Дневник осени

Глава 3.

Чертова шишка. Чертов квадрокоптер. Чертов Эрик.
   Мне больше всего хочется встать и уйти, но я просто не способна на такой поступок. Я веду себя как хорошая девочка на автопилоте. Поэтому я остаюсь в школе. Я держу голову низко опущенной, рот закрытым и каждые две минуты проверяю, на месте ли челка и надежно ли она прикрывает мой опухший лоб.
   Короче, я похожа на слабоумную.
   Единственный раз я открываю рот, чтобы потренировать грассирующее французское «р», и это заканчивается тем, что жвачка вылетает у меня изо рта и приземляется на парте соседки.
   В обеденный перерыв я могу немного расслабиться. По крайней мере, я готова к тому, что ничего хорошего меня не ждет. После того как мне наконец-то удается оставить свои вещи в шкафчике, я двигаюсь вдоль «Трубы» – длиннющего здания кафетерия. Я как можно дольше выбираю наименее ядовитые на вид продукты. Но, в конце концов, мне все же приходится выйти во двор, где на газоне, либо за столиками, либо просто на траве расположились остальные ученики.
   Лучше сидеть в одиночестве, чем стоять с потерянным видом. Я иду к свободному местечку на газоне, где у меня меньше всего шансов быть замеченной. В Стиллвотере у Дженны сейчас тоже перерыв на ланч. Возможно, она включила телефон.
   – Отем? Отем!
   Я оглядываюсь и замечаю Джей-Джея, который машет мне рукой с широкой улыбкой на лице.
   С ним еще двое: тощий блондин с песочными волосами, уткнувшийся в свой мобильник, и невысокая фигуристая девчонка в обтягивающем платье мандаринового цвета. Она боком прилегла на траву в непринужденной позе, облокотившись на одну руку.
   – Привет, Джей-Джей.
   – Привет, Отем. Это Джек Риверс и Амалия Лейбовиц, также известные как «Держи сквер» и «А там ли овца? И блей!». В соответствии с твоей теорией, Дело Амалиты – косметика, а Джека – комиксы. Иными словами, Ам всеми силами способствует возникновению притяжения между мужчиной и женщиной, в то время как Джек, наоборот, всячески старается этому помешать.
   – Чувак, ты не догоняешь, – возражает на это Джек. – Девчонки обожают супергероев.
   – Девчонки обожают тех, кто играет супергероев в кино, – не соглашается с ним Амалита, – а не тех придурков, которые о них читают.
   – С придурками поаккуратнее, – предупреждает ее Джей-Джей. – Мне лично нравятся комиксы про девушек-вампиров.
   Джек впервые поднимает на меня глаза:
   – А, привет! Это ты плюнула жвачку на парту Кэрри Амерник на уроке французского? Молодец! Она гадина.
   – Не каждая девчонка, которая дает тебе от ворот поворот, гадина, – говорит Амалита. Потом она поворачивается ко мне и произносит:
   – Esta como una cabra[9]! А все потому, что она отвергла Джека, а с Джей-Джеем пошла на свидание.
   – Ты говоришь по-испански? – спрашиваю я.
   – Ладно, она не гадина, – замечает Джек. – У нее просто дерьмовый вкус.
   – Или ей не очень интересно обсуждать злодейские планы захвата Мегалополиса, – говорит Джей-Джей.
   – Метрополиса, чувак. – Джек поворачивается ко мне, но указывает на Джей-Джея:
   – Он настоящий...
   – Кто? Ну тогда ты – просто...
   Амалита останавливает его жестом и обращается ко мне:
   – Si. Y tu[10]?
   – Solo un poco[11], – отвечаю я. – Я наполовину кубинка.
   – Я тоже! – говорит Амалита. – Во мне каких только кровей не намешано: невероятная пуэрториканско-мексиканско-эквадорско-еврейская смесь. Со стороны матери у меня в роду есть пуэрториканцы, мексиканцы, эквадорцы и кубинцы, а вот со стороны отца – никакого смешения кровей.
   – В моей семье, наоборот, разнообразие по отцовской линии, – говорю я. – По национальности он у меня...
   Он был. Был. Я смахиваю слезы в надежде, что никто этого не заметит.
   – Дай-ка мне рассмотреть твое лицо, – просит Амалита.
   Плохая идея! В этом случае она скажет какую-нибудь хрень про мою шишку на лбу, а я, клянусь, больше уже не могу о ней слушать.
   Но в эту минуту у меня нет сил на сопротивление, а в ее глазах светится решимость. Я наклоняю голову, и, когда Амалита резко садится и берет меня руками за подбородок, ее серьги и браслеты громко звенят.
   – Вот что я тебе скажу, – заключает она после довольно продолжительного молчания. – Тебе идет натуральность. Замени помаду на блеск для губ. Персиковый. Забудь о тенях. Используй коричневую подводку для глаз. Растушевывай ее сверху после нанесения. А снизу припудривай, но только очень тонким слоем. Сейчас грим у тебя разве что не течет по лицу. А надо совсем чуть-чуть, чтоб не быть похожей на клоуна. Если слегка припудрить, будет в самый раз. Немного бронзатора сюда, на выступающие части щек. Я вижу, ты кладешь слишком много. А нужно буквально капельку, остальное убрать. Мы пойдем после школы в торговый центр и максимум за пятьдесят долларов купим тебе все, что нужно. И еще немного геля с арникой. Нанесешь на лоб, приложишь на ночь компресс со льдом, и к утру опухоль спадет.
   На этот раз я даже не успеваю почувствовать подступающих слез. А сразу начинаю плакать.
   Странно. Ведь она просто подсказала мне, как лучше краситься. Теперь наверняка решит, что я сумасшедшая.
   Я крепко сжимаю кулаки и стараюсь сделать глубокий вздох. Еще немного, и мне удастся взять себя в руки. Я промокаю глаза салфеткой и пытаюсь сгладить все смехом.
   – Извините меня, – говорю я. – Глупо получилось.
   Амалита, Джей-Джей и Джек обмениваются взглядами, без сомнения ища пути отхода, чтобы насладиться остатком обеденного времени без меня. Амалита кладет свою руку на мою.
   – Нам очень жаль твоего отца, – мягко произносит она.
   К моим глазам опять подступают слезы, и мне приходится судорожно сглотнуть, чтобы не разреветься.
   – Откуда вы знаете?
   – Я тебя прогуглил, – сконфуженно отвечает Джек. – В начале перемены. Джей-Джей говорил о тебе не затыкаясь, вот я и...
   Он замолкает, потому что Джей-Джей ущипнул его за руку. Лицо Джей-Джея стало такого же цвета, как и его обгоревшая шея.
   – Мы нашли статью о собачьем приюте твоей мамы, – объясняет он. – И там рассказывалось, что произошло. Мне правда очень жаль.
   Я не знаю, что он имел в виду – что ему жалко моего отца или что он наводил обо мне справки. Я знаю ту статью, которую нашел Джек. Маме пришлось серьезно потрудиться, чтобы организовать открытие в Авентуре отделения приюта «Питомцы Фоллз» еще до нашего отъезда из Мэриленда, и она с удовольствием дала интервью. Она просто не ожидала, что позже статья пополнится трагическими фактами.
   Вообще-то это даже неплохо, что кому-то здесь все известно. Правда, сама я не могу говорить на эту тему без слез. Поэтому я просто киваю.
   – О, черт!
   Джей-Джей произносит это едва слышно, и я сначала подумала, что он обращается ко мне. Но потом я понимаю, что он смотрит на Амалиту, которая поднимается на ноги.
   – Тейлор! – зовет она и машет рукой. – Эй, это я! Не хочешь к нам присоединиться?
   – Смерти нашей хочет, – пробормотал Джек.
   Я проследила за тем, куда смотрит Амалита, и у меня в животе все перевернулось. Она зазывает к нам Мисс Супермодель, с которой я познакомилась на первом уроке. Та стоит вместе с высокой блондинкой, великаном из класса и еще парочкой его друзей – таких же здоровяков.
   – В чем дело, Тей? – кричит Амалита. – Ты что, потеряла слух и зрение вместе с памятью? Я здесь!
   Люди вокруг начинают глазеть. Блондинка, похоже, в ярости. Она и Супермодель о чем-то переговариваются, но они слишком далеко, чтобы можно было что-нибудь расслышать. Парни взяли их в плотное кольцо, как рассерженные телохранители. Наконец, блондинка качает головой и направляется к нам.
   – По крайней мере, она одна, – заметил Джек.
   – Ам, пусть идут себе, куда шли, – советует Джей-Джей. – Ничего хорошего из этого не получится.
   Если Амалита и слышала его слова, то виду она не подала. Она ожидает приближения девушки с широкой улыбкой на лице.
   – Что происходит? – спрашиваю я Джей-Джея.
   – Это Тейлор Дэнпорт, – отвечает он, кивая на блондинку. – Они с Ам были лучшими подругами, но три месяца назад Тейлор отшила ее и стала тусоваться с Ринзи[12].
   – Ринзи?
   – Так мы называем Марину Треску. Брюнетку.
   – Она гадина, – говорит Джек.
   – А вот на сей раз это правда, – комментирует Джей-Джей. – С этим не поспоришь.
   – Что ты делаешь? – шипит Тейлор, подойдя к Амалите. – Как тебе не стыдно!
   – Мне нечего стыдиться! – слишком громко отвечает Амалита. – А вот тебе должно быть стыдно, после того как ты поступила.
   – Перестань, – говорит Тейлор еще тише.
   – Что перестать? – невинным тоном произносит Амалита. – Считать тебя изменщицей? Ведь до этого года твоей новой cuate[13] было абсолютно наплевать на тебя?
   – Эй, вы там! – раздается писклявый голос Ринзи.
   Я даже не заметила, как она подошла, а теперь стоит рядом с Тейлор. Ростом она пониже ее, но все равно очевидно, что именно она тут главная. Она сверху вниз улыбается Джей-Джею и Джеку.
   – Ребята, не знаю, в курсе ли вы, но в округе Майами-Дейд запрещено держать питбулей. Если вы не заставите вашего перестать гавкать, его могут и усыпить.
   – Привет, Ринзи, – говорит Амалита. – Как прошла перемена? Удалось поболтать с Кайтлин? Ну помнишь, той твоей подругой, которую ты бросила до того, как украла Тей? Или с Эвелин, которая была до нее? Забавно, нужно быть совершенно без мозгов, чтобы рассчитывать на твою дружбу.
   – Ам, ты серьезно думаешь, что это заставит меня захотеть опять с тобой общаться? – Не дожидаясь ответа, Тейлор разворачивается и уходит прочь.
   – Более легкие ткани, – обращается Ринзи к Амалите. – Они не будут так собираться и мяться в самых неприглядных местах. – Затем она поворачивается ко мне – Рада, что ты нашла себе компанию. Профессиональный совет, – добавляет она, указывая на мой лоб, – с этим надо что-то делать. Жара может усугубить высыпания.
   Когда она догоняет Тейлор, Амалита кричит им вслед:
   – Эй, Тей! Не забудь, у меня есть твои фотографии в костюме Супер Грувера[14] с прошлого года. – Она плюхается обратно на траву и поворачивается к парням: – Да что с вами? Вы словно в рот воды набрали. Вы что, ее боитесь?
   – Ты сама начала, – отвечает Джек.
   – Нет, мы не боимся Марину Треску, – добавляет Джей-Джей. – И да, если это возможно, нам хотелось бы держаться подальше от ее стероидных мафиози.
   – Не обращай на них внимания, – говорит мне Амалита, когда я смущенно ощупываю свою шишку, которая не имеет никакого отношения к прыщам и уже стала размером с мячик для гольфа. – Все, что она сказала, полный бред.
   По ее демонстративно-вызывающему, но вместе с тем опечаленному выражению лица я заключаю, что все же не бред.
   – Послушай, а ты всерьез насчет похода в магазин после занятий? – спрашиваю я. – Потому что это действительно классная идея.
   Амалита расплывается в улыбке.
   – Встретимся у главного входа сразу после восьмого урока, – говорит она с сияющими глазами. – Тебе понравится результат, если ты мне доверишься.
   По-моему, мне уже нравится.