Дневник осени

Глава 9.

– Отем! Эрик! Чешите сюда немедленно!
   Я резко просыпаюсь в холодном поту и на краткий миг не могу сообразить почему.
   – Дети! – зовет папа.
   Офигеть!
   Я выскакиваю из постели, распахиваю дверь своей спальни и на всех парах несусь вниз.
   – Папа! – ору я. – Папочка!
   Я вбегаю в гостиную, сердце готово выскочить у меня из груди... и застываю на месте.
   Мама и Эрик сидят на диване, а Шмидт растянулся у них на коленях.
   – Смотрите, что тут у меня, – говорит папа... в телевизоре. У него на руках Шмидт, когда он был еще щенком. Я слышу, как мы с Эриком визжим от восторга. Затем картинка меняется и на экране уже мы: Эрику восемь, мне двенадцать. Мы подбегаем к отцу, а он смеется, потому что Шмидт старается выскочить у него из рук, чтобы добраться до нас.
   Мое лицо пылает, а горло саднит от разочарования. Хочется плакать. И еще биться головой об стенку из-за того, что я была такой дурой. Вместо этого я как можно спокойнее произношу:
   – А, вы смотрите видео про Шмидта.
   Каждый год Эрик смотрит этот ролик в годовщину того дня, когда пес появился в нашей семье. Представить не могу, что я и вправду поверила в воскрешение папы из мертвых.
   Они оба молчат. У мамы очень обеспокоенный вид, а Эрик глазеет на меня так, словно я попала в автокатастрофу. Охватившее меня разочарование столь сильное, что, кажется, я вот-вот рухну. Я нагибаюсь, чтобы погладить Шмидта:
   – С годовщиной, пес! – Я откашливаюсь. – Можешь дать мне с собой на обед виноград? – обращаюсь я к маме. – Пойду собираться в школу.
   Вернувшись к себе в комнату, я снова пролистываю блокнот. Каждое пожелание злит меня все больше и больше. Как я вообще могла поверить, что блокнот волшебный? Исполнение каждого из моих желаний можно легко объяснить. Ринзи опубликовала бы мою фотографию, хотела я этого или нет. Занятия по ПАП с Шоном были заранее расписаны, и Шон начал заниматься задолго до того, как я записала свое пожелание в блокнот. С собачьим дерьмом, конечно, все совпало странным образом, но разве в жизни не случаются удивительные совпадения?
   К моменту, когда я спускаюсь из своей комнаты, Эрик уже ушел на автобусную остановку. Мама сидит за кухонным столом и читает газету, но, как только я вхожу, опускает ее. Я знаю, ей хочется со мной поговорить. Здорово, что она всегда рядом, но что я ей скажу? Что я расстроена, поскольку мне не удалось вернуть папу с того света? Да меньше чем через час я уже буду на приеме у психотерапевта, куда она же меня и привезет.
   – Привет, мам.
   Лучше вести себя как обычно. Будто я спешу. Нет ни минуты свободной, чтобы остановиться и поговорить. Я хватаю бутылку апельсинового сока и шарю в буфете, пока не нахожу себе на завтрак батончик гранолы[39].
   – Пока, мам, – говорю я, направляясь к двери.
   – Отем, подожди, пожалуйста. – Она подходит ко мне и кладет мне руку на плечо. – Сегодня утром... У тебя все в порядке?
   Какая-то часть меня хочет рассказать ей всю правду. Я хочу, чтобы она меня утешила и помогла мне прийти в норму, но, боюсь, это невозможно. Меня саму удивляет, когда я начинаю говорить, спотыкаясь на каждом слове.
   – Это был сон, – с трудом произношу я. – Мне приснилось, что ничего не было, мы все вместе переехали сюда жить. Все было таким реальным. Знаешь, иногда просыпаешься, а ты все еще в полубессознательном состоянии? И тут я услышала его голос, и...
   Продолжать я не могу и начинаю рыдать. Мама притягивает меня к себе, чтобы обнять. В этот момент совершенно неважно, что она ниже меня ростом, потому что я чувствую себя маленькой девочкой. Мне нравится это чувство.
   – Мне тоже снятся такие сны, – говорит она, и ее глаза наливаются слезами. – После них так трудно просыпаться.
   Я остаюсь в ее объятиях еще какое-то время. Может, я и не рассказала ей всей правды, но зато чувства были настоящими, и мне полегчало, когда я проговорила все это вслух. Когда я прощаюсь с мамой и ухожу в школу, я уже намного разумнее отношусь к тому, что случилось.
   – «Трасса «РЕНО», «Сестра Рона», «Сенатор Арс»...
   Я иду рядом с Джей-Джеем, а он произносит эту абракадабру.
   – Что ты несешь? – уныло спрашиваю я.
   – Это все анаграммы слова «расстроена», – отвечает он. – Так чем ты расстроена?
   Он прав. За всю дорогу я едва проронила хоть слово. Я мысленно борюсь с собой: то мне кажется, что все пожелания, записанные в блокнот, исполнились по чистому совпадению, то снова начинаю в этом сомневаться. Конечно, блокнот не вернул мне папу, но все-таки воскрешение из мертвых слишком уж смелое желание.
   – Ты считаешь себя логичным человеком? – наконец задаю я вопрос Джей-Джею.
   – Ну, у меня бывают «вулканические» моменты[40], – отвечает он.
   – Понятия не имею, что ты имеешь в виду.
   – Ладно, я логичный парень.
   – А ты веришь в сверхъестественное? – спрашиваю я.
   – Не-а.
   – Ты слишком быстро ответил, – говорю я.
   – Это был слишком простой вопрос. А почему ты спрашиваешь?
   – Из-за моей бабушки, – отвечаю я. Сегодня день полуправды. – Она сильно верит во всякие спиритические предсказания, предчувствия, жизнь после смерти и все такое. Всякие странные вещи, но она говорит о них так, будто они реально существуют. Понимаешь?
   – Не совсем, – отвечает Джей-Джей. – Я знаю, что некоторые в это верят, и я не имею ничего против. Просто я чаще выступаю в роли разоблачителя легенд.
   Я закрываю тему. Хотя и продолжаю об этом думать. Я беседую с Джей-Джеем на автопилоте, пока мы не доходим до школы. Амалита уже там. Нарезает круги около моего шкафчика.
   – Dios mio![41] – восклицает она, – ты что, вообще не проверяешь сообщения?
   Сегодня утром не проверяла. Я достаю телефон и читаю сообщение от Амалиты: «О боже! О боже! О боже! О боже! О боже!»
   Я киваю головой.
   – Ух ты, теперь понимаю, о чем ты...Вернее, ничего не понимаю.
   – Ты смотришь шоу «Поп-идол»? – спрашивает она.
   – Нет, но мои мама с братом его обожают, – отвечаю я. – А я как-то не очень.
   – Я тоже не очень. Но я подписана в «Твиттере» на Кайлера Лидса, и сегодня я прочла, что он объявляет конкурс «Вечер мечты с Кайлером Лидсом»!
   Она пританцовывает в такт музыке, звучащей в ее голове, затем останавливается, когда видит, что я не разделяю ее радости.
   – Почему ты не танцуешь от счастья? Это круто! Смотришь «Поп-идола», затем заходишь на сайт «Вечер мечты», отвечаешь на вопрос про шоу и получаешь возможность выиграть для себя и подруги настоящий «Вечер мечты с Кайлером Лидсом»!
   – Отсюда и название конкурса, – замечаю я.
   – Как ты можешь оставаться такой спокойной? «Поп-идол» будет сегодня. Приходи ко мне, мы вместе посмотрим шоу и примем участие в конкурсе.
   Я качаю головой.
   – Ненавижу телевизионные шоу талантов.
   – Дело не в шоу, а в Кайлере Лидсе! – настаивает Амалита. Потом выражение ее лица меняется, и она осматривает меня внимательно сверху вниз.
   – В чем дело? – спрашиваю я. – Что-то не в порядке с моей одеждой?
   – Entiendo[42], – говорит она. – Ты не настоящая фанатка Кайлера Лидса.
   Вот теперь она явно переступила черту.
   – Это чушь, – заявляю я. – Я сумасшедшая фанатка Кайлера Лидса! В прошлом году я заставила маму четыре часа везти меня туда, где можно было купить билет на его концерт, потому что на шоу в Балтиморе билеты уже были распроданы.
   – Ты смогла ее заставить быть за рулем четыре часа и не можешь заставить себя посмотреть дурацкое шоу талантов по телевизору?
   – Да потому что не вижу в этом смысла, – отвечаю я. – Куча народу примет участие в этом конкурсе.
   Я замечаю, что Джей-Джей идет к нам в сопровождении Джека.
   – Эй, логичный парень, – обращаюсь я к нему, – каковы шансы, что или Амалита, или я выиграем в лотерею и познакомимся с Кайлером Лидсом?
   – Вы серьезно? – рассмеялся Джек. – Это по поводу «Вечера мечты»? Мне сестра сегодня утром все уши прожужжала. Но ей-то двенадцать, – назидательно добавил он.
   – Кайлер нравится женщинам всех возрастов, – сказала в ответ Амалита, при этом лицо ее приобрело мечтательное выражение. – Двенадцать им, двадцать... Главное, чтобы у них был хороший вкус.
   Похоже, ее слова не произвели на Джека ни малейшего впечатления.
   – Вот поэтому статистика не в вашу пользу. Каждая американская девчонка будет участвовать в конкурсе. У вас ни одного шанса.
   – Ни одного шанса, – повторяю я Амалите. – Не стоит и пробовать.
   Когда я вхожу в класс, Шон уже сидит за партой. Он ловит мой взгляд и улыбается. Мне достается место перед ним, поэтому я не знаю, смотрит ли он на меня во время урока, а после он выходит из аудитории раньше меня. Я не ожидаю встретить его в коридоре, однако он там. С Ринзи и Заком. Ринзи что-то бубнит, но, когда Шон видит меня, он обрывает ее на полуслове и подходит ко мне.
   При виде этого Ринзи раздувает ноздри, словно взбешенный бык. Привлекательности ей это не добавляет, и я надеюсь, что буду видеть это почаще.
   – Слушай, мне ужасно неудобно, что вчера пришлось отменить наше свидание, – говорит Шон, когда мы шагаем рядышком по коридору.
   – Отменить?
   – Перенести? – поправляется он.
   – Это мне больше нравится, – говорю я. – Ничего страшного. Так сложились обстоятельства.
   – Точно. Может, сегодня, во второй половине дня? Может, ты снова подождешь меня после тренировки, а потом... – он оставляет фразу незаконченной.
   – Конечно, – соглашаюсь я. – Отлично.
   – Круто!
   Мы уже прошли мимо аудитории, где будет проходить его следующий урок, поэтому он разворачивается и направляется в противоположную сторону.
   – Эй, подожди, – вдруг окликает он меня.
   Я поворачиваюсь к нему. Он засовывает руку в карман и протягивает мне четвертак.
   – Держи-ка!
   Я ничего не понимаю.
   – Теперь при встрече я могу потребовать назад свой четвертак. Я ведь упоминал о том, что я – квотербек[43]? – шутит он с многозначительной улыбкой, которая заставляет меня таять, и идет в класс.
   Я сжимаю четвертак в руке с довольной ухмылкой. Мы провели вместе всего полдня, а у нас уже есть собственная шутка, понятная только нам двоим.
   В середине урока французского, спрягая глаголы в предпрошедшем времени, я вдруг понимаю, что «наша» шутка появилась не потому, что мы проводили время вместе на занятиях по ПАП, а потому, что после ПАП мы проводили время вместе. Нас включили в эту программу задолго до того, как я высказала пожелание провести с ним время наедине, но само это времяпрепровождение случилось уже после занятий по ПАП. Если использовать предпрошедшее время, я пожелала встречаться с Шоном до того, как он пригласил меня прогуляться вместе.
   Конечно, это ничего не доказывает. Абсолютно. Возможно, это и так случилось бы рано или поздно.
   А может, и не случилось бы.
   Если я продолжу в этом копаться, то свихнусь окончательно. Нужно проверить силу блокнота. Я отпрашиваюсь в туалет – en francais, bien sur[44] – и беру с собой сумку. Там я запираюсь в кабинке.
   Плохая идея. Конечно, здесь мне никто не помешает, но на деле отвратительно. Я выхожу из туалета и прячусь в углу вестибюля. Мне нужно всего пару минут. Вряд ли кто-нибудь сейчас выйдет из класса и застукает меня. Я вытаскиваю блокнот из сумки и уже готова написать свое пожелание, когда вспоминаю, что все предыдущие начинались у меня с обращения к папе.
   Может, по правилам теперь так и надо.
   «Дорогой папочка, – пишу я. – Возможно, я сумасшедшая, а возможно, ты действительно оставил мне блокнот, исполняющий желания... что выглядит еще более безумным. Но мне хотелось бы знать наверняка, поэтому я хочу попробовать и сообщить тебе о своем желании. Пусть сегодня в «Трубе» будет пицца, а не тамалес[45]».
   Я беру паузу, чтобы поздравить себя с такой гениальной идеей. Я ведь в курсе обеденного меню на текущую неделю. Сегодня в меню тамалес – все предрешено. И вряд ли что-то изменится, если только не вмешаются сверхъестественные силы.
   Я возвращаюсь в класс и каким-то образом умудряюсь высидеть еще два долгих урока. В ту же секунду, как они закончились, я мчусь в «Трубу» на такой скорости, как будто еда в столовой вызывает у меня диарею, а не чувство сытости. Я стараюсь не заглядывать в начало очереди. Хотя это звучит глупо, но мне почему-то кажется, что подглядывание может сглазить всю мою затею. Вдруг вожделенная пицца на глазах превратится в мексиканскую еду, как только я брошу на нее взгляд.
   Я даже закрываю глаза, когда буфетчица ставит на мой поднос тарелку с едой.
   – Ты возносишь благодарственную молитву или молишься, чтобы тебя не отравили?
   Это произносит София Брукс. Я с ней незнакома, но знаю в лицо, так как у нас был совместный урок алгебры. Я улыбаюсь ей и опускаю взгляд на тарелку.
   Пицца!
   На моей тарелке лежит кусок пиццы.
   – Простите, – я чувствую, как участился мой пульс, – а разве сегодня в меню не тамалес?
   – Изначально был, но он испортился, – отвечает буфетчица, – и мы заменили его на пиццу. Тебя что-то не устраивает?
   Да у меня даже голова закружилась. Я рассмеялась:
   – Что вы! Вы просто исполнили мою мечту!
   Я толкаю свой поднос дальше – туда, где раздают напитки, и любуюсь на волшебное содержимое своей тарелки.
   – Я сделала это! – шепчу я пицце. – Тебя бы здесь не было, если б не я.
   – С тобой все нормально? – спрашивает София.
   – А? Да, я в порядке, – отвечаю я, вспыхнув как маков цвет, почти в тон моим волосам.
   – Непохоже, – говорит она, и протискиваясь мимо меня, добавляет: – Чудила!
   Да, это было неловко, но зато я заставила пиццу материализоваться. Я – доктор Франкенштейн в кулинарии. Я заставляю мир видоизменяться по моему желанию: превращаю устриц в крабов и прочее.
   Если только это не очередное совпадение. Учитывая качество обедов в Авентурской школе, нет ничего удивительного в том, что тамалес испортился.
   Может быть, это работает только в том случае, когда что-то должно было произойти естественным путем. А значит, блокнот вовсе и не «работает». Или в том случае, когда существует большая вероятность, что что-то произойдет. Это объяснило бы случай с Ринзи, которая приземлилась прямо в собачье дерьмо.
   – Если бы у вас была возможность загадать желание и вы знали, что оно сбудется, – спрашиваю я у Джей-Джея, Джека и Амалиты, когда мы все садимся за стол и приступаем к поглощению – я наслаждаюсь моментом триумфа! – пиццы. – Что бы вы загадали?
   – Я бы пожелала, чтобы Ринзи Треска дала Тейлор Дэнпорт хорошего пинка под зад. Хочу, чтобы Тейлор осталась одинокой дурой и рыдала бы каждую ночь в свою подушку Hello Kitty, с которой, я уверена, она втайне не расстается, – заявила Амалита, кидая гневные взгляды на другой конец площадки.
   Я проследила за ее взглядом и увидела Тейлор, хохочущую в компании Ринзи, Шона, Зака и еще каких-то ребят, которых я не знаю. Тейлор прижимается к Заку, обхватившему ее своей мясистой рукой. Наверное, они встречаются.
   – Правда? – спрашиваю я. – То есть, если бы ты могла осуществить любую свою мечту, ты бы пожелала, чтобы ей стало так плохо?
   – Absolutamente[46]! – отвечает она. Потом на минуту задумывается. – Ну, не знаю. Может быть, и нет. – Может, я бы пожелала, чтобы ее нос стал таким же огромным, как раньше, хотя бы на денек, и полюбовалась бы ее уродством.
   – А ты, Джек? – спрашиваю я. – Чего бы ты пожелал?
   – Провести вечер с Шельмой[47] и Чудо-женщиной[48]? – высказывает свое предположение Джей-Джей.
   – Пообещай мне, что ты никогда не будешь писать фанфикшн[49], – говорю я. – Джей-Джей?
   Он опускает голову.
   – Не знаю.
   При этом вид у него такой, как будто ему внезапно стало очень некомфортно.
   – Да ладно! – настаиваю я, стараясь поймать его взгляд. – Я хотела бы знать.
   – Да уж, ты точно хотела бы знать, – соглашается Джек.
   – Парень, ты в адеквате? – И Джей-Джей поворачивается ко мне. – У меня нет никаких пожеланий. У меня есть все, что мне нужно.
   – Кроме одной известной нам девчонки, которую ты хотел бы держать под ручку на Зимнем балу, – говорит Джек.
   Зимний бал состоится уже в конце месяца. На этой неделе в школе начали развешивать соответствующие объявления. Но до этой секунды я даже не думала о нем. Я удивлена, что Джей-Джей следит за такими вещами. Никогда бы не подумала, что он может интересоваться таким мероприятием.
   – Правда? – спрашиваю я. – О ком речь?
   – Неважно, – говорит Джей-Джей. – Ну, ладно. Если бы я мог загадать любое желание и оно бы исполнилось, я не стал бы желать кому-то зла или фантазировать на тему комиксов. Я был бы безнадежно романтичен.
   Забавно. Никогда бы не сказала, что Джей-Джей романтик, но, когда он это сказал, я поняла, что это действительно так. Внезапно я замечаю, какие глубокие и выразительные у него глаза. Думаю, когда он смотрит на кого-то, кто ему действительно нравится, это производит должное впечатление. Интересно, каким он был в отношениях с его бывшей подружкой Кэрри Амерник?
   И еще я думаю, что мне делать с блокнотом. Правда, я открываю его, только когда уже сижу на трибуне и наблюдаю за тренировкой Шона.
   «Дорогой папочка, – пишу я, – я хочу воспользоваться советом Джей-Джея и загадать новое желание. Пусть Шон пригласит меня на Зимний бал».