Комната, в которой...

7 глава

Утро встретило замученного Тэхена осыпающейся побелкой. Шумные соседи сверху, вернее их дети, стали причиной его ужасного пробуждения. Он, в силу своей робости, лишь молча сгреб со лба небольшие куски «потолка». Разбираться со взрослыми он не хотел. Он приподнялся с дивана и взглядом наткнулся на вымытый вчера Чонгуком пол, который превратился в белое нечто. Вот именно в этот момент Тэхен был готов преодолеть лестничный пролет и высказать соседям все, наибольшее внимание уделяя Чонгуку, который очень старался в уборке квартиры. Но он понимал, что вина соседей далеко не в запачканном полу, а лишь в плохом воспитании своих детей. Да и кто виноват в том, что его квартира настолько старая, что потолок осыпается от малейшей активности сверху? Тэхен, удивленный своей мозговой активностью с утра пораньше, еще помутневшим взглядом отыскал настенные часы, время на которых едва ли перевалило за шесть утра. Серьезно?

Он, спустя час бросив неудачные попытки вздремнуть еще немного, сидел на своей «кровати» и глотал уже подстывший чай. Он двадцать минут сверлил взглядом несчастную кружку, потому что слишком много мыслей крутилось в его не проснувшейся голове. Радость за новый дом для собаки и стыд за чрезмерную самоуверенность дробили вздымающуюся грудь. А еще вчерашнее столкновение с тем самым дедушкой выбило из его головы весь построенный на сегодня план. Он не думал, что, если выйдет за «орудием убийства» в ближайшую аптеку, снова встретит давнего знакомого. Оказалось, тот дедушка помнил его маленького и сразу же узнал его при первой встрече в супермаркете, вот только сам не был уверен, что Тэхен узнал его. Они лишь посмеялись, после чего долго сидели на уличной скамейке и болтали. Тэхен — честный мальчик, поэтому сразу же рассказал о прошлом «обмане», на что дедушка лишь рассмеялся и оставил все это без своего ответа. Почему-то смотреть в глаза жизнерадостного старика, храня в мыслях идеальный, по его мнению, план самоубийства, было очень сложно, поэтому он всячески избегал зрительного контакта. Совесть начала мучить тогда, когда мужчина стал рассказывать о своих жизненных проблемах, и Тэхен, не выдержав подступающее чувство тошноты, покинул расстроенного дедушку. И сейчас, наблюдая за осыпающейся побелкой, Тэхен не избавился от этого. Совесть грызла изнутри, словно запертый зверь, глуша своим рыком прочие мысли. Он решил потопить это чувство глубже, чтобы не вызывало неприятную покалывающую боль, поэтому переключился на мысли о сегодняшнем выпускном, начало которого было запланировано на двенадцать часов дня.

Тэхен первым делом отправился в ванную, чтобы привести измученное лицо в порядок. В комнате стало приятней находится, а это все благодаря упрямому Чонгуку, который заставлял его драить все поверхности. Тэхен, конечно же, этого вслух никогда не признает. Умывшись, он решил заняться запачканным полом, ибо дети с верхнего этажа перестали топтать несчастный потолок. Он наполнил чоновское железное ведро водой, добавил специального средства и стал надраивать деревянные доски комнаты. Он только через несколько минут понял, что сначала надо было веником поорудовать, и обругал все, что попалось под руку. Позже, уставившись в стену, он задумался о пачках лапши, которые так опрометчиво скормил всего за два дня, как ни странно, семье Чон. Завтракать было нечем, а живот предательски заурчал. Отогнав мысли о походе на завтрак к соседям, он ушел в душ.

В коридоре блока послышался какой-то шум, который Тэхен из ванной слышал особенно четко, поэтому он чуть ли не пулей полетел к входной двери. Мысль о краже заставила идти на необдуманный поступок, а именно — бежать на вора в одном полотенце и без какого-либо оружия. Яростно отворив дверь, Тэхен застыл. Прямо перед его лицом была тумбочка с человеческими ногами. Повисла секундная тишина, после которой последовал вскрик.

— Чего кричишь? — заговорила тумбочка, слегка потряхиваясь.

Испуганный Тэхен узнал голос, поэтому, не раздумывая, съездил рукой по деревянной дверце. Раздалось громкое «ойконье», и предмет мебели чуть не свалился назад.

— Ты... — раздражение Тэхена перешло на опасный уровень, — Ты идиот? Снова решил меня разыграть?

Из-за тумбочки показалась черная макушка.

— Я просто хотел помочь с мебелью, — захныкал Чонгук, тряся перед собой несчастный предмет мебели, — Пропусти, руки устали.

— Ты мог бы постучать или хотя бы зайти перед этим, — Тэхен закрыл собой проход в квартиру, — Вместо этого ты начал непонятную возню в коридоре.

Он, закончив говорить, все-таки сжалился над бедным Чонгуком и пропустил его внутрь. Оказалось, Чонгук знал, что он уже не спал, объяснив это тем, что при использовании душевых в этих квартирах в коридорах видны небольшие подтеки у оснований стен. После такого заявления Тэхен еще раз убедился в неадекватности Чонгука и, оставив его разбираться с мебелью, пошел домываться.

Когда он закончил, Чонгука в квартире не оказалось, а мебель уже стояла на своих местах. Тэхен удрученно вздохнул. Признаваться в том, что без него ему было немного одиноко, он не хотел. Раздался стук в дверь, и Тэхен сразу же пошел открывать.

— Видишь, теперь я постучался, — заулыбался Чонгук, одаривая его выразительным взглядом, — Это тебе, — он протянул ему тарелку с оладьями. Тэхен растерялся.

— Это мне?

— А кому еще? Мама просила передать, чтобы с этих пор ты ходил кушать к нам, — Чонгук насильно вручил тарелку, — Не обижай мою мать.

— Спасибо, — буркнул Тэхен, совсем не заметив, как Чон, махнув рукой на прощание, ретировался. Он был очень благодарен госпоже Чон за то, что та подкармливает его. Он обязательно скажет ей спасибо по возвращению домой. Да и Чонгуку тоже, ибо тот помогал ему с уборкой, с мебелью и с будкой в конце концов. Вспомнив про будку, Тэхен пообещал себе спросить у того квартиру Томаса, чтобы и его поблагодарить за помощь.

После завтрака он кое-как натянул на себя подаренный костюм. Всему виной маленькие пуговицы на рукавах белой рубахи и вредные запонки на пиджаке. Он даже в зеркало не взглянул, просто вытащил из-под диванной подушки связку таблеток, именуемых сильным снотворным, сложил потрепанный синий плед, который берег его сон с самого детства, и из кучи школьных принадлежностей где-то в углу комнаты раздобыл ручку. Он боялся, что после встречи с Чимином сил жить совсем не останется, как и сил, чтобы написать прощальное письмо для одного мелкого засранца, который, с вероятностью девяносто девять процентов, найдет клочок бумаги раньше всех. Мысли его пестрили разными словами и предложениями, а мозг уже начинал захлебываться в потоке несуществующего в нем нечто, народом именуемое совестью. Тэхен отодрал со шкалы роста свою прощальную записку, предназначавшуюся матери, а после аккуратным почерком, который так схож с материнским, написал под своим старым посланием:

«Мам, я соврал тебе. Я не в порядке, потому что нуждаюсь в твоих нежных руках».

Он побоялся, что его «свершения» не позволят ему увидеться с мамой, и, будучи с детства убежденным в существовании привидений, рассчитывал на то, что мама увидит и придет к нему, где бы он не оказался, чтобы защитить от боли.

Когда руки перевернули листок, Тэхен замер, потому что все мысли, касаемые Чонгука, мгновенно улетучились вместе с таким нужным для него кислородом. Грудную клетку сдавило с такой силой, что он едва не упал со стула, рукой ломая спинку. Слова в голове вроде были четкими и ясными, но вот сил для их передачи совершенно не хватало. Неимоверную боль причиняло осознание того, что скоро ничего, кроме темноты, не будет: ни мелкого Чонгука, ни нуны, ни Чимина, ни Тонни, ни этой огромной и пустой комнаты. Тэхен неосознанно стал представлять лицо Чонгука, когда тот узнает, что его больше нет. Какое у него будет лицо?

Кое-как написав пожелания на дальнейшую счастливую жизнь, которая будет включать в себя владение Кимовской квартирой и присмотр за Тонни, Тэхен аккуратно сложил листок и кинул его к связке таблеток, которые уже больше двадцати минут прожигали маленький столик у дивана. И лежали они там еще в течении пяти минут, потому что Тэхен долго и пристально смотрел на них, скрывая за внимательным взглядом бурную мозговую деятельность. В дверь постучали, и он сразу же заметался по комнате в панике. Кое-как завернул таблетки и несчастное помятое письмо в свой драгоценный синий плед и, когда с коридора послышалось чонгуково «Я вхожу», и дверь словно в замедленной съемке начала открываться, Тэхен заметнул улики на сервант.

— Что-то случилось? — поинтересовался вошедший Чонгук, разглядывая запыхавшегося хена, который лежал на диване в позе мертвеца. Тэхен в этот момент подумал, что он точно придурок, умудрившийся от страха прикинуться спящим. Он привстал, отрицательно покачал головой, а после нацепил на лицо свою квадратную улыбку.

— Нервы? — Чонгук сел возле него, — Понимаю. Я тоже нервничал, когда меня награждали, — Тэхен с вопросом взглянул на него, потому что не понял, о чем он вообще говорит, — Я про выпускной говорю.

— Да я не нервничаю... Выпускной не так сильно пугает, как встреча с моим другом, — выдохнул Чонгук украдкой поглядывая на сервант.

— А что не так? — Чонгук заинтересованно дернул головой, осматривая его с ног до головы.

— Я ему денег должен, — выпалил Тэхен первое, что пришло в голову. Не хотелось ему рассказывать подробности своих гнусных поступков.

— Я бы в его случае не переживал, потому что ты бы обязательно их вернул. Рано или поздно, но вернул бы, — глаза Чонгука проследили за беглым взглядом Тэхена и наткнулись на синие «одеяло», лежащее сверху деревянного шкафа, — Даже не думай пропускать выпускной только из-за того, что не выспался... Да и посмотри, — Чонгук резко развернул, казалось бы, испуганного (?) Тэхена к себе лицом, дергая за ворот пиджака, — Ты все-таки надел его. Я и не сомневался. У моей мамы есть вкус. Тебе идет, хен.

Если бы в этот момент к Тэхену был подключен аппарат сердечного ритма, то он определенно бы громко и настойчиво запищал, когда Чонгук уследил, куда это он постоянно поглядывал. А еще, кажется, он бы стал выдавать слишком слабые, но частые писки из-за этой улыбки, которая последовала после похвалы. Было в этих кроличьих зубках нечто родное, привычно теплое и ностальгическое.