Парни не плачут

Тридцать восьмая часть

– Нет, Лана тут ни при чём! Это всё я... я виноват... – по злобным взглядам, направленным на него, парень понял, что произошла осечка. Иначе он не мог. Если уж приходилось поливать грязью себя... – Я вам сейчас всё объясню. Неужели мне так трудно поверить?
– Слушай, я не учился в школах и не ездил по Мемфисам. Но я помню басню про чувака, который вопил «волк, волк», потом зверюги перерезали всё стадо, а лгунишке никто не поверил... – Том почесал затылок. – Как ты думаешь, на кого ты сейчас похож?
Брэндон очутился в заколдованном кругу. Его сны, его худшие кошмары сбывались, хотя любого, кто захотел бы их предупредить, он обозвал бы параноиком. Вдруг перед ним возникло лицо Джона – он стоял перед ним и не собирался давать пути назад.
– Не нужны нам твои липовые объяснения... – он гаркнул во всю силу лёгких. – А ну говори быстро, сучонок! Ты девка – или нет?!
– Так девчонка ты? – переспросил Том, срываясь на фальцет. – Если да, то я могу помочь решить твои проблемы... – он прижался к нему грудью и выдохнул – Брэндон почувствовал запах перегара. – Поиметь тебя? Хочешь? Сосиску в твою булочку? Прямо здесь, на полу?

– Иди к дьяволу! – он оттолкнул светлоголового пьяницу. Лана дёрнула его за полу куртки.
– Оставь Брэндона в покое!
– Покой? Х-ха!.. – Джон пользовался безнаказанностью силы. Он подставил Брэндону подножку, тот неловко упал – опять, на прогибающуюся софу – вдавил его в спинку так, что парень едва мог дышать, и схватил за голову, не давая двигаться. – Мы не шутим... ты выдохся, дружище. Ты просто лох!
– Джон! – Лана попробовала отцепить его руки. – Джон, пусти!.. – при первой возможности Брэндон вывернулся из-под тяжёлого тела и встал, прерывисто дыша. Самым большим его желанием было оказаться за тысячу миль от проклятого дома. Девушка заняла его место. Она посмотрела на вожака, и тот ответил ей долгим, ленивым взглядом.
– Ты защищаешь этого засранца?
– Он и твой друг, опомнись! Если тебе это так важно, то я... я вот что сделаю. Ты мне веришь? – она не могла ничего угадать в тёмной пелене его глаз, даже вспышки ярости. – Джонни... ты мне веришь?
– Ну?
– Мы сейчас пойдём в мою комнату. Я его раздену... я попрошу Брэндона снять штаны и показать мне. Хочешь? Ты мне поверишь, если я его увижу своими глазами?
– Я хочу знать правду, – угрюмо отозвался он. Брэндон стоял за спиной Ланы, а потому Джон видел их обоих, прямо перед собой – испуганных, но надеющихся на чудо. И он мог им его разрешить. Парень потянулся, фыркая. – Хрен с вами, только давайте побыстрее. Не подведи меня, детка.
Тягостное молчание набивалось в уши, как вата.
... Итак, он в мышеловке. Дела идут пострашнее, чем если бы их всех привели в кутузку и показали его за решёткой, как обезьяну. По крайней мере, тогда он имел бы возможность смыться. Невероятно!.. Ведь все без исключения – в бешенстве от того, что правда так быстро разнеслась. О том – что он девчонка. Биологически. Брэндон уже давно не чувствовал себя крутым мачо, но в этот момент он был просто раздавлен.
– Проклятье! – Лана бросилась на кровать, вытягивая гудящие ноги.
– Проклятье... – эхом откликнулся он. – Лана, я виноват...
– В чём это? – изумилась она.
Он лихорадочно начал расстёгивать джинсы.
– Я раньше должен был тебе объяснить, я не должен был довести до крайности... всё сейчас покажу...
Лана заслонила ладонями его промежность.
– Успокойся! Застегни брюки! Я знать ничего не желаю!.. – она встряхнула головой так, что волосы закрыли лицо. – Это я дурочка, я так и не научила их не соваться в мои дела... Ты не должен мне ничего. Ровным счётом. Ты столько мне подарил...
– Я... я не урод! Это болезнь от рождения, помнишь, я объяснял? – у него начал срываться голос. Разговор был ещё труднее, чем в напичканной врагами гостиной. – Врачи считают, что хирургическим путём это исправить можно... я проходил лечение в кризисном центре.

– Ну да, ты же мне говорил... – Лана прижала его к себе, бережно укачивая. – Тише, тише, всё пройдёт. Мы им не сдадимся. Я читала про всё это... я верю, что ты парень. Не позволяй моей матери втягивать тебя в эту гадость. Она просто озабоченная. А остальным только дай поскандалить... Всё очень скоро изменится. Посмотри за окно.
Бесконечные поля пересекались линиями электропередач, небо на востоке украшала бледно-розовая закатная полоса. Пахло скошенной травой. Брэндон сел на подоконник, ссутулился. Лане стало его пронзительно жаль.
– Ну посмотри же, что ты там видишь?
– Мне здесь было так хорошо... но я готов пройти через ад, чтобы быть с тобой.
– Мы же не расстанемся?
– Ни за что.
– Пусть они нас клещами разрывают... я так думаю, это всё Джон начал, он ревнует меня к тебе.
– Как он может ревновать? У вас же ничего не было?
– Ах ты... – она в шутку замахнулась на него, и в момент посерьёзнела. – Плохо то, что он узнал подробности. Посмотри, как они разворошили твои вещи... что там можно было найти?
У него противно засосало под ложечкой.
– «Плейбой» и билет на Багамы...
– Слушай, да побудь ты серьёзным!
– Я и так серьёзен.
– Врёшь ты всё... за это ребята, кстати, и взъелись. Так-то они к тебе неплохо относились. Я не знаю, что дальше будет.
– Я люблю тебя.
– Я тоже.
– Что ты им скажешь? Я ведь так и не показал тебе... пенис...
– Будем считать, что я его видела. Я выйду и скажу им то, что они хотят услышать. Им же тоже нужно успокоиться...

– Он сгрёб меня за шкирку, как котёнка. Позор какой...
– Ладно, пойдём!
... Лана чувствовала, как струйка пота стекает у неё по виску. Ни дуновения ветерка, хотя форточка была нараспашку. Брэндон с сомнением оглядывал людей, встретивших их гробовым молчанием.
– Мама! – девушка облизнула губы. Линда не шелохнулась, скрестив руки на груди. – Мама, я видела его обнажённым. Никаких обид и сомнений. У него – великолепный детородный орган. Я всё знаю... он мужчина. – после такого торжествующего заявления повисла пауза. Всё казалось полной бессмыслицей, чуть ли не ирреальностью, когда все говорят и двигаются, как сомнамбулы. Последующие действия Линды были даже слишком резкими. Она выпадала из общей фарсовой картины, схватив Брэндона за плечи и притиснув к стене.
– Зараза!
Когда на кого-то в этом городке злились, с этим безвестным кем-то случались очень неприятные вещи. Том завёл свою волынку.