Дневник осени

Глава 8.

«Как будто и не уезжала, – пишу я Дженне. – Иду смотреть тренировку по бегу».
   Я иногда ходила смотреть, как бегает Дженна. Здесь все выглядит так же, только к треку нужно спускаться с высокого холма, поросшего густой травой. Сейчас на нем тут и там разлеглись люди. В Мэриленде обливаться потом – удел самих бегунов, но во Флориде такая жара и влажность, что уже через пару минут я готова стянуть с себя кожу.
   Я не единственная сижу здесь в одиночку. Хотя таких немного. Я не сказала своим друзьям, что пойду сюда. Шон ведь пригласил меня. Мне кажется, было бы неуместно заявиться целой толпой. Меня радует, что всем вокруг, похоже, нет до меня никакого дела. Никаких косых взглядов или сдавленных смешков. Дженна права: любой неудачный снимок можно посмотреть один раз, а потом это уже никому не интересно. Проехали.
   Я оглядываюсь в поисках Шона. Мужская и женская команды тренируются вместе, и повсюду группки юношей и девушек бегают на короткие дистанции и берут препятствия. Внутри площадки, окольцованной беговой дорожкой, тоже многолюдно: ребята делают упражнения на растяжку, прыгают в длину и с шестом.
   Не могу поверить! Марина Треска прыгает с шестом. Видно, никуда от нее не деться. Я смотрю, как она разбегается, упирается шестом в грязное покрытие и взмывает на невероятную высоту. Она перелетает через планку с таким колоссальным запасом, что все остальные прыгуны ей аплодируют.
   Итак, эта девчонка, которая мечтает меня унизить, не только гадина, но еще и ниндзя. Отлично!
   Она еще не заметила моего присутствия. Нужно успеть смыться до того, как она меня увидит. Это будет не бегство, а попытка избежать столкновения с бездной.
   – Отем!
   Мы с Ринзи одновременно повернулись, когда Шон выкрикнул мое имя. Он улыбается мне, прежде чем присоединиться к своей команде. Они занимаются общефизической подготовкой: делают отжимания. Я вижу, как напрягаются мышцы его рук, чтобы удерживать тело в нужном положении. Я обхватываю руками колени, чтобы не выскочить на поле и не потрогать бугры его бицепсов.
   У меня аж слюнки текут. Если я собираюсь регулярно наблюдать за ним во время тренировок, мне придется запастись слюнявчиком. Я беру телефон и, делая вид, что проверяю входящие сообщения, приближаю изображение и делаю фото, чтобы отправить Дженне. Я посылаю его безо всяких объяснений. Они здесь не требуются.
   Я планировала заняться уроками, но наблюдать, как Шон бегает короткие дистанции, гораздо увлекательнее. Он стремителен, его руки и ноги ритмично движутся в такт бегу, каждый мускул его безупречно загорелого тела перекатывается и играет.
   «Он как пантера в джунглях», – пишу я Дженне.
   «Если тебе повезет, он на тебя набросится», – присылает она ответ.
   Но, как это ни грустно, единственный, кто действительно мечтает на меня напасть, это Ринзи. Она смотрит так, словно готова съесть меня заживо. Готова поклясться, что из ее глаз вылетает настоящее пламя, когда в перерыве между забегами Шон направляется ко мне и падает на траву рядом.
   Не обращать внимания на эту ведьму. Ведь рядом со мной пантера.
   – Спасибо, что согласилась подождать, – говорит Шон, делая глоток из бутылки с водой.
   – Да, это действительно стоит благодарности, – отвечаю я, поправляя свой конский хвост. – Непросто высидеть на таком солнцепеке. Похлеще любой аэробики!
   – Это из-за больших нагрузок на сердце, которые ты испытываешь, наблюдая, как я бегаю?
   – Да уж, – смеюсь я в ответ. – Ты такой быстрый!
   Он тоже смеется и делает наклоны вперед, растягивая мышцы.
   – Да? Что именно ты имеешь в виду?
   – Бег, – поясняю я. – Быстрый бег.
   – Ну, не такой уж я и быстрый. Я, конечно, вполне ничего, но мое настоящее призвание – футбол.
   – Да, кто-то говорил мне, что ты – квотербек. Подожди-ка, так это ты и был!
   Я могла бы так болтать весь день, но Шону нужно возвращаться на беговую дорожку. Я даже не смотрю на Ринзи. Она сейчас, должно быть, вонзает иголку размером с ее шест в мою куклу вуду.
   Хотя вероятнее, она строит планы, как еще унизить меня. Я слышала, сайт школы пытались оснастить дополнительной системой защиты от хакерских атак, но это лишь заставит Ринзи быть более изобретательной. Она либо создаст от моего имени фэйковый аккаунт на «Фейсбуке», либо выложит на страничку в «Пинтерест»[37] очередные фотографии, по сравнению с которыми та предыдущая покажется просто парадным портретом.
   Мне невыносимо мучиться в ожидании, что нового задумала против меня Ринзи. Невыносимо постоянно оглядываться, вместо того чтобы наслаждаться развитием отношений с Шоном.
   Ладно, расслабься и получай удовольствие. Но будь начеку. Если Ринзи еще что-нибудь предпримет, я позабочусь о том, чтобы ее все-таки поймали. Я испытываю в этот момент такую решимость, что вытаскиваю свой блокнот, чтобы это записать.
   «Дорогой папочка, – начинаю я. – Я отказываюсь позволять Марине Треске влиять на мою жизнь. Она не сможет больше поступать безнаказанно, но, с другой стороны, никакие ее поступки не будут иметь для меня никакого значения».
   Минуту я задумчиво жую ручку, а потом добавляю: «Было бы просто здорово увидеть, как она опозорится прямо на моих глазах. Пусть она поскользнется и упадет, а ее шест сломается».
   Я засовываю блокнот обратно в сумку и возвращаюсь к наблюдениям за Шоном. У меня уже были парни-спортсмены, но никогда раньше я не относилась к числу подружек, яростно болеющих на трибуне. Кроме как в случае с Дженной. Но она столько для меня сделала, что заслуживала моей преданности.
   Что же касается Шона... Пожалуй, я могла бы стать его преданной болельщицей. И даже получать от этого удовольствие.
   Серьезно?
   От громкого вопля кровь стынет в жилах. Я смотрю на площадку и вижу, как Ринзи поднимается с земли. У меня по телу бегут мурашки. Она так вскрикнула, что, должно быть, что-то себе сломала. А ведь я только что пожелала ей упасть. Но нет, она не хромает. Она вся в грязи, руки в стороны, а ноги полусогнуты. Напоминает походку людей, которые так сильно обгорели, что любое соприкосновение причиняет им боль. На травму не похоже. Ее товарищи по команде, включая Шона, бросаются к ней, сгрудившись, но вскоре немного отступают назад.
   – Просто оставьте меня в покое! – визжит она.
   Некоторые отходят, но несколько девчонок вместе с ней уходят в раздевалку. Я внимательно наблюдаю это зрелище вплоть до момента, когда ко мне подходит Шон.
   – Что с ней случилось? – спрашиваю я.
   – Точно не знаю, – отвечает он. – А ты не обидишься, если мы сходим куда-нибудь в следующий раз?
   – Нет, конечно, – говорю я, как будто я совершенно не ревную и полностью верю в его «она мне как сестра».
   – Отлично. Дай-ка мне свой телефон.
   Я протягиваю ему телефон, он забивает свой номер в контакты и возвращает его мне.
   – Скинь мне эсэмэску, чтобы я мог тебе попозже перезвонить. До скорого!
   И он потрусил в направлении Ринзи. Тренировка и так уже почти закончилась. Все ученики остаются сидеть на траве и общаться, но с меня хватит. Я иду домой, ужинаю с мамой и Эриком, а потом погружаюсь в «Гамлета». Периодически я проверяю телефон. Вдруг Шон действительно позвонит.
   В десять вечера от него приходит сообщение.

   Шон: Привет. Приятно было поболтать с тобой сегодня.
   Отем: Мне тоже. Ринзи в порядке?
   Шон: Да. Но приятного мало. Должно быть, кто-то выгуливал собак на спортивной площадке и не убрал за ними...
   Отем: Нет!!!
   Шон: Именно. Поскользнулась и упала прямо туда.
   Отем: О!!!
   Шон: БОЛЬШАЯ была собака. Или СОБАКИ.
   Отем: J
   Шон: Да уж. Не позавидуешь.

   Ничего не могу с собой поделать: я делаю скриншот с нашей перепиской и пересылаю Дженне и Амалите, снабдив ЛОЛами[38] и бесконечными рядами смайликов. Я катаюсь по кровати, задыхаясь от хохота, и Эрик начинает стучать мне в стену, чтобы я заткнулась и дала ему поспать.
   Даже после того, как мы с Шоном прекращаем переписку, и даже после того, как я снова и снова подробно пересказываю Амалите происшествие с Ринзи, раз от раза во все более эффектных деталях, я все еще не насладилась этим до конца. Я достаю свой блокнот, чтобы зафиксировать в нем этот момент триумфа, но мой взгляд падает на последнюю запись:
   «Пусть она поскользнется и упадет, а ее шест сломается».
   Это то, что, как мне казалось, я написала. Но теперь текст другой. Я пристально разглядываю буквы, чтобы удостовериться, что они не плавают в моих глазах, но смысл написанного от этого не меняется.
   Не знаю, что это: дислексия или оговорка по Фрейду. А может, и то и другое вместе, но на самом деле я написала в блокноте следующее:
   «Пусть она поскользнется и упадет в кучу дерьма».
   Это очевидно.
   И очень точно.
   Точно до такой степени, что даже страшно.
   Я перелистываю блокнот на самую первую страницу. Я ничего конкретного не ищу. Да и искать-то нечего. Мне просто любопытно.
   Вот чем заканчивается моя первая запись:
   «Пусть хоть что-нибудь станет проще. Хотя бы что-нибудь одно».
   Ну, эту формулировку трудно считать пророческой. Я вспоминаю, как мне удалось сдать зачет по французскому без особых напрягов через пару дней после того, как я записала это пожелание, но связь между этими двумя событиями представляется мне несколько натянутой.
   Я пролистываю еще несколько страниц блокнота. Я помню, что сделала несколько обычных записей, а потом написала: «Если Ринзи против меня что-то замышляет, пусть уже сделает это, чтобы мне не пришлось мучиться в ожидании».
   У меня сердце замирает.
   Это было только вчера. А поздно вечером Ринзи выложила на сайте мою фотографию.
   Сердце мое снова начинает биться в два раза быстрее. Я пролистываю еще несколько страниц до записи, которую сделала сегодня утром, после моего разговора с миссис Дорио. «Пусть бы у меня появился шанс начать встречаться с Шоном, чтобы выяснить, стоит ли он всех этих неприятностей».
   Что, в конце концов, произошло? Я получила письмо о ПАП, где и встретилась с Шоном.
   И последнее мое желание, чтобы Ринзи оказалась вся в дерьме.
   Я забываю дышать и замечаю это, только когда наконец делаю вдох и воздух врывается в мои легкие со свистом.
   Так вот почему Эдди сказала, что блокнот может изменить всю мою жизнь!
   Это чертов магический блокнот, исполняющий желания.
   Мой папа оставил мне магический блокнот, исполняющей желания. Он хотел, чтобы я обладала возможностью осуществить любое свое пожелание.
   Любое.
   Я достаю ручку. Она дрожит в моей руке. Нужно быть очень осторожной. Сейчас я напишу самые важные слова за всю свою жизнь. «Дорогой папочка...»
   Черт. Слезы. Мне нельзя сейчас плакать. Мне нужно писать. Я делаю глубокий вздох. Окей.
   «Пусть окажется, что ты не умер и мы все вместе будем жить здесь, в Авентуре, как и хотели».
   Я вся дрожу.
   И что теперь?
   Я тщательно прислушиваюсь. Хочу что-нибудь услышать: шаги, скрип открываемой двери... Ничего.
   Сумасшествие какое-то. Нельзя вот так просидеть всю ночь в ожидании, что что-нибудь произойдет. Можно сойти с ума.
   Я стараюсь вести себя как обычно. Укладываюсь спать. Притворяюсь, что не вздрагиваю от каждого щелчка, шороха, скрипа или другого звука. Я залезаю под одеяло и закрываю глаза, но зрачки продолжают вращаться даже под веками.
   Мой мозг не очень-то мне помогает. Он рисует страшные картины из идиотского ужастика, который Дженна заставила меня посмотреть с ней прошлым летом. Но в какой-то момент я все-таки засыпаю.
   А просыпаюсь я от звука папиного голоса.