Достойная пара

31. Самонадеянные

  Первые лучи утреннего солнца насыщенным золотом пробегали по деревне, смывали угрюмый вид с домов, проливали живительное тепло на клумбы, огороды и палисадники. Мрак отступал в затенённые углы до возвращения ночи, гонимый не только солнцем, но и лёгким ветерком, и селение точно приободрялось, сбрасывая тягостную ношу уныния и тоски.
Дом наполнился разговорами, детским тонким голосом и суетой, жизнь забила ключом. Конечно, все старались говорить и ходить как можно тише, так как ни на секунду не забывали об осаде, но тем не менее ручей жизни продолжал течь дальше; необходимо было готовить завтрак и заранее обед, а помимо этого женщины вовсю хлопотали по дому, готовясь к скорому похолоданию: никто не знал сколько ещё придётся ждать.

Я считала, что после разведки, мы с Кристофером, недолго задерживаясь, возвратимся в лагерь, однако мужчина совсем не торопился, чувствовал себя даже слишком свободно, ни о каком возвращении не было и речи. Что естественно, без дела сидеть не пришлось: лишние руки, а особенно мужские, были необходимы как воздух. Гуннар со своими воинами рано утром вернулись на дежурные позиции и оказать помощь не могли, поэтому мама без стеснения приобщила Кристофера.

— Мама, когда вы в последний раз ездили в город? — чтобы попробовать утихомирить собственное беспокойство, я задала вопрос, хотя было ясно, что последний раз они могли уезжать только до окружения деревни.

Холодильник отнюдь не пустовал, однако именно это многообразие и заставляло меня нервничать

— Не волнуйся, пока что можешь не волноваться, — неубедительно посоветовала Герда, она и несколько молодых волчиц, расположившись в гостиной на полу, разбирали собранные за лето травы: волчицы расчищали ветки, а мама сплетала их в венки. — Пока подвал полон, нам не о чем беспокоится, — женщина окрутила толстым жгутом последний венок и поднялась на ноги, чтобы прихватить все заготовления и вместе с подопечными пойти развешивать в кладовой. — Досадно то, что многие запасы мы потеряли из-за наступления Западных, очень жаль. Надо бы сходить и забрать всё, чтобы зря не портилось, да Гуннар не пускает, — ещё более негодующе вздохнула и повела девушек за собой.

Герда говорила искренне, без страха и неуверенности, и то было неудивительно. Ингольв перенёс на себе множество тяжёлых испытаний, пока объединял кланы; он знал кровь вражеских и родных волков, он неоднократно имел представление о тех трудных ситуациях, в которой находимся сейчас мы. Соответственно, его спутница Герда так же, как и он наблюдала весь ужас межклановой борьбы. Она не пугалась больше ружейных выстрелов, не робела от вида охотников и тем более оскаленной пасти чужака. Мудрость прошлых годов наградила женщину необычайной холодностью ума; на данный момент Альфа-мать в первую очередь думала о самой стае, о семье, что неожиданно лишилась Альфы. Без сомнений, сила Южного клана состояла не только в Ингольве, но и в Герде. Это я подметила, почему-то, только сейчас.

Каша только-только начала густеть, как вдруг внезапное объятие сзади заставило меня резко выдохнуть и выпустить из рук ложку. В ноздри ударил запах железа, едва заметный, после множества попыток избавиться от него.

— Думаешь, я поверю, что ты с утра такой бодрый и свежий? Не беря во внимание отвратительный запах крови, — крепкие руки, обвившие меня, и теплый лоб на плече сковывали движения, однако я умудрилась не просмотреть кашу. — Ты, конечно, встаёшь раньше, но я всё-таки знаю как выглядит твоё лицо спросонья, — попыталась выбраться из теснящих объятий, но тщетно.

— Ты такая мягкая, — словно глухой, Крис проигнорировал замечание и, продолжая прилив нежности, под майкой обхватил мои груди, теперь дыхание точно сбилось.

Погасила огонь на плите и запустила пальцы в волосы Кристоферу, по-прежнему стоящему сзади. Он прильнул щекой к ладони и прикрыл глаза, вновь прилаживая голову на моём плече. Грозный Сверр ластился ко мне с такой теплотой, что благо никто не видел нас, иначе это могло оставить неизгладимый след в голове случайного наблюдателя.

— Дети ждут кашу. Да и мы оголодали... — назидательно сообщила Герда, не заглядывая на кухню, чтобы понять, что увлечена я совсем не готовкой: она видела куда пошёл Кристофер.

В подтверждение её слов нетерпеливо заскрипели ножки отодвигаемых стульев и защебетали щенки за обеденным столом.
Крис не торопился прекращать молчаливые объятия, как, впрочем, и я. От тесной близости становилось душно и волнительно, пускай в доме особой жары и не было. Так бы мы и стояли, но вдруг мужчина резво отпрыгнул, стоило ущипнуть его за бок. Он улыбнулся на мой тихий смешок и игриво принял оборонительную позу, как будто я действительно могу ему что-то сделать. Отметая все надежды шутливо настроенного супруга, я подняла наполненную кашей кастрюлю и понесла к столу.

— Ты будешь морс? — спросила у Кристофера, когда по просьбе щенков пошла на кухню за напитком.

— Нет, слишком сладкий, — он слегка мотнул головой и продолжил есть в какой-то напряжённой тишине.

Малышня недоверчиво притихла рядом с ним, нахмурилась, чуть ли иголки не выпустила от подобного дискомфорта, и активизировалась только при появлении на столе морса. Не обделив ровным счётом никого, я наконец, присела рядом с мужем за барной стойкой, отделявшей кухню от гостиной. Мест за столом едва хватало на детей, что уж говорить об оставшихся взрослых, которые не успели позавтракать ранее. Как ни странно, окна из кухни и прихожей выходили прямо к переднему двору, поэтому всю пустынную улицу было отлично видно. Интуиция редко меня подводила, а сейчас, казалось, было слишком тихо.

— Может, ты всё-таки посвятишь меня? Что происходит? — я наклонилась к супругу и как можно тише спросила.

— А что происходит? — под моим наблюдением он задумчиво улыбнулся и сделал то, что ему особенно нравилось делать — отпил из моего стакана. Значит, из моего стакана не так уж и приторно.

— Со мной это уже не пройдёт, я достаточно знаю тебя, Крис, — и снова борьба взглядов, из которой он вышел победителем.

— Я расчистил нам путь, должны же мы как-то выбраться отсюда, — вроде бы серьёзно проговорил он, но есть что-то ещё. Ферокс неспроста тут крутится. — Тебя удовлетворил ответ? — интимно спросил он, наклонившись совсем низко к моему уху; соскочил с высокого барного стула, являющимся для него не таким уж высоким, и понёс тарелку к раковине.

Одна из женщин зашла в дом и вместе с ней вбежала пара воинов, если быть точнее — южных воинов. Они почти сразу увидели меня и шокированные до глубины души пошли навстречу. Два взмыленных парня тяжело дышали; сперва остолбенев, они просто оглядывали меня до тех пор, пока я первая не шагнула к ним.

— Финн, Йозеф, как давно мы не виделись! — первый, Финн, русый высоченный оборотень, крепко-крепко обнял меня, приподнимая над полом. Второй, Йозеф, коренастый бородатый взрослый-ребёнок, подарил не менее теплые объятия, просто немного скромнее их выразил.

— Не могу поверить! Альба! Мы думали ты уже не вернёшься! — начал Финн, в то время как они успели занять всё окружающее меня пространство. — Все ужасно по тебе соскучились, а ты оказывается здесь. Как же ты смогла убежать от... — они почти сразу смолкли и я поняла, что до этого Кристофер был для них незаметен, а теперь его докучливый хмурый взгляд избежать было бы невозможно.

— О, не сомневайтесь, сбегать она умеет, — начал более-менее дружелюбно, и мои друзья почти смогли расслабиться, однако... — Правда, от меня сбежать трудновато, — не знай я Криса, то подобно сородичам могла испугаться этой саркастической улыбки, хотя что-то его определённо нервировало.

Йозеф сложил руки на груди, не осмеливаясь слишком оголять неприязнь к Сверру, Финн же, как истинный смельчак-глупец, с неприкрытой злостью посмотрел на хранителя, хотя каждый из них определённо остался без его внимания.
Я немного отошла от оборотней и стала, прислонившись к кухонной тумбе, напротив окна.

— Что с Западными, они бездействуют? А охотники? — если супруг не хочет рассказывать мне что-либо, то я сама узнаю.

— Всё тихо, единственно — кто-то ночью поубивал большую часть охотников. Западники возмущаются, но ничего сделать не могут: нож охотничий, никаких доказательств против нас, только морды скалят, — Йозеф с энтузиазмом подчеркнул последнюю фразу.

Вот что и правда было бы удивительно, если бы Кристофер в самом деле считал, что я не смогу узнать цель его ночных прогулок. Ни коим образом не прерывая говорящих и не выдавая собственные догадки, я мельком посмотрела на мужа, который в свою очередь никак не отреагировал на мой вопросительный взгляд, только пожал плечами и отвернулся к окну.

— Да, ещё мы слышали машину, но быстро упустили её, а после так и не встретили, — брюнет задумчиво погладил затылок, они с другом переглянулись и их лица вновь засияли чистыми улыбками.

— Но мы рады, что с тобой всё в порядке, — подобные откровения были как раз в стиле несколько изнеженного Финна. Только и успела я подумать, прежде чем над нами раздался взбешенный крик супруга.

— Альба! — разъярённо выкрикнул он, затем грубо схватил меня за затылок и пригнул почти к полу, присев следом.

С оглушающим визгом оконное стекло треснуло, и по спине прошлась волна мелких осколков; посуда в буфете шлёпнулась навзничь, поколотившись разом, когда прогремела череда выстрелов. На секунду в моей голове промелькнула идиотская мысль, что Крис на редкость бурно ревнует, совсем до того, как знакомые пули прошмыгнули прямо над затылком, и только после я вспомнила где нахожусь и какое сейчас время. До этого будто во сне находилась и совсем позабыла обо всех опасностях. Меня точно оглушило этим несильным грохотом, в ушах ещё пульсировал оставшийся звук, а в глазах мелькали странные огоньки, вся сама я задрожала как осиновый лист. Тут же обратившиеся волками Финн и Йозеф зарычали, встав надо мной, а Крис, чуть пригнув голову и прижав меня к себе, аккуратно выглянул в окно, но, очевидно, ничего это ему не дало, поэтому он переключил внимание на меня.

— Всё в порядке, — он поцеловал меня в лоб и произнёс ещё что-то милое.

На заднем плане завопили не только дети, но и женщины, среди них чётко раздавался громогласный приказной тон мамы. Она пыталась утихомирить и малышню и волчиц. С помощью усилий воли и ранга в стае у неё это получалось. Только когда ползком из кухни мы переместились в гостиную, то увидели, что причина для паники была — на полу лежала мертвенно бледная девушка. Пуля отскочила ей прямо в грудь.
В юной особе я узнала Йони, волчица была немногим младше меня, росла под боком. Я наблюдала её всё сознательное детство, каждый неуклюжий шажок; теперь же она выглядела заметно повзрослевшей, хотя и сохранила детскую наивность во внешности.
Я хотела закричать так, как не кричали все эти напуганные женщины. Внутри на мгновение всё стало таким же умерщвлённым, какой лежала совсем родная мне волчица. Звук растворился, чуть дойдя до горла, и до одури зажимать рот рукой стало бессмысленно, однако я не смогла расцепить похолодевших пальцев. Глаза умершей по-живому блестели — странные стекляшки чуждые телу, испускающему дух.

Под конец, пересиливая оцепенение, я отвернулась и как можно скорее нашла Кристофера. Ему точно было больно от того, насколько крепко я вцепилась в него, но он ничего не сказал. Все плакали, и сдержать голос теперь было трудно как никогда. Судя по лицу супруга — он так же не ожидал подобного исхода.