Waking The Demon

-Я отдала тебе ключ от его жизни. Воспользуйся им разумно.

Красивый крупный, рыжий волк изо всех сил бежал по дремучему лесу, словно загнанный зверь, не слыша ничего вокруг кроме ветра в ушах и собственного сердцебиения. Касание сырой земли массивными лапами и очередной рывок в холодеющее ночное пространство. Жёлтые глаза сверкают в сгущающейся тьме, но, несмотря на скорость, он полностью сосредоточен, чутко отзываясь на каждый чужой звук. Упустить малейшую деталь означает провалить их итак абсолютно безнадёжный план. А другого у них нет. Именно поэтому Гарри молился про себя, чтобы это сработало, и всё сильнее стремился вперёд.
В первый момент Стайлс быстро поверил, что Лиам и Найл (к слову, внезапно сошедшиеся во мнениях) потеряли остатки разума. Но их наладом дышащий план, который мог закончиться очень плохо для них всех, был единственным шансом покончить с этим. Протяжный вой позади заставил каждый мускул массивного тела напрячься. Он понимал, что оставались считанные секунды до того, как его догонят и «прижмут к стенке», обрезая все возможные пути к отступлению, и он знал, что так и должно быть. Сердце бешено колотилось в висках. Беглый взгляд влево, чтобы заметить тень, скользящую за стволами деревьев, а затем резкий прыжок вправо, пока нос не чует знакомый терпкий запах какой-то травы, названия которой он никак не может вспомнить, хотя Дани абсолютно точно говорила о ней. Ровно в ту же секунду, когда его лапы касаются края небольшой полянки, его тело сшибает в сторону, и он болезненно скулит от удара о дерево. Чёрный ком агрессии не даёт ему передышки, кидаясь со всей возможной силой и злостью. Они вцепляются друг в друга, пока катаются по траве. Малик будто вымещает на нём всё то отрицательное, что переполняет его изнутри. Но Стайлс не задерживается на этой мысли, потому что она обещает погубить всё, к чему они стремятся. Когда Гарри всё же удаётся оттолкнуть Зейна от себя, он скалит зубы и утробно рычит предупреждая. Чёрная тень абсолютно зеркалит его.
Нехорошее предчувствие ползёт по его горлу, вместе с рыком, обжигая все внутренности. Чутьё кричит ультразвуком и только благодаря везению и ловкости волчьего тела, он успевает увернуться от Эммета, что вполне мог разодрать его шею своими острыми когтями. Ему не удаётся сразу затормозить, по инерции летит вперёд, и это даёт Гарри такую нужную возможность сорваться с места. Но если бы всё было так просто…
Его уже окружили, он уже точно знает, что обречён, если срочно не придумает что-нибудь действенное. Разумеется, никто не собирается давать ему просто стоять на месте и размышлять о смысле жизни и проблемах собственной безопасности. Стайлс старается не паниковать, когда сразу трое волков направляются в его сторону. С грозным рыком он кидается в их цепкие лапы. В суматохе сложно понять, кого он кусает, перед глазами лишь мелькание разных цветов шерсти и различных жёлтых глаз и клыков. Кто-то четвёртый больно вцепляется в загривок, и рык, что вырывается из груди, переполнен болью. Он извивается, пытаясь одновременно удерживать над собой контроль и отбиваться от остальных, и всё-таки умудряется избавиться от Карен, сильно приложив её о землю. Всё вокруг мерцает в глазах от боли, а в нос ударяет железный запах крови, но он всё равно пытается сосредоточиться и не пропускать удары. Получается, но не слишком хорошо.
Его спасает лишь стрела, вонзённая в землю. Он успевает вовремя закрыть чувствительные глаза, прежде чем яркая вспышка света ослепляет и дезориентирует остальных. Все звуки смешиваются в общую какофонию из рычания, скуления и ощутимой боли, повисшей в воздухе. Волчьи глаза, пользуясь передышкой, быстро находят взглядом источник всего этого, который застыл на месте, сжимая в руках лук и неверяще смотря на стаю. Сердце тут же ухает в слепящую бездну страха. Чувство смятения и злости Стайлс чувствует даже с такого расстояния. Их глаза встречаются, и в серой стали Луи отражается холод, но Гарри качает головой, одним лишь взглядом прося его не трогать их. Томлинсон, судя по выражению идеального лица, абсолютно не согласен с таким раскладом, но послушно пробегает мимо корчащихся волчат. Стайлс видит, что времени всё меньше, а потому просто толкается ему в руку и подставляет широкую спину.
- Я не могу, Хазз, - сдавленно шипит Луи, оглядывая постепенно очухивающихся волков.
И сейчас Гарри страшно до коликов в животе, потому что здесь Томлинсон, которого Элеонор должна была удержать дома, и если с ним что-то случится, он никогда себе этого не простит. И не важно, что он может вообще не пережить эту ночь. И Стайлс просто не знает, как ещё может уберечь и защитить его кроме как предложить свою спину. Луи сталкивается с молящими жёлтыми глазами и чертыхается. Тихо ругаясь сквозь стиснутые зубы, он запрыгивает на него и пальцами крепко вцепляется в жестковатую от засохшей крови шерсть. Этого сигнала вполне достаточно, чтобы вновь начать движение. Луи ничего не остаётся кроме как вцепиться в его шею.
Бежать с Томлинсоном на спине неудобно, но вовсе не потому, что он тяжёлый или что-то в этом духе, а потому что Стайлс постоянно беспокоится о нём и оборачивает голову, чтобы удостовериться, что он в порядке. И это чертовски сильно отвлекает.
Ему не удаётся уйти далеко, и они вновь сталкиваются морда к морде на просторной поляне. Нос просто закладывает от резкого запаха всё той же травы, мешая учуять ещё хоть что-нибудь, так что Стайлс старается ориентироваться лишь на зоркие глаза и чуткий слух. Он понимает, что загнан в угол, когда оказывается окружён волчатами, что злобно скалят зубы и сверкают ненавистью в жёлтых глазах. И это совсем не прибавляет храбрости. Кажется, почти каждый из них действительно убил бы его, будь у них такая возможность. Гарри чувствует, как сильно сжались пальцы на его холке, прежде чем исчезли вовсе и в них уже появились верные лук и стрелы. Малик не отрывает взгляд от них обоих и быстро огрызается на Эммета и остальных, и, не смотря на неприязнь во взгляде, они не спешат подойти ближе. И Стайлс прекрасно знает почему. Поэтому он перевоплощается и громко проговаривает, так чтобы Лиам, не спешащий выходить из мрака деревьев, его слышал:
- Мы можем поговорить?
Свой голос он не узнаёт абсолютно, потому что тот в разы охрипший и будто ломающийся. Но ему на это плевать. Единственное, что его серьёзно беспокоит – это безопасность Луи.
- Что ж, давай поговорим, - Пейн выходит на свет, приказывая волчатам одним взглядом красных глаз немного отступить.
На губах Лиама играет лёгкая насмешка, что заставляет мурашки пробежать вдоль всего тела, слишком похож мужчина на Райана. Он выглядит не многим лучше своего брата, и это не на шутку пугает. Но самое хреновое, что они оба это знают.
Быстрый взгляд в сторону Луи, просто чтобы удостовериться, что, по крайней мере, сейчас ему ничего не грозит. Желваки играют на его скулах от того, как сильно сжаты челюсти, а кулаки застыли словно камень, готовые в любой момент атаковать любого из них. Если бы Гарри мог, он бы сделал всё, чтобы его болезненно выпрямленная спина не находилась сейчас здесь, но поменять он уже ничего не может. А потому остаётся только надеяться, что всё сработает, как часы. Единственная проблема лишь в том, что они слишком неточные.
- Слушай, Лиам, моя смерть ровным счётом ничего тебе не даст. Райан не поведётся на это, ты же знаешь! Ты просто станешь ничем не лучше него, - Стайлс очень старался, чтобы его голос звучал ровно, но, казалось, что каждый здесь слышит любую мельчайшую дрожь.
Луи рядом после его слов напрягся ещё сильнее, а волны негодования и одновременно страха, мешали сосредоточиться. Слишком ярко он чувствовал чужие ощущения.
Медовые глаза Лиама лишь сильнее усмехались, наблюдая за ними. Он стоял впереди, немного наклонив голову в бок и будто прикидывая, стоит ли вообще тратить время на этот разговор.
- О, ты не прав, Стайлс. Это как раз очень даже сработает. Ты просто не догадываешься, какую ценность для него представляешь.
Волчата вокруг немного двигаются, но не смеют сократить расстояние между ними без команды своего альфы. Мозг хаотично соображает, надеясь хоть как-то выкрутиться из этой ситуации, но Луи, который вообще не должен быть здесь, сильно меняет картину. Одно дело защищаться самому и совсем другое защищать того, кто значит больше всего в этом странном мире. И у него нет никаких гарантий, что стая не тронет Томлинсона. Ему приходится сильно сосредоточиться, но в голову всё равно не идут никакие идеи, только страх не справиться, не уберечь.
Гарри чувствует, как в воздухе что-то неуловимо меняется, но никто больше не обращает на это внимания. Всё внутри холодеет от понимания, что он действительно пришёл, но ждёт затаившись. Примеряется, стоит ли выходить или это всё закончится как-то без него. Стайлс не чувствует его запаха, потому что травяной дух до сих пор забивает нос, но все внутренности сжимаются и это самый чёткий показатель того, что он рядом.
- Думаю, разговор окончен? – усмехается Лиам и его глаза стремительно краснеют.
- Прошу уйди! – молит Стайлс в направлении Луи, но тот лишь упрямо сжимает челюсти и натягивает тетиву лука.
Сердце пропускает удар от ужаса, но ему ничего не остаётся кроме как перевоплотиться и надеяться, что Томлинсон не пострадает. Они с Пейном буквально долю секунды смотрят друг другу в глаза, а потом альфа громко воет, давая сигнал к действию. После этого перед глазами Стайлса один сплошной туман. Малик оказывается первым. Он пытается со всей своей агрессией достать до него, но Гарри пока удаётся уворачиваться. Где-то позади обострённый слух улавливает звуки спускающейся тетивы. На поляне творится полный хаос и ужас, и Лиам слишком быстр, чтобы избежать его. У него получается пару раз, даже задеть самому, но это лишь раздражает Пейна.
Первый удар обжигает болью плечо, на доли секунды лишая сосредоточенности, но именно они губительны. Второй следует почти сразу и приходится в район брюха. И, слава Богу, что острые когти не входят слишком глубоко, иначе ему точно не жить. Боль затапливает сознание туманными волнами, но он совершенно точно не собирается сдаваться.
Ему кажется, что эта какафония длится вечность лишь с перерывами на новую острую боль и стремительные удары противника. Когда Гарри уже отчаивается, потому что острой боли куда больше попыток задеть противника, происходит то, чего он не ожидал. Громкий рык заставляет в испуге отпрыгнуть бет, а Лиама сверкнуть красными глазами. Это почти смешно, потому что братья в волчьем обличии похожи ещё больше. Щенки явно растеряны, не зная, что делать, а Пейн лишь смотрит в глаза Райана, когда оба оборачиваются в людей. Куда уж без переговоров, правда? Все остальные замирают в ожидании.
Ледяные пальцы Луи касаются окровавленной холки и это единственное, что помогает держаться. Лишь его серые глаза полные беспокойства и нежности, когда направлены на него и безжалостной злости, когда направлены на их врагов. От него веет такой внутренней болью, что она с лёгкостью затмевает всякую физическую. К счастью, он цел и невредим, и Гарри хочет сказать, что с ним тоже всё в порядке, но сил хватает лишь на то, чтобы вновь стать человеком, позволяя собственному телу лечить себя. Томлинсон подхватывает его и прижимает к себе, всем своим видом говоря, что убьёт любого, кто посмеет приблизиться. И Стайлс чувствует лишь безмерную благодарность, бултыхаясь на грани сознания.
- Зачем же ты так, Лиам? Ты же понимаешь, что нажил себе ещё одного врага? Ты никогда не мог справиться со мной. А со мной и этим мальчишкой тем более, - впервые его голос не вызывает отвращения.
Если быть честным, он вообще ничего не вызывает в нём. Ему всё равно. Он лишь ждёт, чтобы раны затянулись, и он смог хотя бы просто подняться, а желательно ещё и был бы готовым, если что, защищать Луи.
- Ох, на твою сторону он всё равно не перейдёт, - легко парирует младший из Пейнов.
Райан хмурится, ведь Лиам слишком дерзок, но это лишь распаляет его интерес. И это именно то, на что рассчитывает оборотень.
- Как на счёт немного разобраться, как родственники? Поставить что-нибудь на кон? – медовые глаза смотрят в такие же, только куда темнее.
Райан усмехается, а затем и вовсе громко и задорно смеётся, почти сгибаясь пополам. Его явно откровенно забавляет вся сложившаяся ситуация, а вот остальные теряются от такого поведения. Всегда понятно, что делать, если тебе потенциально угрожают. А как себя вести, если враг откровенно насмехается над всеми твоими действиями, при этом выглядя так искренне, что начинаешь вообще сомневаться в изначальной правильности твоего решения, никто не знал.
- Давно я ждал, чтобы в тебе проснулся такой азарт, - его улыбка выбивает из лёгких Гарри весь воздух. – Стайлс, слышал? Разве это всё не забавно?
- Очень! – саркастично хрипит оборотень, немного корчась от боли в заживающих рёбрах.
- Что ж, - продолжает старший Пейн. – Давай. Говори, что хочешь если победишь.
Лиам хмурится. Его не должно напрягать, что тот слишком быстро соглашается, но это напрягает. Гарри чувствует, как сильно сосредоточен альфа, видит, как цепко тот следит за своим братом, пытаясь предугадать его следующий шаг. Но Райан лишь легко улыбается, будто они собрались за дружеской беседой с чашечкой чая (на самом деле крови) на завтрак.
- Если я побеждаю, ты убираешься отсюда и никогда не возвращаешься, - голос Лиама жёсткий, а взгляд немногим лучше.
- А если побеждаю я, то забираю его, - кивок в сторону Гарри. – И убиваю всю твою жалкую стаю. И ты мой маленький братец, будешь, лёжа в собственной крови, не в силах помочь, наблюдать за этим.
Волчата тут же напряглись. Да и было с чего. То как смотрел Райан не вызывало сомнений, что он сдержит своё слово, а абсолютно сумасшедший блеск в глазах, лишь доказывал это. Холодный пот прошиб Гарри и Луи, у которых сейчас, казалось, вообще имелись одни чувства на двоих. Стайлсу было страшно от одной мысли, что Райан может сделать со всеми ними. Да, они не были хорошими друзьями или вроде того, но никому из них он не желал смерти.
Лиам даже не посмотрел в сторону своих переполошившихся волчат. Он просто молча кивнул, соглашаясь с выдвинутыми условиями. Черты его лица заострились, стали куда более жёсткими, а стая напряжённо наблюдала за этим, явно желая немедленно исчезнуть отсюда. И Гарри их понимал. Он и сам с удовольствием оказался бы где-нибудь подальше.
Они, не сговариваясь, обратились и без лишних прелюдий кинулись друг к другу. Гарри, пожалуй, ничего страшнее, чем драка этих двух альф не видел. В их глазах горела такая холодная сосредоточенность, приводящая в ужас и заставляющая желудок делать неприятные кульбиты, потому что животный инстинкт вовсе не побеждал над разумом. И это было куда страшнее, чем если бы они отдались своей животной сущности. Они расходились и сходились вновь, будто это какой-то жестокий танец, где партнёры пытаются заставить друг друга оступиться и сбить ритм. И это пугало не на шутку.
Можно было подумать, что Лиам двигается хаотично и бессмысленно, но Стайлс прекрасно знал, что это не так. Он мог заметить каждое малейшее движение, что приводило Райана, с абсолютно точной техникой нападения, в восторг, потому что ему казалось, что Пейн проигрывает. Но это тоже было абсолютно не так. В каждом отточенном, на самом деле, до предела действии прослеживался легко очерчиваемый план, который и привёл Райана к провалу.
Это произошло неожиданно для него и ожидаемо для всех остальных, кроме Луи, которого вообще здесь быть не должно. Дико скалясь окровавленной пастью, он собирался нанести очередной удар, но высоко в прыжке его резко откинуло назад, возвращая обратно в человеческий облик. На несколько секунд на его лице застыло искреннее удивление, но потом он заметил то, что заставило его громко рассмеяться: змейку тонкого чёрного порошка, припорошенного листьями и землёй, чтобы она не сразу была заметна.
- Ну, конечно! Рябина. Как же я не догадался. Так увлёкся, что даже поверил в ваше маленькое представление. Браво! – он задорно похлопал в ладоши, сильно напрягая остальных. – Что ж, зато мой младший братик, наконец-то, научился играть нечестно.
К концу его фразы все уже были на ногах и в человеческом обличии. Гарри немного опирался на Луи, хотя большинство ран уже затянулось, кроме тех, что были нанесены Лиамом. И вот они как раз приносили больше всего боли. Но и они постепенно заживали.
- Ты же знаешь, что рябина меня не удержит? – усмехнулся он, явно чувствуя своё превосходство.
- Не удержит, ты прав, - голос Дани, словно гром в ночном небе прокатился по поляне.
С лица Райана тут же слетела вся спесь. В глазах мелькнула доля обиды и неверия, которые тут же сменила горящая покруче бензина злость. Он принюхался к воздуху, досадливо морщась и, наконец, осознавая, почему ну учуял её приближение. Гарри даже не смог сдержать лёгкой улыбки, потому что он просто не смог бы этого сделать, также как не почуял Найла, захлопнувшего крышку ловушки, а всё из-за терпкого запаха травы, что приглушает волчье обоняние. Он встал, стремительно подходя к краю «клетки» и пытаясь разрушить её. Все смотрели на его озлобленные попытки разнести к чертям этот барьер, но у него так ничего и не получилось.
- Что ты туда добавила? – резко спросил он, заставляя Дани невольно сделать шаг назад.
Позади неё, словно оберегающая стена, стояла вся стая, а Лиам едва ощутимо коснулся её руки. Этот простой жест вызвал море негатива со стороны Райана, и он с ещё большим ожесточением стал биться в невидимую преграду, которую никак не мог разрушить. Дани смотрела на него широко раскрытыми глазами, а он сверкал в ответ красными угольками злости. Гарри мог поклясться, что ей хочется развернуться и убежать куда подальше, чтобы не видеть этого всего, но она всё также стояла на месте, наблюдая за попытками альфы выбраться.
- Да вырубите вы уже его! – немного раздражённо проговорил Малик, когда Райан, бросив попытки кидаться на стену, начал просто давить руками.
Дани едва заметно кивнула и сделала несколько шагов вперёд, взамен того, как до этого подалась назад. Райан замер, неверяще смотря на девушку, будто действительно до конца не мог поверить, что она способна предать его. Хотя предательство понятие растяжимое. И непонятно, кто именно кого предал.
- Мea fides, - он смотрит ей прямо в глаза, и это выглядит настолько жалко, что Гарри невольно отводит взгляд, от растерянного мужчины.
Её руки едва заметно подрагивают, а внутри неё бушует гамма чувств, вызванных его простыми словами, но это не мешает ей высыпать часть какого-то порошка себе в руку. Она встретилась взглядом с Найлом, который ободряюще ей улыбнулся, а затем всё-таки посмотрела на Райана, который, видимо, до сих пор надеялся, что собственные глаза его обманывают. Он даже уже не предпринимал бессмысленных попыток вырваться из круга, лишь стоял, опустив голову к земле. Если бы Гарри не знал, на что был способен этот «человек» (язык даже не поворачивается так его назвать), то даже бы нашёл место в своём сердце для жалости, настолько беззащитным и обманутым он выглядел. Стайлс чувствовал, как Дани колеблется, зная, что этого нельзя делать. Но она собралась, тряхнув кудрявыми волосами, и сдула пыль со своей ладони, которая тут же крошечными крупинками устремилась в сторону застывшего мужчины. Едва песчинки коснулись его лица, он тут же осел вниз.
- Я отдала тебе ключ от его жизни, - голос Дани был безучастным, но каждый здесь чувствовал или понимал, какая буря кроется за этим хладнокровным спокойствием. – Воспользуйся им разумно.
- Ты же понимаешь, что я не могу оставить его в живых? А другого способа его удержать, у нас нет, - Лиам едва дотронулся до её руки, но она лишь вздрогнула от его прикосновения и поспешила спрятать ладони в карманах.
Её волосы растрепались от внезапно поднявшегося ветра, а в глазах застыли слёзы. Она не сказала больше ни слова, просто развернулась и направилась прочь. Эммет тут же кинулся за ней, а Пейн не стал его останавливать, осознавая, что ей сейчас он нужен, куда больше, чем ему.
- И что теперь? – голос Луи у уха был уверенным, несмотря на то, что он задавал вопрос.
Он будто уже точно знал ответ на него, просто, таким образом, подтверждал.
- Нужно от него избавиться, - пожал плечами Малик.
- Мы не можем просто взять и убить его. Тем более, пока он в таком состоянии! Это неправильно, - Гарри нахмурился.
Взгляды, которыми его наделили остальные, были слишком разные. Но яснее всех решил высказаться Малик.
- Этот урод убил кучу народа. И знаешь что, Стайлс? Я знал ту девчонку, которая была последней. Она этого точно не заслужила, так же, как этот ублюдок не заслужил жить.
Янтарные глаза Малика сверкали презрением и злостью, которая легко читалась ещё и в сжатых губах. Он стоял, засунув руки в карманы и явно не собираясь менять свой приговор. Это одновременно восхищало и раздражало. И Стайлс прекрасно понимал, что он прав, но неужели нет другого способа закончить всё это?
- Я знаю, Зейн. Я видел, как это происходило, но мы станем ничем не лучше…
- Тебя никто не просит этого делать, - грубо отозвался Роберт, чей взгляд абсолютно точно не был дружелюбным. – Ты не запачкаешь свои ручки.
Гарри вздрогнул и если бы не Луи, то точно бы попытался накинуться на этого придурка и напомнить, что они не чёртовы вершители судеб! Но Томлинсон сильнее сжал его пальцы, одним взглядом осаждая, пытаясь передать хоть толику своего спокойствия. Почему, чёрт возьми, когда они составляли сценарий этого сумасшедшего спектакля, они не договорились о судьбе Райана? Видимо, потому что Гарри был единственным, кто не видел, что исход может быть лишь таким. Он знал, что его действительно нельзя оставлять в живых, но всё внутри вопило, что это неправильно. По крайней мере, ни тогда, когда он беззащитно лежит на земле не в силах сопротивляться.
Ни один из них не успевает среагировать, когда серия выстрелов раздаётся с одного из краёв поляны, а в голове Райана теперь красуются четыре аккуратных дырки, которые точно не дадут ему больше подняться. Волчата сразу ощетиниваются, а Лиам резко оборачивается к источнику звука. Гарри же не может оторвать взгляд от красного пятна, густой лужей расплывающегося вокруг головы Райана. Единственное, что приводит его в чувства – это севший голос Луи.
- Отец?
Сначала взгляд перемещается на Томлинсона, застывшего с болезненным выражением на лице, а затем туда, откуда были выстрелы. Охотник стоит с так и не опущенным пистолетом. Его глаза пылают злобой и болью, но он просто переводит затуманенный взгляд на Лиама.
- Чтобы точно не поднялся, - усмехается он.
Гарри не удерживает Луи, когда тот срывается к отцу и заключает его в объятия. И мужчина, будто только в этот момент понимает, сколько сдерживал себя. Это видно по глазам, чувствуется в потяжелевшем воздухе, но он позволяет себе лишь крепко обнять сына в ответ, а затем отстраниться.
- Спасибо, - медленно моргая, произносит Лиам, который явно ещё не до конца осознал, что всё закончилось.
- Я делал это не для вас, - спокойно отзывается мистер Томлинсон.
И Гарри вдруг неожиданно понимает почему. У него внутри всё холодеет, и он даже с такого расстояния чувствует, что с Луи происходит то же самое.
- Я дам вам уйти лишь потому, что вы не бросили мою дочь на произвол судьбы, - его жёсткие черты лица, едва заметно смягчились.
- Всё равно спасибо, - Лиам улыбается ему и ловит такую же едва заметную улыбку в ответ.
Они несколько долгих секунд смотрят друг другу в глаза. Затем мистер Томлинсон кивает, и Пейн поступает также.
- Идём, - это уже тихое обращение к сыну, который кивает, а затем оборачивается, смотря прямо Гарри в глаза.
Они не могут оторвать друг от друга взгляда почти минуту, пытаясь передать всё что оба чувствуют. Все на этой чёртовой поляне видят это, но им обоим абсолютно плевать. Они понимают друг друга и этого вполне достаточно. А затем Томлинсоны уходят, а остальные остаются стоять в тишине.
Гарри не знает, что чувствует Лиам, потому что несмотря ни на что он для него закрытая книга. Выражение его лица безучастно, когда он смотрит на труп своего брата, но ощущение, что он до сих пор не может поверить, что всё закончилось. Наверное, потому что в его мыслях всё должно было быть совершенно по-другому. И никакой охотник не должен был вмешаться. Но он абсолютно точно не жалеет, что Райан лежит остывающим трупом у его ног.
Поздно вечером они сжигают его тело, где-то подальше от города, и, придя домой, Гарри никак не может вымыть запах гари из своих волос и тела. Он словно въелся в кожу, напоминая обо всём, заставляя переживать вновь и вновь, тревожа и без того чувствительный нюх. Стайлс не может находиться в замкнутом пространстве своей комнаты, потому что она как будто душит его, а потому хватает куртку и выходит на улицу. Свежий воздух сменяет запах кострища, но тот всё равно не исчезает, лишь притупляется.
Спустя пару часов бесцельной прогулки, он неожиданно находит себя у дома Луи, где во всём доме уже погашены огни. Он, почти не задумываясь, забирается на дерево, а с него вдоль по крыше к давно знакомому окну. Гарри не смеет залезть внутрь, но всё же немного приоткрывает его, чтобы найти взглядом тень на кровати, что совсем по родному свернулась калачиком. Сердце сжимается от нежности, и он просто слушает равномерное дыхание Луи, не смея даже мыслью потревожить его сон. Стайлс не знает, кого благодарить за подаренную возможность быть с ним рядом, но ему хочется сделать это от всего сердца, потому что он никогда не был так счастлив.
Гарри так и проводит время, наблюдая за мягкими чертами лица в свете светлеющего неба, пока солнце грузно выкатывается из-за горизонта. Сигналом к уходу становится оживающий постепенно дом. Он почему-то был точно уверен, что мистер Томлинсон не особо оценит повисшего на карнизе комнаты его сына оборотня. В последний раз взглянув на всё также мирно спящего Луи, он улыбается и осторожно перебегает на крышу, но не спешит слезать, потому что есть ещё кое-что, что ему бы хотелось проверить.
Оборотень неслышно перебирается на другую сторону дома туда, где с противоположной стороны находится другое окно, ведущее в комнату напротив. Он осторожно заглядывает внутрь и невольно улыбается. Элеонор уже не спит, она в волнении меряет идеально прибранную комнату шагами, а её волосы пружинят с каждым новым движением. Это почти похоже на какую-то картинку, которую он нагло крадёт из чужой жизни, но заставить себя уйти тоже не может. Когда дверь в её комнату приоткрывается, она замирает, резко оборачиваясь к входу, а затем кидается в объятия своего отца. Гарри вновь не может сдержать улыбки от переполняющих их чувств общей тайны, счастья и облегчения. И впервые за долгое-долгое время он, наконец, перестаёт беспокоиться за неё. Потому что у неё есть два самых главных защитника, что никогда не позволят причинить ей вред. Больше Гарри не подглядывает за чужой жизнью. Он быстро слезает и направляется туда, где его наверняка, вот уже целую ночь, ждут.
Дом шерифа кажется тихим и пустым в такой ранний час, но Стайлс точно знает, что это не так, хотя бы потому, что чувствует нервное возбуждение Найла, ещё не зайдя во внутрь. Простому входу он предпочитает окно и совсем не удивляется, когда застаёт Хорана с широко распахнутыми глазами и измазанными в грифеле пальцами.
- Я не знаю, сколько кофе выпил за эту ночь, чувак, - возбуждённо начинает блондин. – Мне кажется, что целую тонну. Если кофе вообще можно измерять в тоннах.
Гарри кидает взгляд на хаос в комнате друга, собранный из листков бумаги, исписанных карандашей и кучи кружек, но самым ярким является то, что лежит перед ним. Его даже передёргивает от того насколько реально выглядит картинка из его блондинистой головы на бумаге. Все до одного нарисованы карандашом, размазаны лёгкими штрихами, и лишь одно яркое пятно красного цвета, словно ореол очерчено вокруг головы, лежащего Райана.
- Это всё никак не вылетает из моей головы, - произносит Найл, указывая пальцем на свой висок, его голубые глаза горят немного безумным огоньком.
- Тебе нужно поспать, - легко отзывается Гарри, отводя взгляд от рисунка.
Ему и вправду нужно. Синяки под глазами слишком явные, а искусанные губы уже не имеют и живого места.
- Да, наверное, ты прав, - соглашается Хоран.
Он позволяет Стайлсу умыть его и смыть с рук грифель. Найл лишь заворожено наблюдает, как чернеет вода в раковине. Затем Гарри ведёт его к кровати и помогает устроиться поудобнее, подтыкая одеяло, чтобы тот перестал ёрзать. Они долгое время молчат, наслаждаясь повисшей тишиной, будто в ней кроются все самые сокровенные тайны, а затем Найл тихо произносит, балансируя где-то на грани между сном и реальностью:
- Знаешь, я впервые не чувствую себя беспомощным, ненужным или даже обузой, - его взгляд походит на задумчивый, если взгляд засыпающего человека вообще может быть таким. – Я рад, что ты мой друг, Стайлс. Без тебя был бы никем всю свою жизнь. А так…уже в пять лет ты сделал из меня личность.
Гарри легко усмехается, наблюдая, как появляется и гаснет улыбка лучшего друга. И вот через минуту его дыхание уже ровное, а в голове кудрявого, словно на повторе, крутятся его слова. На самом деле, здесь он тоже не знает, чем заслужил себе такого невероятного друга. И ему кажется… Нет, он уверен, что это Найл в эти самые пять лет сделал из него человека, просто протянув свою мягкую ладонь и задорно блеснув ясными, словно небо над головой, глазами, просто пару раз пошутив в своей привычной глупой манере. Хоран был тем, кого Гарри никогда бы ни на что не променял.
Яркое солнце било в окно, но уставшему организму было уже плевать, а потому два парня, просто спали рядом, деля на двоих не только кровать, но и целую жизнь.