Waking The Demon

-Что случилось? -Они уезжают!

Сердце болезненно сжалось от нежности к сестре, чьи тонкие ручки сейчас так изящно перебирали кинжалы, разложенные перед ней на кровати. Элеонор была сосредоточена по максимуму, а беспокойство выдавала лишь прикушенная губа и иногда подрагивающие пальцы. Ему до безумия хотелось успокаивающе провести ладонью по кудрявым локонам, привычно убранным в хвост, лишь бы это выражение исчезло с её лица. Но он мог лишь натачивать наконечник стрелы, не в силах куда-либо ещё деть руки.
Сказать, что Луи беспокоился – это вообще ничего не сказать. Сколько он себя помнит, ощущение постоянной тревоги за неё всегда преследовало его. С самых малых лет. Начиная с момента, когда она, будучи ещё совсем ребёнком, упала со ступенек дома. Не высоких по меркам взрослого человека, но достаточных для трехгодовалой девчушки. Луи, сам того не замечая всегда пристально наблюдал, чтобы в любой момент оказаться рядом. А вот сейчас впервые не представлял, что делать. Как можно её укрыть, спасти? И самое страшное, что не от какой-то мнимой опасности, а от собственной семьи, что подчиняясь древним законам, должна будет убить родную дочь. Луи не знал, что делать. И это сжигало его изнутри, словно греческий огонь*: быстро и беспощадно.
Парень вновь украдкой взглянул на сестру, которая сосредоточенно рассматривала серебряные пули. Её взгляд будто спрашивал у них, насколько это будет больно? Пистолет в её руках щёлкнул, выбрасывая пустую обойму. Она училась так же быстро, как и он, когда родители рассказали ему обо всём. Её руки, будто на уровне генетики сами знали, что нужно делать. Увидь это сейчас кто-нибудь из родителей и Луи бы сильно влетело, что он рассказал раньше времени, но как можно было дольше хранить всё от неё, после того, что с ней сделали? К тому же она уже знала, так много! Не зря же она дочь своего отца. Сердце вновь болезненно сжалось, заставляя парня потупить взгляд.
- Ещё один такой жалостливый вздох, и клянусь я сбегу! – раздражённо тряхнув волосами, поделилась сестра.
Взгляд карих глаз был как минимум недовольным. Она никогда не ценила излишнюю опеку, а теперь и вовсе стала всё чаще злиться, стоило Луи лишь почувствовать горечь от всего происходящего. А он просто не мог сдержать этих чувств, и уж тем более укрыть от чуткого обоняния оборотня.
- И без тебя хватает, - её голос дрогнул, и она посильнее сжала пистолет в руке, пытаясь найти в нём точку равновесия. – Мне лучше думать, что делать этой ночью. Ведь, если ты помнишь, они никогда не отпускают меня никуда в полнолуние, хоть и думают, что я не соотношу эти явления.
Луи нахмурился и немного резко произнёс, не в силах скрыть едва заметную обиду в голосе:
- Я тоже пытаюсь помочь. И мне это важно не меньше, чем тебе.
Черты лица младшей сестры тут же разгладились, превращаясь из жёсткой воительницы в давно знакомую беззаботную девочку, разве что с толикой грусти в карих глазах.
- Я знаю, - тёплая ладошка накрыла его пальцы, несильно сжимая. – И я благодарна.
Он пожал в ответ, а едва заметная улыбка озарила тонкие губы. Злость и обида тут же пугливо сбежали из его сознания. С минуту они просто сидели так, молчаливо разделяя все горести и беды, что так неожиданно и совсем некстати свалились на их голову. Кажется, ещё вечность назад они беззаботно ехали в новый город, распевая песни на всю машину, видя мамину тёплую улыбку и слыша, как отец отстукивает ритм на руле. Они переезжали туда, где всё должно было стать легче, но вместо этого лишь утопли в болоте сильнее. Эль первая убрала руки, спокойно возвращая их к оружию.
- Как Гарри? – огорошила она, продолжая с невозмутимым видом заряжать пистолет, который был словно создан для её тонкой ручки.
Луи фыркнул и щёлкнул её по носу, заставляя притворно возмутиться, при этом еле сдерживая смех.
- Это значит, всё хорошо? – ехидно уточнила Элеонор.
- Убирай оружие, а то родители в любой момент могут зайти, - проигнорировав вопрос, произнёс Томлинсон.
Он встал под пристальным взглядом насмешливых глаз и вышел за дверь, напоследок показав вредной сестре язык.
Но отличное настроение пропало сразу же, как только он оказался за порогом своей комнаты. Всё пространство вокруг будто сузилось, невыносимо давя на вытянутые до предела нервы. Ступенек лестницы показалось слишком мало, а ударов сердца чересчур много. Что он хотел сказать, войдя в просторную светлую кухню? Он не знал. Знал лишь, что должен сделать всё, чтобы уберечь хрупкую девочку, доверчиво расположившуюся в его комнате. Знал, что костьми ляжет, но не позволит ей навредить. Но в голове было всё также отвратительно пусто.
Когда он вошёл в помещение, в которое стремился и одновременно хотел никогда там не оказываться, то замер на пороге. Кейт и Эйден о чём-то негромко спорили и, судя по лицу отца, разговор проходил в крайне неприятной форме. Последнее, что он успел уловить, прежде чем взрослые оборвались, продолжая лишь сверкать молниями из глаз в сторону друг друга, было: «…тогда можешь уезжать одна». Луи постарался беззаботно улыбнуться, надеясь, что у него это вышло. Но полной уверенности не было. Кейт встала с лёгкой улыбкой на губах и, поравнявшись с племянником, потрепала его по голове, прежде чем кинуть выразительный взгляд в сторону старшего Томлинсона и выйти. Хмурый мужчина устало потёр глаза, а затем обратился к сыну:
- Присядь.
Луи послушно выполнил просьбу, присаживаясь на аккуратный дубовый стул.
- Мне нужно, чтобы ты очень внимательно эти два дня следил за сестрой. Я не хочу, чтобы с ней ещё что-то случилось, - мужчина кинул быстрый взгляд на лестницу, удостоверяясь, что дочери там нет.
Брови парня удивлённо взметнулись вверх.
- Что ты имеешь в виду?
- Нас не будет два дня, - он серьёзно посмотрел на сына. – Что-то аномальное произошло в соседнем городе. Мы постараемся разобраться с этим побыстрее.
Всё в его глазах кричало, что будь его воля он бы остался здесь, с детьми, чтобы в любой момент встать на их защиту. Но измождённое лицо, не меньше говорило о том, что всё действительно серьёзно. Луи пытался припомнить, когда последний раз видел отца таким разбитым и уставшим, но в голову ничего не приходило.
- Мне нужно, чтобы ты присмотрел за ней.
- Конечно, - кивнул Луи. – Ты можешь на меня положиться.
Мужчина мягко улыбнулся, а в глазах усталость на секунду сменилась теплотой.
- Я знаю.
Луи чувствовал, что неприятный ком сдавил горло, и ему так безумно захотелось обнять человека, что вырастил его, сказать, как сильно он его любит. Но ничего из этого не происходило, и он просто смотрел, как отец встаёт.
- Пойду, попрощаюсь с Элеонор.
Парень кивнул, провожая его взглядом. Он глупо уставился в свою чашку, не в силах поверить, что удача действительно была на их стороне. Этого просто не могло быть. Только почему же вместо сметающей радости, он чувствовал лишь глухое отчаяние и тупую боль в области сердца?
- Луи!
Парень вздрогнул и обернулся к отцу, который, оказалось, всё ещё стоял здесь. Его взгляд был прямым и полным решимости и некой отцовской теплоты, которая заставляла ком в горле становиться лишь больше.
- Я горжусь тобой, - твёрдо произнёс он.
Младший Томлинсон сглотнул, вставая. Он быстро преодолел расстояние между ними и крепко обнял отца, чувствуя, как отчаянно бьётся собственное сердце. Мужчина ещё раз улыбнулся ему и направился вверх по лестнице, а Луи, наконец, почувствовал, как сладкая радость заполняет его изнутри. Ведь им действительно несказанно повезло. И теперь укрыть от родителей, хотя бы на ещё один месяц, что их дочь оборотень будет значительно проще.
Через двадцать минут оказавшись в школе, парень быстро нашёл Стайлса. Кудрявый ошеломлённо выдохнул, когда Луи неожиданно цепко схватил его за запястье и потащил в сторону раздевалок. Его сердце так бешено стучало, что он даже не почувствовал, как всем телом напрягся Гарри. Чувство эйфории было куда сильнее.
- Что случилось? – хмуро спросил он, когда шатен всё же остановился.
- Они уезжают! – выпалил Луи.
Кудрявый сдвинул брови в попытке понять, о чём говорит этот сияющий взгляд. Он ни разу не видел его таким, а потому просто немного терялся. А Луи пришлось приложить усилие, чтобы взять себя в руки. Ведь он до сих пор не мог поверить в такую удачу.
- Родители уезжают на выходные, - не сдерживая улыбки, проговорил он. – А значит, проблем с полнолунием будет минимум.
Шатен видел, как что-то во взгляде изумрудных глаз щёлкнуло, сменяя настороженность и беспокойство на радость и неверие. Он не стал переспрашивать или удостоверяться. Ему было достаточно того, что Луи ощущает сейчас, потому что этих чувств с лихвой хватало на них двоих. Поэтому кудрявый просто притянул шатена к себе, утыкаясь куда-то в район шеи. Томлинсон счастливо выдохнул, позволяя пальцам затеряться где-то в мягких кудрях. Жаркое тепло чужого тела, успокаивающе разливалось по организму.
Луи слегка отстранился, заглядывая в эти насыщенно-зелёные глаза, понимая, что уже давно потерял остатки разума и самообладания. Гарри не стал ждать и просто накрыл тонкие губы поцелуем. Быстрым, рваным, сводящим с ума. Луи чувствовал, как приятная слабость разливается в теле, а ловкий язык довольно нагло пытается пробраться всё дальше. И если бы грудная клетка не вздымалась так часто от нехватки воздуха, то они бы, наверное, простояли так ещё не час и не два.
Негромкое тактичное покашливание заставило парней автоматически отпрянуть друг от друга. Луи ударился о шкафчики спиной и кинул взгляд на незваного гостя.
- Извините, что помешал, - карие глаза одного из близнецов сверкнули озорным огоньком. – Просто у меня сейчас физкультура, как и ещё у человек двадцати. Подумал, что вам это будет интересно.
Он подмигнул растерянным парням.
- Джон! – голос Стайлса был крайне хриплым и немножко смущённым и заставил парня расплыться в ещё более широкой улыбке.
И словно, как по заказу открылись двери, впуская несколько человек, которые кинули подозрительный взгляд на застывшую тройку, но благоразумно промолчали. Хотя Луи всё равно было глубоко плевать, даже если бы их застали целующимися. Да хоть занимающимися жарким сексом, посреди этой задрипаной раздевалки. Ничего не имело значения, кроме радости, поселившейся в груди. А вот Стайлс отчаянно старался не краснеть, но никакие волчьи штучки даже не думали спасать растерявшегося брюнета из этого положения, и его щёки неумолимо румянились с каждым новым удивлённым взглядом.
Луи спокойно направился к выходу, здороваясь с теми, кого знал, и ощущая растерянный взгляд зелёных глаз на своём затылке. Но парень лишь улыбнулся себе под нос и осторожно выскользнул за дверь, направляясь к нужному классу. И, конечно, он знал, что там снова увидит кудрявое чудо, но всё же решил не дожидаться его.
В коридоре он наткнулся на картину, какую наблюдал ещё в начале своего пути здесь. Перри Эдвардс вновь блистала ослепительной улыбкой и кучкой воздыхателей, окруживших её. Она немного капризным тоном попросила кого-то из парней принести ей воды, и это подействовало безотказно, заставив троих парней сорваться с места и скрыться за поворотом. А Перри, как ни в чём не бывало, продолжила свой рассказ. На долю секунды их взгляды встретились. Он просто кивнул, слегка улыбаясь и видя искреннюю улыбку в ответ. Потому что видел за этой идеальностью всего лишь девочку, которой отчаянно хотелось, чтобы её любили.
Но был и кое-кто, кому не доставляло никакого удовольствия наблюдать эту картину. Зейн Малик стоял в отдалении в до предела расслабленной позе и был на удивление почти не заметен, будто включил над своей головой табличку, отпугивающую желающих поговорить с ним. Всё выглядело так, будто ему нет дела до своей бывшей девушки. Но был один фактор, который делал всё слишком очевидным: взгляд, устремлённый на смеющуюся блондинку. И чтобы это заметить не нужно обладать какими-то суперспособностями. Да, он не мог определить, что именно чувствует Малик, или о чём думает, но то, что ему не всё равно кидалось в глаза.
Но Луи не стал сильно задерживаться, чтобы понаблюдать за этой картиной. В любом случае это было абсолютно, не его дело. И как ему не нравилось, когда кто-то лезет в его жизнь, так и Малику это бы совсем не понравилось.
Занятия летели слишком быстро, и он постоянно отвлекался на кудрявого, который каждый раз придумывал всё новые способы привлечь его внимание. Луи даже умудрился получить четвёрку по истории, чего отродясь не было, потому что этот предмет был его коньком. А все гневные предложения на клочке бумаги, летающей с парты на парту, пока учитель что-то быстро пишет на доске, заставляли Стайлса лишь широко улыбаться и тихо посмеиваться. К концу дня уже половина класса смотрела на них крайне странно: кто с умилением, кто с отвращением, а кто и просто, не зная как реагировать. А мимолётно брошенная на перерыве фраза Найла: «Вы не можете быть ещё очевиднее?» стала финальным аккордом, после которого улыбка вовсе перестала сходить с их лиц.
И всё было бы идеально, если бы не один фактор, заставивший кровь застыть в жилах и, наконец, вспомнить о том, что здесь в реальном мире всё не так уж и радужно. Ощущение было далеко не из приятных, будто кто-то сильно оглушил его, но беспечное сознание никак не хочет отключаться. Всё произошло слишком быстро и неожиданно, хотя Луи ни на секунду не забывал о предстоящей ночи, просто настойчиво отталкивал от себя эту мысль. Возможно, где-то на уровне подсознания он просто до сих пор не мог смириться с мыслью, что его родная сестра, дочь охотников стала оборотнем. Ему всегда казалось, что она словно неприкасаема, что с ней ничего не может случиться, когда он рядом. Но в этот раз не оказался и вот итог.
Всё началось с Гарри, у которого странные приступы головокружения и потери ориентации в пространстве стали неожиданно накрывать его прямо посреди коридора. Первый раз Луи вообще испугался до смерти, но кудрявому как-то удалось довольно быстро взять себя в руки. Ему в отличие от многих молодых оборотней, каких он видел, казалось было почти несложно сдерживать своего внутреннего волка. А вот с младшей сестрой дела оказались куда хуже.
Элеонор итак было сложно сдерживаться, а теперь с ней творилось что-то абсолютно непонятное ей. И это ещё не ночь!
Звон приборов по полу столовой был невыносимо оглушающим, заставляющим обернуться, застыть на месте, словно изваяние в ожидании чего-то ошеломляющего. Луи с Гарри смотрели как, будто в замедленной съёмке, плавно перетекал народ в сторону выхода, но точно не с намерением выйти. Девушки и парни заинтересованно смотрели куда-то в центр образовавшегося круга, где над всеми заметно возвышалась высокая блондинка. Она как-то совсем недобро усмехалась, подначивая толпу едкими фразами, которых Луи не слышал вовсе, потому что взгляд был прикован к сжавшейся у её ног фигуре. Она старательно опускала голову, пока с губ обидчицы слетали язвительные речи. Ему понадобилась целая секунда, чтобы узнать в ней Элеонор. И всё было бы ничего, но не от обиды девушка так старательно отводила взгляд.
Дальше время неожиданно завертелось ещё быстрее, дезориентируя окончательно. Если бы не Гарри, к счастью оказавшийся куда быстрее и проворливее, чем сам Луи, то блондинка бы, наверное, уже лежала с разодранным острыми когтями лицом. Люди шептались, не понимая откуда в столь хрупкой девушке столько сил, и никто не замечал, как хищно блеснули уже жёлтые глаза. Стайлс резко подхватил, вырывающуюся шатенку и кинулся к выходу, под удивлёнными взглядами других школьников. Луи, что есть сил, сорвался вслед за ними. Забежав в раздевалку, он резко захлопнул дверь и обернулся. По спине пробежался табор мурашек, когда злобный рык прокатился по помещению.
Гарри старательно удерживал Элеонор, пытаясь успокоить девушку, но она лишь металась сильнее, явно на грани того, чтобы перевоплотиться. Томлинсон стремительно сократил расстояние между ними, протягивая руки к бледному озлобленному лицу.
- Эль, прошу. Я знаю, что ты меня слышишь, - в ответ лишь грозный рык. – Ты можешь успокоиться, ты МОЖЕШЬ взять себя в руки. Всё нормально, всё хорошо. Я рядом. Никто тебя больше не тронет, ты мне веришь?
Гарри смотрел на Луи, как на самоубийцу, но продолжал удерживать уже не так сильно сопротивляющееся тело. Жёлтые глаза встретились с серыми и стали приобретать родной оттенок. Когти на руках, немного проскрежетав по полу, исчезли, а за ними и удлинившиеся было уши. Элеонор устало прикрыла глаза и неожиданно расплакалась от переизбытка эмоций, впервые за долгое время, позволяя своим истинным чувствам: боли, неописуемому страху, отчаянию – вырваться наружу. Луи прижал к себе сестру, поглаживая её мягкие волосы, стараясь сдержать собственные эмоции, и был благодарен Стайлсу, чья широкая ладонь так успокаивающе бродила по спине девушки и чьи тёплые пальцы уверенно сжали его собственные. Сомнений, что для них всех это будет безумно длинная ночь, не оставалось.
**
Луна величаво взошла прямо в сердцевину ночного неба, окутавшего небольшой город. Её мягкий и опасный свет струился вниз, спадая на крыши домов, теряясь в раскидистых ветвях деревьев, укутывая своими тонкими лучами случайных прохожих и, конечно же, выделяя в окружении огромных исполинов старый дом, чьи разбитые окна слабо мерцали в окружающей тьме. Здесь совсем тихо и одиноко, ровно до того момента, как откуда-то из глубин не раздаётся злой рык нескольких матёрых волков. Единственное, что заглушало леденящий кровь звук это толстые стены, специально для этого отстроенные когда-то. Гарри чувствовал неконтролируемую ярость, что напористо рвалась наружу, но внутренних сил хватало на то, чтобы не потеряться в беспорядочном разуме волка. Он точно не знал, из чего черпал эту силу: из поразительного самоконтроля или знакомого образа, что настойчиво крутился перед глазами, но это и не важно. Это было спасение. Вот что главное.
А вот у остальных дела обстояли куда хуже. И если Эммета ещё удерживала в сознании собственная воля, то о других нельзя было сказать того же. Близнецы рвались вперёд, пытаясь перегрызть, оторвать цепь, что безумно давила на горло. Оба стремились достать Лиама, что просто стоял, как ни в чём не бывало, и немигающе наблюдал за всем происходящим. Он иногда еле слышно одобрительно хмыкал, едва взглянув на Эммета или Стайлса, но тут же возвращал своё внимание к остальным щенятам, что непослушно огрызались. Карен пыталась избавиться от цепи так рьяно, что даже забыла, что не одна. Вся её сжигающая ярость обрушивалась на несчастный кусок железяки, что заметно кривился с каждым новым рывком.
Элеонор, как и другие, металась по небольшому пространству, уже полностью обратившись. Её цепь скрежетала, больно ударяя по чувствительным барабанным перепонкам, мешая сосредоточиться, а утробный рык заставлял шерсть встать дыбом на загривке, столько было в нём злобы и жажды убивать. Агрессивная, неадекватная она никак не могла подавить свою животную сущность, полностью растворившись в ней, слившись с волком воедино.
Пересилив себя, Стайлсу всё же удалось окончательно подчинить волка своей воле. Тяжело дыша, кудрявый прижался головой к холодной поверхности стены, чтобы хоть немного успокоить разгорячённую, зудящую кожу. Пот градом струился по вискам и обнажённой груди, а выровнять дыхание никак не удавалось. Поэтому он смиренно прикрыл глаза, отдаваясь своим внутренним ощущениям и пытаясь абстрагироваться от назойливого громкого рыка, заполнившего помещение. Ему пришлось неподвижно просидеть какое-то время, чтобы окончательно восстановиться.
Одобрительная улыбка Лиама первая бросилась в глаза. И Гарри не был уверен, что рад этому. К тому же все словно взбесились ещё больше, пугая звоном цепей. И хорошо, что они надёжно удерживали оборотней на месте, иначе бы не носить ему головы. Карен точно перегрызла бы его горло. Сверкание красных глаз совсем не помогало их успокоить и даже Эммет, не выдержав жуткого шума, потерял контроль.
И во всей этой какофонии звуков, суматохе и агрессии, было то, что заставило изумлённо распахнуть глаза. Зейн Малик бледный, как сама смерть, сидел в позе лотоса, прикрыв дрожащие веки. Его ресницы трепыхались в такт неровному дыханию, а на руках выросли острейшие когти, которыми он до боли впивался в свои ноги. Но он до сих пор был человеком! Лицо выражало полную сосредоточенность. Иногда глухой рык срывался с его губ в оглушающих звуках кажущийся чем-то чужеродным, но когти лишь сильнее впивались в мягкую кожу.
Гарри это так поразило, что он глупо пялился на Малика, совсем не обращая внимания на всех остальных. Быстрый взгляд на Лиама и никакой реакции, будто Пейн вообще не замечает этого. Он даже ни разу не посмотрел на брюнета, словно тот был прокажённый или самым нелюбимым из щенков. По-крайней мере, это то, что отчётливо ощущал Стайлс. Но за всё время он так и не взглянул на Малика, поражая Гарри ещё больше.
Эта безумно долгая ночь закончилась неожиданно и вместе с рассветом пришли измождение и усталость. Кто как мог, тот так и уснул. Гарри подобрался ближе к Элеонор, что трогательно свернулась калачиком, шепча какие-то неразличимые слова. Его колени послужили подушкой, а Лиам подкинул старый шерстяной плед. И впервые, буквально на долю секунды Стайлс почувствовал тихую нежность, исходящую от брутального альфы. Но Пейн почти сразу покинул помещение, оставляя кудрявого в тишине, где единственными звуками было чужое дыхание.
Самому Гарри спать не хотелось, а потому он бродил взглядом по помещению подвала. Все уже давно спали, кое-как примостившись на твёрдом полу, потому что на всё остальное не было сил. Лишь Зейн так же, как зеленоглазый устало прислонился спиной к стене. На губах застыла лёгкая улыбка, так не вяжущаяся с привычным образом, укоренившимся в голове. Измождённый, уставший, будто растерзанный изнутри, но какой-то поразительно счастливый, он впервые показался Гарри до безумия трогательным и беззащитным. И это было до крайнего странно.
Чёрные ресницы дрогнули прежде чем явить миру два ярких янтаря, что смотрели заинтересованно, словно пытаясь понять, что же нужно парню напротив. Они несколько долгих секунд неотрывно наблюдали друг за другом, а потом Зейн всё же прикрыл веки, видимо, что-то для себя решив.
- Тебе нужно отдохнуть, - голос Лиама прорезал тишину где-то рядом с плечом.
Парень обернулся, натыкаясь на спокойный взгляд медовых глаз. Пейн сидел на корточках рядом. В нём не было выраженной заботы или обеспокоенности, он скорее констатировал факт, что казался ему непреложным.
- Да, - согласился Гарри, опуская взгляд.
Он и сам чувствовал, что веки становятся свинцовыми с каждой новой секундой, каждым новым вздохом. Стайлс чувствовал себя уставшим до умопомрачения, а гипнотизирующий взгляд альфы лишь сильнее влиял на него. Кудрявый, казалось, всего на секунду закрыл глаза, но измождённый организм тут же отправил своего хозяина в долгий, неспокойный сон.
«Гарри стоял посреди дремучего леса, чьи угрюмые деревья опасно нависали над ним, закрывая свет луны. Тут было безумно холодно и клубы пара с ледяным потрескиванием вырывались изо рта. Визуально казалось, что они ударяются о какую-то невидимую стену и тут же рассеиваются. Где он? Ответа на этот вопрос в тяжёлой голове не находилось, а единственной мыслью, которую кто-то будто намеренно проталкивал вперёд - была идея двигаться вперёд. Неизвестно куда и зачем. Просто чутьё верещало на высоких тональностях, что где-то там его уже ждут.
Резкое уханье совы, пролетевшей над самой головой, заставило парня вздрогнуть и резко обернуться, тряхнув непослушными кудрями. Первое что сразу бросилось в глаза - это огромное дерево, что смутно напоминало дуб. Его огромные, искривлённые ветви торчали в разные стороны абсолютно голые и отвратительные. В дереве отталкивало всё и единственное желание, что возникало рядом с ним это бежать. Бежать не оглядываясь до того момента, пока тёмная, давящая аура не отцепит от него свои острые когти. Но Стайлс не бежал. И вовсе не из-за безрассудной храбрости, а потому что второе, что он заметил, была хрупкая фигурка, что до рези в глазах была похожа на его мать. Не думая, даже не пытаясь, он сорвался с места, подгоняемый зловеще нависшим над ним страхом, вперёд, туда, где, словно распятая на кресте, висел самый дорогой человек на этой планете. Но лишь только стоило ему приблизиться к ней, как дерево неожиданно отъехало далеко назад, выстраиваясь в ряд с другими такими же уродливыми и искривлёнными. И вот тут дыхание перехватило, а ноги будто на секунду отказали. Парень прокатился по сырой земле, сильно обдирая кожу рук. Изумрудные глаза тут же взметнулись обратно, в ужасе смотря на Луи, чьё бледное лицо совсем не походило на то, что он помнил. Сердце болезненно дёрнулось вместе с криком прорвавшимся наружу. Но если бы этим всё заканчивалось. Найл, словно ангел с обрезанными крыльями беспомощно повис в позе креста. И это было страшно. А дальше Дани и её отец, Элеонор, шериф, Лиам, близнецы, Эммет и даже Малик. И дальше в стороны люди, чьи лица смутно были знакомы. Но это так страшно. Так безумно.
Парень отчаянно сорвался вперёд, захлёбываясь собственным удушливым криком, но деревья не приближались ни на дюйм. Казалось, что лица всех тех, кого он отчаянно боялся потерять, исказились в насмешливых улыбках. Он даже как взаправду услышал их зловещий смех, и этот смех противным звоном отдавался в ушах. Гарри посильнее зажмурился, пытаясь избавиться от голосов в своей голове, но они лишь нарастали с каждым новым всхлипом.
- Пожалуйста, не надо! Прошу! – шептал он, но ничего не менялось.
И вдруг один из голосов словно выступил вперёд, оттесняя все остальные.
- Ты никого из них не спасёшь. Ты всего лишь жалкий волчонок, который погубит всех своих близких, - голосом Райана вещало в голове. – Ты станешь причиной их смерти, на которую будешь смотреть много-много раз, пока окончательно не сломаешься.
- Нееееет! – вскрикнул Стайлс, сильнее прижимая руки к ушам.»
Кто-то резко дёрнул его за плечи, вырывая из цепких лап злополучного сна. Гарри заморгал, пытаясь понять, где он и заодно выровнять сбившееся дыхание и отчаянно колотящееся сердце. Чужие руки крепко держали за плечи, даже немного до боли сжимая, словно напоминая, что он живой, что сейчас всё реально, а то лишь глупый кошмар. Стайлс поднял благодарный взгляд и почти без удивления встретился с двумя насыщенными янтарями, что мерцали в полутёмном помещении.
- Зейн? – хрипло выдавил он.
Губы Малика растянулись в почти привычной ухмылке.
- Не ожидал? – саркастично поинтересовался он, слегка отодвигаясь и упираясь спиной в какую-то балку. – Если бы ты не кричал во сне, я бы даже не подумал тебя будить.
Он выглядел намного свежее и бодрее, чем раньше, и судя по всему, намного язвительнее. Сомнительно, что Гарри мог тоже самое сказать о себе. Столь нужный и желанный сон не принёс и толики облегчения. Казалось, всё стало только хуже. Стайлс устало прикрыл глаза и тут же открыл вновь.
- Спасибо, - едва слышно выдохнул он, смотря на Малика.
Тот лишь едва заметно улыбнулся и кивнул.
Кудрявый оглянулся вокруг, наконец-то, замечая, что в помещении они одни. На самом деле, сильно беспокоило его лишь отсутствие Элеонор. Парень не успел даже рта открыть, чтобы поинтересоваться, где они, потому как Малик, словно прочитав его мысли, ответил:
- Они уже давно проснулись. Тебя вырубило сильнее всего. Так что Томлинсон в полном порядке и наслаждается полуденным солнечным лесом, - насмешливо проговорил Зейн, попутно доставая пачку сигарет из кармана джинсов.
- А ты почему не с ними? Или не ушёл вообще? – не удержался от вопроса Стайлс.
Пакистанец хмыкнул, бросив долгий изучающий взгляд на кудрявого, отчего тому на секунду даже стало не по себе. Но потом пожал плечами и произнёс, подобрав максимально безопасный ответ:
- Просто хотелось побыть в тишине.
Их взгляды встретились, и Стайлс кивнул, хотя это было и не нужно. В помещении вновь воцарилось немного неловкое молчание, которое, на самом деле, не особо хотелось нарушать. Сидеть с Зейном рядом, в тишине, без привычных колкостей было странно. Не напрягающе, но всё равно непривычно. Конечно, а как иначе, если они всю жизнь только и делали, что кидали неприязненные взгляды в сторону друг друга?
Стайлс прикрыл глаза, полностью погружаясь в окружающую тишину. Находиться в своих расслабленных, полуленивых мыслях было куда приятнее, чем где-либо ещё. В голове неумолимо всплыл образ Луи, что обеспокоенно смотрит на него, пока прижимает к себе сестру. И эти голубые лучики вокруг зрачка лишь сильнее влияют на Гарри. Если подумать, Томлинсону стоит лишь захотеть и Стайлс сорвётся выполнять любую его прихоть. Его это пугало? И да, и нет. Во всяком случае, сейчас об этом думать не очень хотелось. И уж тем более о том, что с ним будет, если с Луи что-то вдруг случится.
- Как ты смог удержать контроль? О чём ты думал? – неожиданно даже для самого себя спросил кудрявый.
Зейн, что уже стоял и накидывал футболку, резко замер. Гарри почувствовал его смятение и небольшой страх, но брюнет почти сразу спрятал все свои чувства за недовольством и агрессией.
- Это не твоё дело, Стайлс, - огрызнулся Малик, прежде чем подхватить отложенную пачку сигарет и выйти из некомфортного помещения.
Гарри так и остался сидеть, смотря в сторону железной двери. В голове было пусто и думать ни о чём не хотелось, потому он просто прикрыл глаза и постарался абстрагироваться от всего вокруг.
**
Зейн зло запустил окурок в мусорный бак, но даже тут умудрился промахнуться. Тяжёлый вздох и сильно сжатые челюсти. Если бы у него было чуть меньше выдержки, то он бы уже испинал ни в чём неповинный бак. Стайлс однозначно умел портить настроение, своими глупыми вопросами. Прошло уже два часа, а он всё никак не может успокоиться и окончательно найти точку равновесия.
- Да за что же мне это? – возвёл глаза к небу брюнет, резко усаживаясь на первую попавшуюся скамейку.
Руки вновь нашли уже порядком опустевшую пачку и вытащили очередную сигарету. В последнее время он стал замечать, что курение больше не приносит ему такого удовольствия, как раньше, но курит он всё больше. Организму, который самовосстанавливается уже через пару секунд всё это, конечно, не важно, но самому Малику порядком надоело. Ему хочется, как раньше, делая глубокие затяжки ощущать тягучее удовольствие, что вместе с дымом проникает в лёгкие. Но этого не происходит и это лишь злит ещё больше. И только чуть-чуть его выбьет из равновесия, и очередная пачка улетает с катастрофичной скоростью, оставляя после себя неприятных осадок.
Щёлкнула зажигалка, и он почувствовал такой привычный запах табака. Что ж, хотя бы он всё также успокаивал. Парень прикрыл глаза, посильнее затягиваясь, и тут чуткий нос уловил знакомый дурманящий запах. Сердце стало слабо оживать, трепыхаясь с каждым разом всё сильнее, будто чувствовало приближающуюся свободу. Он не открывал глаз, даже когда запах стал настолько невыносимым, что будь его воля, он бы уже набросился на человека, неловко замершего рядом. Ноздри расширились, а грудная клетка стала вздыматься куда чаще обычного от смеси невероятных, сладких чувств, что исходили от неожиданного гостя.
- Ты вполне можешь присесть, а не стоять у меня над душой, - неожиданно севшим голосом произнёс Зейн, открывая глаза и устремляя свои янтари, на застывшего от неожиданности блондина.
Усмешка невольно сорвалась с тонких губ, когда мальчишка напротив вздрогнул, начиная часто моргать, и сбивчиво заговорил:
- Вообще-то я просто проходил мимо. Ты показался мне бледным, и я подумал, что возможно тебе плохо и нужна помощь, - выразительный насмешливый взгляд, заставил его покраснеть и заговорить быстрее. – Я как-то не подумал сразу, что ты оборотень и тебе вряд ли может быть плохо. Только если не брать в расчёт, что тебя кто-нибудь мог подстрелить, например, аконитовой…
- Я понял, Найл. Выдохни.
Хоран закрыл рот и уверенно плюхнулся рядом с брюнетом. Зейн повернулся к блондину, встречаясь взглядом с перепуганными от своих действий голубыми глазами. Он явно не ожидал от себя такого. Но довольно быстро взял себя в руки.
- Так ты в порядке? А то один раз такое я уже видел. И тогда Лиам чуть не…
Разговоры о Пейне было последним, о чём ему бы сейчас хотелось слышать, а потому он просто немного грубо закрыл чрезмерно болтливый рот своей ладонью.
- Я в порядке, если тебя это действительно интересует, - ответил Малик и неожиданно замер, когда пальцев коснулось что-то мокрое и мягкое.
Судя по пунцовому лицу Найла, он только сейчас понял, что невольно провёл своим языком по чужой ладони. Лицо Зейна ничего не выражало, кроме крайней степени удивлённости, а потому он даже не заметил, как сильно сжались пальцы блондина. Хоран отпрянул назад, тут же вскакивая, словно ошпаренный, но Малик не был намерен так просто его отпустить. Да этот мальчишка хоть представляет, что с ним делает?! Серьёзно, ещё немного и он не вытерпит и изнасилует его прямо здесь.
Рука цепко ухватилась за бледное запястье, прежде чем утянуть опешившего от таких действий блондина за дом. Сейчас Малику было глубоко плевать у чьих окон он находится и где, он просто прижал раскрасневшегося Найла к стене и впился в желанные припухлые губы, готовый истерзать их. Слепое возбуждение неожиданно сильно захлестнуло оборотня, а робкие постанывания лишь усиливали желание. Руки довольно резко оглаживали тело парня, а поцелуи уже предназначались шее. Он несильно прикусывал бледную кожу, проходясь влажным языком по кадыку, заставляя Найла беспомощно выдыхать, не в силах отстраниться.
- Зейн, пожалуйста, - шумный выдох, пока заострившиеся ногти вцепляются в бока. – Не надо…
Малик вновь остервенело впивается в губы блондина, чувствуя солёный привкус, сводящий с ума, опьянённый беспомощностью парня. В голове ни одной приличной мысли и всё чего он хочет, это трахнуть этого невозможного соблазнителя, который и сам не понимает, насколько сексуален. Рваное дыхание усугубляет положение, а губы вновь ласкают мягкую шею. И оторваться нет никакой возможности.
- Зейн, прошу, - уверенно произносит голос, заставляя поднять глаза.
Затуманенный взгляд с удивлением натыкается на немного испуганный вид. Найл растрёпан, с губ стекает дурманящая кровь, раскраснелся и шумно дышит, пытаясь для чего-то храбриться. И тут что-то резко встаёт на место, и парень резко отшатывается в сторону, в ужасе смотря на прорванную кое-где светлую майку, которая в некоторых местах покрылась бурыми подтёками, на истерзанные губы.
- Прости, - резко выдыхает он, чувствуя, как клыки затягиваются обратно, и исчезают вместе с когтями.
- Всё нормально, - произносит Хоран немного ошалело, смотря на Зейна. – Я в полном порядке, просто не ожидал такого напора. В последнее время, видимо, мне всё больше хочется нежности.
Малик хмурит брови, а затем фыркает и смеётся, позволяя напряжению, наконец, покинуть уставшее тело. Они оба оседают вниз и громко ржут, смотря друг на друга, пока неожиданно не распахивается окно, и какая-то женщина не обливает их ледяной водой с криками, чтобы они убирались отсюда. Найл испуганно вскрикивает, а Малик уже совсем не может разогнуться от смеха и гневные речи женщины лишь усугубляют ситуацию. Хоран неожиданно сильно пихает его под рёбра, выбивая итак кончающийся воздух и, хохоча, уносится вперёд. Пакистанец подрывается за ним.
Лишь когда они оказываются на достаточном расстоянии, чтобы не слышать грубых ругательств оба останавливаются.
- Видел бы ты своё лицо, когда она опрокинула на тебя ведро, - рассмеялся Малик.
- Твоё было ничуть не лучше, - фыркнул Найл, довольно улыбаясь.
- Меня ещё, к сожалению, никто не научил ТАК петь фальцетом, - отходя на безопасное расстояние, съязвил брюнет.
Найл бросил шутливо-убийственный взгляд на Зейна. Оба рассмеялись. Найл немного нахмурился, а затем неожиданно выдал:
- Ты же не думаешь, что я влюблюсь в тебя?
Малик так и застыл в полусогнутой позе, чувствуя, что в горле стало неожиданно сухо. Голубые глаза смотрели серьёзно, будто не было только что всего этого. Малик слышал, как пропустило несколько ударов его сердце и как тоже самое произошло с его собственным. Парень выпрямился, а улыбка слетела с губ.
- Я хочу этого, - откровенно проговорил он.
- А я нет, - не менее откровенно поделился блондин.
Оба хмуро смотрели друг на друга, но молчали.
- Разве ты бы спрашивал, если бы уже этого не сделал? – медленно моргнув, спросил Малик.
Найл резко покраснел по кончики ушей, и его сердце бессильно забилось в грудной клетке, и, прежде чем Зейн успел сказать ещё хоть слово, развернулся и резко сорвался на бег. Малик почувствовал, как собственные скулы окрасил румянец, и устало спрятал лицо в ладонях, пытаясь скрыть своё смущение. Как же это всё чертовски глупо!

________________________________________ *греческий огонь или жидкий огонь - горючая смесь, применявшаяся в военных целях во времена Средневековья.