодильнику была сильней всех других подростковых инстинктов.
— Ты вещи не распаковал, что ли? — спросил Дима вместо приветствия, потягивая апельсиновый сок. «Кальций полезен для костей», — говорил Олег Михайлович, подсовывая очередной стакан Коле каждое утро.
— Вещи? — растерялся Николай. — Нет, распаковал.
— Ты в этом бегать будешь? — Дима выглядел удивленно.
Николай разобрался, в чем дело, поприветствовал матушку, поздоровался с «дядей Олегом» и сказал спасибо тёте Гале, которая раскладывала блинчики на большом блюде в центре стола.
— Не буду я бегать.
— Будешь-будешь, — отмахнулся «братан».
Действительно, поесть Коле не дали. Дима позволил ему выпить сок, а потом пинками под одобрительные крики родителей вытолкал обратно в комнату — переодеваться. Николай застегивал новенькую спортивную куртку и жалел, что не заперся у себя перед сном. Сейчас лежал бы в кровати как все нормальные люди.
Дима дождался его, отвел во двор и начал разминаться. Коля следил за чужими манипуляциями и пытался копировать, но получалось плохо. Спина болела с непривычки, ноги не гнулись, руки путались.
— Ниче-ниче, через месяц привыкнешь, — пообещал Дима, а потом они побежали.
Особняк Олега Михайловича находился в районе, куда не ходил общественный транспорт, здесь у всех были свои машины. За оградой произрастали деревца и кусты, которые москвичи по незнанию звали лесом. На самом деле, от леса здесь были только высоченные сосны, а все остальное еле-еле тянуло на парк. Однако бегать по утоптанному снегу было легко.
Первые несколько минут Коля оглядывался по сторонам на освещенные фонарями тропинки. Вопреки здравому смыслу и житейской логике бегунов было много. Особенно порадовался Николай пожилой паре, которая неспешно шла по краю тропинки. Вот ведь живут люди — никто их не заставляет, в школу идти не надо. Пожалуй, им и на работу уже не надо, а все равно... в шесть, мать их, утра!
— Прибавь темп, быстрей закончим — быстрей поедим, — бодро крикнул Дима.
Николай попытался бежать побыстрей, но бок тут же отозвался острой болью. Еле-еле волоча ноги, он плелся позади «братана» и пытался не потерять сознание. В конце концов Дима перешел на шаг, и они повернули обратно.
— Не, так не пойдет, — вздохнул новоявленный тренер, — у тебя, я погляжу, совсем глухо.
— Да ты лучше сам, — прохрипел Николай, мечтая выдать просьбу за одолжение.
— Да я после школы пробегу еще, не парься, — расхохотался Дима.
Потом был контрастный душ. Николай в своей жизни испытал прелесть контрастного душа лишь однажды: когда ему повезло очутиться целиком намыленным в период планового отключения горячей воды. Смывал с себя мыло под ледяными струями, а потом подхватил простуду.
— Живей давай, опаздываем уже! — торопил из-за двери Дима.
Коля начал терять терпение. Семьи, которой у него никогда не было, стало вдруг слишком много. Поездки по магазинам и вкусные блины от тети Гали — это одно, а в шесть утра нестись по снегу в далекую даль — совсем другое.
— Слушай, че ты примотался, а?! — огрызнулся он из душевой. — У тебя свой душ есть!
Выкрикнул, а внутри все похолодело. Только сошелся с реальным, живым человеком, и тут же на тебе — все запорол.
— Не истерикуй, красавица! — беззаботно отозвался Дима. — Через месяц сам бегать будешь!
Николай облегченно выдохнул и в мечтах перенесся на месяц вперед, когда тело, как по волшебству, будет требовать утреннюю пробежку, контрастный душ и питательный творожочек.
После водных процедур он пошел одеваться под бдительным присмотром «братана». Дима сам выбрал вещи, положил перед Николаем и ушел есть.
— Гардероб победителя, — вздохнул Коля, разглядывая обновки, которые хотел припасти для особого случая. Брюки он никогда не носил, рубашки считал не нужной проблемой для утюга, а пиджак... нет, пиджаки придумали для светских приемов.
Зато, когда он спустился вниз, мама всплеснула руками. Хорошо еще — не разрыдалась от умиления. Под ее ласковым взглядом Николай набросился на еду и слопал все, что ему полагалось, и добавку.
Олег Михайлович повез их в школу. Дима сел на переднее сиденье, а Николай сзади разглядывал ровные ряды сосен у дороги и вспоминал каникулы, когда на этой самой машине они катались по всей Москве. Тогда было очень здорово, не нужно было задумываться об уроках, о жизни, о школьных проблемах.
— Обратно пущу вперед, — сказал вдруг Дима.
Коля посмотрел на него, улыбающегося, в зеркало заднего вида и сам улыбнулся в ответ. Будни явно не тянули на сказку, зато в них была настоящая семья: папка, готовый возить детей в школу, веселая мама и брательник, который решил сделать из Николая олимпийского спортсмена. Никогда еще он не ощущал себя настолько нужным, и от этого было теплей на душе.