Waking The Demon

-Посмотри на меня.

Всё что происходило в тот момент, Гарри помнил как в тумане, как будто и не он вовсе участвовал в этом слишком хорошо спланированном представлении, словно он просто был зрителем, так неудачно оказавшимся не в том месте и не в то время. Та ярость, что затопила с головой, лишая остатков разума была настолько всепоглощающей, что противиться не представлялось возможным. Парень будто со стороны видел, как два огромных волка сцепляются с животным ожесточением друг в друга, совсем забыв, про свою человеческую часть. И ничего не было в этом вихре из шерсти и рыка, кроме отчаянной всепоглощающей злости. Единственное чего хотелось Стайлсу это разодрать глотку соперника, а его будто это всё забавляло. Как будто он чего-то ждал. И шанс того, что дождался бы, был просто огромен, если бы не один маленький фактор, о котором оба успели позабыть в пылу схватки. И этот фактор – Луи.
Гарри помнил, что слышал своё имя, будто из-за толстой стенки, не пропускающей звуки, и это чертовски отвлекало, заставляя волка пропускать один выпад за другим по мере того, как разум возвращался на место. Он даже почти детально помнит кинжал, что вонзился в противника, где-то в области шеи, заставив того жутко взвыть и отскочить. Но этой маленькой передышки хватило для того, чтобы, наконец, осознать всё происходящее. И он никогда не забудет той картины, что вихрем пролетела в голове и навсегда отпечаталась в мозгу. Он уже никогда не сможет забыть того наполненного ужасом взгляда серо-голубых глаз, направленного вовсе не в сторону красноглазой твари. О нет. Того взгляда, что был так чётко направлен на него. На его лице отражалось столько противоречивых чувств, что это даже пугало, но было достаточным, чтобы вернуть его в реальность.
- Как это прозаично! – раздался сиплый, но на удивление громогласный голос позади него. – Оборотень, что влюбился в охотника. Если бы у меня было сердце, я бы, наверное, расплакался от умиления!
Насмешку прервал дикий кашель, который заставил Гарри отвести взгляд от Луи, чтобы, наконец, встретиться с ним лицом к лицу. И когда, он обернулся то, замер на месте, не в силах поверить в то, что видит. Это был Лиам! В смысле, он был безумно похож на него. Тот же волевой подбородок, только чуть шире, те же скулы, тот же нос, и даже глаза были такие же, за исключением того, как они смотрели. На маленькую долю секунды волк даже растерялся, прежде чем напомнить себе, что запах совсем иной. Но до чего же они были похожи. Это было даже страшно.
Оборотень сидел, привалившись к дереву, с безумной улыбкой на губах и рассматривал кинжал, что достал из своего плеча. Всё-таки Луи попал не в шею. Он будто взвешивал его на ладони, усмехаясь и что-то бормоча себе под нос. Когда он поднял свои горящие алым глаза, то Гарри инстинктивно сжался так, что все мышцы напряглись до упора, готовый в любой момент защищаться. Брат Лиама только усмехнулся.
- Ну же, Гарри. Давай поговорим, как цивилизованные люди. Я так давно ждал такой возможности, - вкрадчиво проговорил он.
Стайлс до сих пор неподвижно стоял на месте, словно прирос и лихорадочно соображал, что же делать, потому что он, честно говоря, не видел выхода. А Луи, стоящий рядом, от которого исходили лучи напряжённости и тихой, но такой яростной злобы, совсем не помогал сосредоточиться.
- Мне не о чем с тобой говорить! – перевоплотившись, произнёс кудрявый.
- О ну что ты! – он резко подался вперёд, заставив обоих дёрнуться, и заулыбался. – Нам так о многом нужно поговорить. Ты же мой протеже, моя стая. Да, ты почти мой младший брат! – рассмеялся он.
Но в этом сиплом смехе было столько гадкой, пропитанной враньём иронии, что Гарри непроизвольно поёжился. Глаза быстро пробежались по поляне, проверяя обстановку, ища возможные выходы, если что-то пойдёт не так. Ему хотелось увести отсюда Луи, как можно скорее и было плевать, скольких оборотней он убил, потому что с этим безумцем они не справятся. По-крайней мере, не сейчас.
Брат Лиама начал крутить в руках нож, что действовало на нервы ещё сильнее, и было очевидным психологическим давлением, и не Луи один это понял. Но осознание отнюдь не помогло полностью абстрагироваться. Стайлсу пришлось приложить все усилия, чтобы отвести взгляд от сверкающей в его руках стали.
- Лиам не сказал тебе ни слова, да? Ах, мой младший брат всегда использовал подручные средства во благо себе, - усмехнулся он, скользя взглядом по кудрявому. – Ох, Гарри, Гарри. Мы, наконец-то, можем стать одной семьёй! Одной стаей. Только представь, чего мы можем добиться вместе!
Парень широко распахнул свои глаза, не в силах поверить в услышанное. Казалось бы, что удивительного, ведь именно таких слов стоило ожидать. Но это категорически не хотело укладываться в голове.
- Ты оказался, куда сильнее, чем я мог представить. Ты нужен мне. Мы установим господство в этом жалком городишке, заставив всех трепетать от страха перед нами.
С каждым его словом, Гарри всё больше хотелось вывернуться наизнанку. Но даже не это выбило его из колеи, ведь он не слышал и половины из того, что сейчас говорил этот страшный человек. Стайлс обернулся к Луи и неверяще уставился на него, пока на фоне лилась сиплая речь, сулящая господство, силу и власть. Гарри стало безумно страшно, потому что он вдруг увидел в глазах Томлинсона сомнение. Сомнение, что было адресовано ему, ведь он не был уверен, что выберет кудрявый. Он не верил в него. И это открытие так сильно поразило его, что он так и замер не в силах отвести взгляд от этого холодного лица, что вдруг показалось незнакомым. Второй раз за последние пятнадцать минут Луи выбивал его из колеи, заставляя теряться в своих непостоянных мыслях и страхах.
- Так что, Гарри? – обратился оборотень к нему. – Как тебе такая перспектива?
Стайлc словно в замедленной съемке моргнул, разрывая контакт с Луи, и повернулся к брату Лиама.
- То, что ты обратил меня, не значит, что я принадлежу тебе. И я не собираюсь делать ничего из того, что ты предложил. Я скорее остановлю тебя, - вышло криво и совсем не страшно, но по-другому он сейчас и не мог.
На губах альфы расползлась безумная усмешка, а в глазах засияли искорки искреннего смеха.
- Что ж, это значит, что в следующий раз, мы встретимся уже совсем при других обстоятельствах. И я клянусь, они тебе понравятся куда меньше.
- А кто сказал, что ты уйдёшь отсюда живым? – резко спросил Луи, напоминая о себе.
- О, всё просто. Я вижу это по его глазам, - он устремил в сторону Гарри пронзительный взгляд.
Изумрудный схлестнулся с серым. И Стайлс быстро отвёл глаза, потому что знал, что не в силах убить его. А как ещё остановить этого безумца он не знал. Если бы здесь был Лиам, возможно, было бы проще, но… Его здесь не было. И им нужно было своими силами придумывать выход из сложившейся ситуации. Кудрявый чувствовал напряжение Луи, что с каждой секундой нарастало, словно снежный ком, грозясь вылиться во что-то крайне неприятное. Пришлось вернуть ему взгляд, потому что слишком прожигающим был его. Неотрывный, долгий и пристальный. Такой, какой сбивает с толку, лишая остатков воли. Именно поэтому он не сразу понял, что что-то поменялось. А когда понял, уже было поздно, ведь от альфы не осталось и следа. Умело воспользовавшись ситуацией, он просто ускользнул. Конечно, его запах ещё отчётливо витал в воздухе, дразня чувствительный нюх, но Гарри не видел смысла отправляться за ним, просто потому что он бы не знал, что делать, когда догонит.
Луи, наконец, тоже заметил исчезновение и громко выругался, срываясь с места в сторону чащи, но был остановлен настойчивой хваткой в районе запястья. Ледяной взгляд, которым одарил Гарри шатен, заставил только ещё упрямее насупить брови, с намерением не дать ему сдвинуться с места.
- Отпусти меня, - резко произнёс Томлинсон, напрасно стараясь высвободить запястье.
- И что ты сделаешь, когда догонишь его? Попытаешься победить голыми руками? – он выразительно окинул парня взглядом, пригвождая к месту.
Кудрявый держал крепко, но осторожно, не причиняя почти никакой боли, а Луи замер, словно Стайлс только что дал ему сильнейшую пощёчину. И только после того, как он увидел осознание на лице охотника и опущенные вниз глаза, которые должны были скрыть его злость, Гарри осторожно выпустил тонкое запястье. Он чётко ощущал нежелание Томлинсона до конца признавать его правоту, выражавшееся в сжимающихся кулаках и закушенной губе, которую он уже почти истерзал острыми зубами. Гарри хотелось осторожно поцеловать её, собирая языком солёные красные капли и тем самым не давая ему возможности искусать её ещё больше. Но всё чем он мог довольствоваться – холодный взгляд серых глаз. Стайлс уверен, что если раньше Луи и хотел поговорить с ним о чём-то, то теперь, единственным желанием было поскорее уйти.
Собственно, он абсолютно точно разделял это желание. Острый запах чужой крови мешал нормально дышать, а уж о том, чтобы взглянуть на растерзанное тело не шло и речи, слишком страшно было. Слишком больно смотреть на девушку, что уже никогда не сможет проснуться, и Гарри не хотелось думать о том, какого будет её близким, когда полиция найдёт её останки.
- Мы должны вызвать полицию, - сипло произнёс Луи, смотря с болью куда-то вглубь этого кровавого месива.
Стайлс только кивнул, чувствуя волны тошноты, что с завидной постоянностью накатывали на него каждые несколько секунд. Номер шерифа показался незнакомым, как будто он никогда его и не видел, а пальцы просто на автомате набрали цифры. Перед глазами была только страшная картина окровавленной морды, сверкающей красными глазами, и от этого мутило ещё сильнее.
До приезда полиции парни не обмолвились ни словом, а Луи так ни разу и не взглянул в его сторону, предпочитая землю под ногами. Отец Найла быстро поговорил с Гарри, пытаясь узнать, что он знает. Он несколько долгих секунд думал о том, стоит ли говорить о волке, но услышав краем уха о том, что её загрыз зверь, решил, что это совсем не повредит. Он подтвердил, что здесь был волк, а шериф не стал спрашивать, что они вдвоём здесь делали, и отпустил их, лишь окинув его видок выразительным взглядом, тогда парень даже не сообразил почему.
Tyler Blackburn – Find a Way (до **)
Парни медленно брели по лесной дорожке, где в конце уже маячила дорога и знакомые дома. Луи шёл немного впереди, а Стайлс плёлся позади, то и дело кидая взгляды в напряжённую спину. Томлинсон весь был натянут, как струна, явно думая о чём-то. Гарри снова почувствовал это непреодолимое желание обнять его, чтобы забрать все плохие мысли, согреть в кольце своих рук. Но максимум что он мог сделать - это запустить эти самые руки в карманы брюк, которые каким-то магическим образом вновь оказались на нём, всё с теми же дырками на коленях, и ждать пока Томлинсон скажет что-то или просто уйдёт, не обернувшись.
Но даже, когда они подошли к дому кудрявого Луи не спешил исчезнуть. Перекатываясь с носков на пятки, он пытался заставить себя произнести хоть слово, но только ещё сильнее закусывал губу, пока на ней вновь не появилась кровь.
- Зайдёшь? – хрипло спросил Стайлс.
Он не знал, что говорить и куда себя девать, не знал, какая реакция последует на его слова, но ничего не мог поделать с тем, что не позволил бы себе просто уйти, оставив Луи растерянного и в одиночестве. Томлинсон ни слова не ответил и лишь осторожно кивнул, будто неуверенный в своих действиях, но не в силах придумать что-то лучше. Также молча они прошли в дом. Также молча оказались в кухне. Стайлс поставил чайник и медленно сел, рукой указывая Луи на табурет напротив, потому как шатен неловко застыл.
Гарри было страшно. После увиденного сегодня его нестабильная психика итак пошатнулась, грозясь слететь с винтиков. А сейчас сидеть в этой давящей пустой тишине рядом с человеком с холодным ясным взглядом, было ещё страшнее, даже если лёд уже сменился растерянностью. Он не знал чего ожидать от Луи и потому нервно перебирал пальцами зубочистки, что успел схватить в попытке занять руки. К сожалению, это совсем не помогало успокоиться, и даже ещё больше заставляло нервничать. И Томлинсон совсем не помогал, сидя здесь такой чертовски идеальный, обдумывающий какой приговор вынести подсудимому.
- Прости, - тихо выдохнул он.
Сначала Гарри подумал, что ослышался, слишком неправдоподобно и не к месту это было, но увидев уверенный взгляд, изумлённо приоткрыл рот, стараясь сдержать не слушающееся сердце. Он снова видел перед собой того охотника, что выпускал стрелы по мишеням в лесу, казалось, вечность назад. Он снова был тем уверенным юношей, что, почти не задумываясь, протянул руку к рыжей шерсти, заставляя волка покорно склонить голову. И сердце просто взбесилось в груди от эмоций и чувств, которые Гарри понадеялся, не отразились на его лице, слишком откровенными и личными они были.
- Я не должен был сомневаться в тебе.
Шумный выдох со стороны оборотня и прямой взгляд охотника.
- Я не должен был так реагировать на то, что ты оборотень. Ты пытался уберечь мою сестру, а я даже не сказал тебе простого «спасибо», - немного горько произнёс он.
Он до сих пор не мог поверить в то, что Луи сейчас сидит на его кухне с этим растерянно-упрямым выражением лица и просит прощения. Просит прощения, а не пытается убить его, к примеру. И это снова совершенно не хотело укладываться в его светлой голове, а бедные зубочистки уже, в большинстве своём, были поломаны и больно впивались в ладони. Томлинсон ждал от него хоть какой-нибудь реакции, начиная нетерпеливо постукивать пальцами по коленям, но Гарри был настолько ошеломлён, что только глупо хлопал глазами. После того памятного дня, когда Луи в красках расписал ему всю степень своего негодования, кудрявый только и мечтал о том, что им удастся спокойно поговорить, удастся как-нибудь справиться со всем вместе. Но каждый раз он только натыкался на всё сильнее возводимую стену. Поэтому сейчас ему казалось, что он просто спит, смотря сон, в котором шатен (подумать только!) извиняется. Наверное, Гарри просто чего-то не понимал в этой жизни, потому что не должны его серо-голубые глаза смотреть на него так выжидающе из под длинных густых ресниц.
Вскипевший чайник вынудил его встать и пойти к шкафчику, чтобы достать две большие чашки. Язык отказывался даже ворочаться, не то что произнести хотя бы слово. Поэтому наливая чай, он чувствовал пристальный взгляд, постепенно прижигающий дыру где-то в области затылка. Луи явно раздражало непрекращающееся молчание, и Гарри отчётливо ощущал это в наэлектризованном до предела воздухе. Но, наверное, ему позволена такая слабость после почти двух недель полного игнорирования со стороны Томлинсона. Нет, он совсем не злорадствовал, пытаясь заставить шатена чувствовать себя также как он. Парень просто действительно совершенно не знал, что можно сказать.
- Ты имел полное право злиться. Прости… - наконец отозвался Гарри, покачав головой.
Луи сначала нахмурился, а затем неожиданно расплылся в тёплой улыбке, возводя глаза к небу, будто спрашивая у него: «И на что он мне такой сдался?». Гарри не понял причины столь странной реакции и только неловко поставил две чашки на стол, прежде чем сесть и спросить:
- Что? Что я такого сказал?
То, как стремительно сменилось настроение Томлинсона, он почувствовал тут же, потому что до этого пропахшая напряжением обстановка неожиданно просто рассеялась. Серые глаза вновь приобрели тот тёплый оттенок, какой он увидел при их первой встрече, а голубые лучики вокруг зрачка вернулись на своё законное место. В его взгляде было столько странной и совсем неуместной нежности, что Гарри задохнулся от собственных ощущений, и стало неожиданно жарко от яркого румянца, что залил щёки. Он до сих пор не понимал причины происходящего, но когда Луи ТАК смотрел на него, было плевать вообще на всё. На оборотней, охотников, смерти, даже на лучшего друга, потому что в этот момент не существовало ничего и никого кроме двух парней, делящих между собой улыбки украдкой.
- Я думал, будет легче, - неожиданно признался Луи.
Гарри немного приподнял брови, не зная, что именно тот имеет в виду. Томлинсон взял в руки чашку, прижимая наверняка холодные пальцы к горячей поверхности. Он поднял взгляд на кудрявого, слегка улыбаясь.
- Думал, будет просто игнорировать тебя и не обращать внимание. Но ты бываешь очень настырным, знаешь? – усмехнулся шатен.
Стайлс потупил взгляд, чувствуя, как в горле невыносимо сильно стучит сердце и от волнения потеют ладони, которые периодически приходится вытирать о джинсы. Только сейчас он, наконец, заметил, что на нём нет верха, и отчего-то жутко смутился, обругав себя за свою забывчивость и невнимательность. Но лихорадочный взгляд, что пробежался по кухне, совсем не помог делу, потому что, к сожалению, парень не оставил на кухне толстовку, как делал это почти всегда. Сегодня с утра он думал лишь о том, как заставить себя подняться, а сейчас не может придумать, как повести себя, сидя полуголый под внимательным взглядом серых глаз.
- Да, я знаю.
- Стайлс, - прошептал Луи так тихо, что будь он человеком ни за что бы не услышал.
Но Томлинсон прекрасно знал, с кем разговаривает.
- Посмотри на меня, - в его голосе была слышна твёрдость.
И только поэтому изумрудные глаза послушно поднялись, находя мягкую улыбку и тёплый взгляд. Луи медленно встал, словно старался не спугнуть его, но Стайлс даже и не подумал хотя бы пошевелиться. Он мог лишь неотрывно смотреть, как шатен осторожно приближается. А сладкая истома уже зашевелилась в груди, в какой-то безумной надежде, что вот сейчас, наконец, это случится. После всего того, что произошло за этот мучительно долгий месяц со дня их знакомства. И Гарри желал этого так страстно, так сильно, что едва заметно подался вперёд, понимая, что это не приблизит момента, но просто не мог усидеть на месте. Луи только чуть-чуть усмехнулся, не пропустив этот жест. Он встал перед ним, впервые смотря на него сверху вниз и нежно, немного неуверенно пробежался по растрёпанным кудрям изящными пальцами, провёл по скуле, а затем по пухлым губам, заставляя оборотня шумно выдохнуть. Потому что Томлинсон ещё никогда не был настолько близко, что от одного запаха он терял остатки разума. Рука пробежалась по шее, ненадолго остановившись у бешено бьющейся жилки пульса, отчего шатен едва заметно, волнительно улыбнулся, а затем очертила выразительные ключицы, наконец, ложась на оголённое немного угловатое плечо. И то, что сейчас творилось внутри его организма, было не описать словами. Единственное, что Гарри знал наверняка, что хочет как можно нежнее коснуться тонких губ, что так маняще, таинственно улыбаются. Луи начал медленно наклоняться, наслаждаясь каждой секундой и пышущим жаром телом под его ладонями. И всё казалось таким чертовски правильным, что даже волк замер в предвкушении.
Гарри был так поглощён предстоящим поцелуем, что даже не услышал звука машины, заезжающей во двор, а потому лишь только после того, как хлопнула входная дверь, очнулся. Парни инстинктивно отпрянули друг от друга, пытаясь скрыть тяжёлое, словно после пробежки, дыхание. Кудрявому пришлось приложить максимум усилий, чтобы успокоить сердце, но предательский румянец на выразительных скулах, отказывался исчезать.
Вошедшая в кухню миссис Стайлс, на секунду замерла в проходе, не ожидавшая застать гостей, но почти сразу приветливо улыбнулась, хоть и окинула мальчиков внимательным взглядом. И если бы раньше Гарри даже не заметил бы этого в силу своей рассеянности, то сейчас от неё пахло каким-то странным пониманием. И хотя, он никогда не говорил матери о своей ориентации, от её любящих глаз, это вряд ли укрылось.
- Привет, ребята.
- Здравствуйте, - вежливо поздоровался Луи.
- Мам, - Стайлс, поднявшись, чмокнул женщину в щёку. – Что ты делаешь дома?
Она хитро улыбнулась.
- Последовала одному совету, - рассмеялась она, подмигивая.
Гарри даже не целую долгую минуту забыл, что в помещение есть ещё кто-то. Он порывисто обнял мать, чувствуя себя невероятно счастливым, потому что, она сможет хоть немного отдохнуть. Женщина погладила его по спине, отвечая на объятия. И было в этой картине что-то такое до боли трогательное, что сердце Луи сжалось и ему бы не хотелось нарушать эту идиллию. В его семье никогда не было так. Не с ним. Он был старшим сыном, тем на кого ложилась ответственность после отца. Поэтому все нежные объятия и мягкие улыбки доставались Элеонор, и он был совсем не против, просто иногда не хватало простой теплоты, которой был пропитан каждый уголок этого дома. Да к тому же их мать никогда не отличалась мягкостью, предпочитая дисциплину, а отец не мог позволить себе этого с сыном.
Стайлс, наконец, отстранился, не в силах не спросить:
- Ты будешь здесь или уедешь куда-нибудь?
- Я взяла только неделю отдыха, поэтому далеко не поеду. Но я, наверное, навещу твою тётю.
Женщина посмотрела на Луи, который тут же едва заметно для неё, но крайне очевидно для Гарри, напрягся.
- Не хочешь поужинать с нами, дорогой?
В первую секунду ему хотелось отказаться и поскорее сбежать отсюда, но то, как она обратилась к нему, заставило остатки разума помахать ручкой.
- Я бы с удовольствием, - улыбнулся он.
Женщина расплылась в ответной улыбке.
- Тогда пойдите, позанимайтесь чем-нибудь пока, я готовлю.
Гарри кивнул и направился к лестнице. Вместе они преодолели ступеньки и оба замерли перед дверью, словно это было чем-то крайне интимным. Их взгляды встретились, и Луи ободряюще улыбнулся. Стайлс только кивнул и они вошли.
Томлинсон лишь ненадолго замер, оглядываясь, но потом неожиданно уверенно закрыл дверь, оборачиваясь к застывшему точно изваяние брюнету. В голубых глазах плясали чертята, а губы растянулись в насмешливой улыбке. Кудрявый всё пытался понять, что происходит, пока Луи не сократил разделявшее их расстояние и не выдохнул куда-то в шею:
- Мне нравится твоя комната.
Несуразная, никому не нужная, и почти ничего не значащая фраза заставила всколыхнуться в груди волны чувств. И когда мягкие губы, наконец-то, коснулись его собственных, он мог только зажмуриться от тех ощущений, что дарило ему это нежное прикосновение, которого парень так долго ждал. Это было лучше, чем в любых его фантазиях. Неповторимо, невообразимо, прекрасно и от этого так ценно. Луи мягко, но настойчиво приоткрыл губы Стайлса, но тот даже и не думал сопротивляться. Он только с рвением ответил, прижимая его к себе, что есть силы. Языки сначала немного неуверенно коснулись друг друга, поднимая тянущее чувство в области живота, а затем сплелись в едином потоке. Иногда нежные, иногда напористые движения сносили крышу, а воздуха постоянно не хватало, но они отрывались лишь на миллиметр, чтобы сделать вдох и продолжить с ещё большей страстью. Тело бросало в дрожь с каждым новым касанием длинных пальцев, и Гарри мог поклясться, что никогда не чувствовал ничего подобного. Потому что только это было настоящим, искренним. А все те глупые дни, проведённые без этого, потерянные напрасно, казались полной глупостью и оплошностью. Ведь он мог ещё две недели назад целовать его поразительные губы.
Когда миссис Стайлс окликнула их, им пришлось приложить много усилий, чтобы отстраниться друг от друга. Они даже не заметили, что целовались безостановочно почти несколько часов подряд. Это окрыляло, мешало рационально мыслить. И Гарри понимал, что он был сейчас по-настоящему пьян, и вовсе не терпкой гадкой жидкостью, а Луи, чьи распухшие губы были созданы, чтобы он целовал их. И это новое поразительное чувство было таким тёплым и невероятным, что кудрявый не мог скрыть счастливого блеска в глазах и глупой улыбки. Но самым радостным было, пожалуй, то, что Томлинсон выглядел точно также, а его нежный взгляд лихорадочно бродил по чужому лицу.
Приложив просто нечеловеческие усилия, они всё же поднялись и попробовали привести себя немного в порядок, но потерпели полнейшее фиаско. Но было всё равно, и Гарри впервые спускался по знакомой с детства лестницы с чувством того, что его жизнь полна счастья, поэтому ему было не понять лукавого взгляда матери на парней. Он был слишком опьянён. Слишком опьянён Луи.
**
Найл пил. Пил сильно и много, заливая горечь потери хорошим виски, что стащил у отца. Он вряд ли заметит, либо сделает вид, что не заметил, потому что, придя домой после очередного тяжёлого дня, сам опустится в своё кресло и будет крепко напиваться, стараясь не вспоминать. Это был тот единственный день, когда они не могли даже просто смотреть друг на друга, потому что всё было живым напоминанием о любимой жене и матери. И потому он точно знал, что отец не будет ждать его дома этим вечером, слишком рассеянный, чтобы вообще заметить его отсутствие. И Хорану совсем не хотелось в очередной раз почувствовать свою никчёмность и ненужность.
Он был рад, что сегодня так удачно отвязался от Стайлса. Плевать, что послужило причиной: привычная невнимательность к деталям, или нежелание ощущать эти раздирающие изнутри чувства. Плевать, почему он ушёл, главным оставался факт того, что никто не смог бы его остановить. Гарри всегда отличался чуткостью, но его рассеянность была куда больше, потому часто он пропускал моменты глухого отчаяния друга, пребывая в радостном неведении того, какие бури периодически бушевали внутри него. Он не был виноват, что почти всегда принимал на веру натянутые улыбки Найла, просто парень был таким. Да, и самому Хорану не слишком хотелось, чтобы к нему в душу лезли. Даже если он сам знает, что с ним что-то немного не в порядке.
Блондин сделал очередной большой глоток прямо из бутылки, жмурясь от терпкого напитка, обжигающего горло. Мутный взгляд голубых глаз скользнул по школьному полю. В свете постоянно горящих небольших фонарей трибуны угрожающе нависали над землёй. Сейчас Найл впервые в жизни заметил, какие несуразные они были с этими разноцветными сидениями, словно в детском саду. Они были словно пианино, только клавиши имели синий и красный оттенок.
Поле было абсолютно пустым и каким-то очень одиноким, точь-в-точь он. Конечно, вряд ли к нему часто приходили гости по ночам, чтобы поперекидывать футбольный мяч в шуточном матче или сыграть в лакросс. Нет. Оно одиноко стояло всю холодную ночь, дожидаясь, когда тренер выгонит с громкими криками и отборными ругательствами команду, которая хотя бы на пару часов составит ему компанию. Но потом, его всё равно ждёт одиночество, ни с чем несравнимое.
Собственные мысли заставили усмехнуться. Чувствуя слабость во всём теле, парень опрокинулся на искусственную траву, что неприятно колола оголённую кожу в тех местах, где задралась одежда, но было ровным счётом плевать. Голова была настолько тяжёлой и ватной, что не хотелось ни о чём думать. Он раскинул руки и ноги в стороны, устремляя расфокусированный взгляд в тёмное небо над головой, укрывшее крылом спящий город. В груди невыносимо болело, и чтобы хоть как-то себя отвлечь от ноющего ощущения, Найл запел:
- Dear Darlin’, please excuse my writing. I can’t stop my hands from shaking. Сos I’m cold and alone tonight. *
Его голос с надрывом разносился по пустому полю, заглядывая в каждый уголок. Ему совсем не становилось лучше, скорее наоборот печаль захлёстывала с головой, лишая остатков достоинства и заставляя крупные капли срываться с небесных глаз и теряться где-то в зелёном покрывале школьного поля. Он чувствовал себя жалко и беспомощно, но ничего, абсолютно ничего не мог сделать с вырывающимися наружу эмоциями. Поэтому, когда кто-то неожиданно нежно, но настойчиво притянул его к себе, позволяя уткнуться носом в острое плечо и вцепиться в чужую спину, Найл не смог сдержаться. Слишком сильные эмоции беспощадно били по расстроенным нервам. И господи, конечно, Стайлс был нужен ему сегодня, как никогда, но разве кудрявый стал настаивать? Лучший друг просто отступил под напором блондина, предпочитая уйти. И Хоран его не винил, просто он был ему так нужен в этот день, в этот самый момент, а его не было. Зато был тёмно-синий пиджак под пальцами и успокаивающий шёпот незнакомца. И ему даже не хотелось поднимать глаза, чтобы узнать кто это. Было просто плевать на всё, кроме тонких пальцев, поглаживающих спину. Хотелось лишь поскорее пережить эту дико-длинную ночь.
Они просидели так пару часов, и незнакомец не посмел даже двигаться. Найл только сейчас почувствовал, что может дышать легче, а со слезами, залившими всё плечо парня рядом, вышло почти всё опьянение. Больше пить не хотелось, потому что он словно почувствовал себя умиротворённо в объятиях этого человека, который не смог равнодушно пройти мимо. Такая невероятная благодарность разлилась по всему телу, что Хоран поспешил поднять глаза, чтобы сказать простое и банальное «спасибо», но слова застряли в горле, как только он узнал парня, сидящего перед ним. Янтарные внимательные глаза блеснули пониманием, несвойственным его натуре, и юноша осторожно убрал свои руки, впрочем, в остальном не двигаясь с места. Чёрные смоляные волосы были непривычно растрёпанны, вместо идеальной укладки, впервые делая его похожим на обычного парня, очень уставшего и немного растерянного. Губы тронула лёгкая улыбка, а не исказила злая насмешка, прежде чем, он кинул взгляд куда-то вдаль, наверное, теряясь в своих мыслях. Но больше всего поражало его расслабленное лицо с впалыми щеками, в котором блондин не нашёл ни намёка на злость или ненависть. Только странное понимание.
- Будешь? – Зейн Малик небрежно протянул ему пачку сигарет, искоса взглянув на растерявшегося парня.
Найл мотнул головой, до сих пор не в силах произнести хоть слово, что было большой редкостью, потому что обычно он наоборот не мог замолчать. Хотя, скорее всего, стоит ему придти в себя и снова начнётся привычная тарабарщина, но сейчас блондин только молча наблюдал, как загорается кончик сигареты и тонкие губы, обхватывающие её, едва заметно двигаются в такт долгой затяжке. Он выпустил дым изо рта, что выглядело просто нереально завораживающе. Смотреть, как светлые полосы срываются почти с губ, было немного непривычно, а резкий запах ударил в нос, но оторваться казалось нереальным. Хоран сглотнул, смотря как кадык двигается по изящной, тонкой шее. И если бы ему кто-то сказал недавно, что он будет восхищаться красотой этого парня, его татуированными руками и длинными ресницами, и поразительным умением красиво курить (огосподибожемой), то он бы послал этого мудака в такие дальние путешествия, что живым бы он оттуда точно не вернулся. Но сейчас всё перевернулось.
- Зачем ты здесь? Явно же не чтобы раскурить пару сигарет или по причине того, что ты соскучился по полю, - сипло произнёс Найл, ища что-то в его идеальном лице.
Зейн прищурил один глаз и посмотрел на Хорана. Его янтарные глаза что-то отчаянно пытались сказать, но он лишь пожал плечами.
- Просто я увидел тебя одного и не смог пройти мимо.
Найл насмешливо приподнял брови.
- Когда это ты стал добрейшим, спасающим заблудшие, печальные души жалких людишек вокруг? – съязвил он, вызывая улыбку на тонких губах.
- Считай, что у меня просто приступ хорошего человека на эту ночь.
Глаза Зейна сверкнули смешинками. И это было просто до безумия непривычно не слышать полного яда голоса, и видеть перед собой не плэйбоя школы, а обычного парня, что оказался рядом так вовремя. Найл потупил глаза, слушая, как он с определённой периодичностью выдыхает. В эту странную ночь с ним было безумно спокойно и приятно, чего не бывало ни разу, за всё их знакомство и это был второй раз, когда он его удивлял. Воспоминания о первом заставили щёки мгновенно вспыхнуть алым маком, потому что тот случай в ванной был, пожалуй, самым странным из всего, что происходило с ним за всю его недолгую жизнь. Чужие грубые поцелуи и волна жара по беспомощному телу. Да, такое не забудешь. Он краем глаза увидел усмешку на губах Малика и запоздало вспомнил с кем сейчас сидит рядом. Парень, конечно, не мог читать мысли, но по тому смущению, что теперь затронуло даже уши, вполне мог догадаться. Стараясь утихомирить отчаянно бьющееся сердце, он проклял всех оборотней, которые окружали его, потому что никто из них не давал ему личного пространства, читая его, как открытую книгу и абсолютно не стесняясь этого. Ещё и эти наглые ухмылки, появляющиеся на губах, бесили неимоверно. Хоран стремительно отвернулся, чем вызвал очередной смешок, правда, в этот раз немного громче.
- Тебе что-то кажется смешным? – угрюмо пробормотал блондин.
Он обернулся и насупился ещё больше, потому как широченная улыбка Зейна Малика сбивала с толку. Ладно, вот это уже было ОЧЕНЬ странно. Кто-нибудь вообще видел, чтобы он когда-нибудь улыбался? Нет! Гадкая ухмылка, искривляющая его губы не в счёт. А сейчас он был поразительно искренен и раскрепощён. Просто день сюрпризов.
Найл неожиданно спохватился, что так и не поблагодарил его, но когда взглянул в его глаза, то вообще забыл всё на свете, слишком близко были эти янтари и слишком изучающее смотрели. Он замер, словно кролик, нервно прислушиваясь и приглядываясь к происходящему. Его наглая ухмылка почти бесила, а когда взгляд Зейна скользнул вниз, находя довольно пухлые губы, удушливый румянец распространился до корней волос.
- Ты слишком близко, Малик, - заметил он, начиная волноваться, но при этом застыв подобно изваянию. – Ты же заметил, что между нами слишком маленькое расстояние, чувак? Это немного напрягает, знаешь? Не мог бы ты…
Зейн явно не мог, потому что в следующую секунду поток слов заткнул осторожный поцелуй. А Найл, кажется, впал в ещё больший ступор, распахнув свои небесные глаза. Брюнет не пускал в ход язык, как в первый раз, но был всё равно довольно настойчив, а Хоран даже сквозь мягкое касание чужих губ, чувствовал его ухмылку. И только это, наконец, заставило прийти в себя, но он так и не успел ничего сделать, потому что Малик сам отстранился и, расплываясь в насмешливой улыбке, произнёс:
- Не за что.
Найл раскрыл рот, а затем захлопнул и почти задохнулся от возмущения, пока из под длинных ресниц за ним наблюдали янтарные глаза.
- Ты что вообще рехнулся?! Какого чёрта это было? – завозмущался блондин.
- Считай это платой за мои услуги, - нагло усмехнулся Зейн.
- Да ты… Ты… Придурок чёртов. Это насилие над личностью, - начал Найл.
Малик приподнял брови, будто безмолвно спрашивая: «Ты действительно так считаешь?».
- Сумасшедший псих. Противный неандерталец. Да, ты вообще не человек, люди так себя не ведут. У людей есть манеры и хоть какие-то моральные устои, а у тебя нет ни того, ни…
Очередной затыкающий поцелуй вновь оказался слишком неожиданным и слишком настойчивым, отчего уши блондина заалели с новой силой. Пришлось приложить усилие, чтобы оттолкнуть от себя нагло ухмыляющегося брюнет.
- Только подойди ко мне ещё раз, - быстро вскакивая, проговорил он, чувствуя, как безумно горят губы от осторожных прикосновений.
Он ни на секунду не собирался оставаться под буквально раздевающим взглядом карих глаз и потому стремительно побежал с поля. Его никто не останавливал и последнее, что он услышал, был поразительный искренний смех позади, но он был настолько смущён, что даже не задумался об этом. Сев в свою машину, парень на долгую минуту сжал руль, пытаясь отдышаться и успокоить сходящее с ума сердце. И когда ему всё же это удалось, наплевав, на количество алкоголя в организме, он поехал домой. Отец уже спал, потому пробраться в свою комнату без приключений удалось спокойно. Когда он обессилено упал на кровать, то невольно начал прокручивать в своей голове всё, что только что произошло. Жаркий румянец снова залил щёки, заставляя смущённо опустить голову, но он как можно скорее переключил своё сознание на то, каким он был в самом начале. Растерянным, уставшим, обычным парнем, чьи длинные пальцы, пушистые ресницы, янтарные глаза и тонкие губы сводили с ума. Это образ был настолько ярким в его голове, что он, почти не задумываясь, сел и, включив настольную лампу, достал карандаши и бумагу, начиная отдавать белому листу свои ощущения. Ко времени, когда нужно было уже вставать, его пальцы были так перемазаны чёрным карандашом, от вечных растираний, что на руках не осталось чистого места. Губы были искусаны от того, как старательно он выводил каждый штрих, но зато фигура, чьи короткие волосы растрепал ветер, а дым от сигареты окружил его, получилась такой живой и приближенной к оригиналу, что он почувствовал, что его, наконец, отпускает нервное напряжение. Окончательно расслабившись, он долго изучал знакомый и в тоже время неизвестный ему профиль человека на рисунке, пока сон не заставил его сомкнуть веки и отключиться.