– Фея Светлого Образа, Селестина, – представилась та, что была в серебристом, и улыбнулась девочке.
Василиса поклонилась.
– Фея Темных Мыслей, Мендейра, – иронично представилась другая и зевнула, лишь скользнув беглым взглядом по девочке.
Та поклонилась и ей.
– Все феи во всех мирах… – начала было фея Светлого Образа, но другая, в темном наряде, тут же ее перебила:
– Вот именно, феи! А дарить подарки и возможности той, что родилась от человека…
– Все феи во всех мирах, – с нажимом повторила Селестина, – получают подарок от Феи Светлого Образа и, чтобы уравновесить его, еще один – от феи Темных Мыслей. Вы будете дарить первая? – обернулась она к напарнице.
– Нет уж, позвольте вы! – ехидно произнесла Мендейра и отлетела немного в сторону, делая вид, что происходящее абсолютно ее не волнует.
Фея Селестина поморщилась, но тут же улыбнулась Василисе.
– Дорога сюда не слишком напугала тебя? – спросила она ласково.
—Нет, не капельки
– Я обязана спросить тебя, девочка, – произнесла светлая фея, косо глянув на темную, – добровольно ли ты пришла сюда? И действительно ли хочешь пройти часовое посвящение?
– Да, если будем давать крылья всякому, – опять ввернула темная, – можно совсем очеловечиться…
– Я пришла сюда добровольно, – четко произнесла Василиса.
– Тогда к делу, – кивнула светлая фея. И вдруг, широко взмахнув тонкими руками, пропела:
– В волшебную тихую ночь при Луне
Творение славное выпало мне:
Пусть будут отныне во веки веков
Волшебные крылья в цвет мыслей и снов,
Свободу полета подарят тебе,
Невидимость и превосходство в борьбе…
Дерево, сталь, вода и песок,
Волшебное имя отдам… Василек!
Налетел снежный ветер, закружил Василису в белых хлопьях и поднял высоко в воздух. Она быстро-быстро завертелась на фоне слепяще-оранжевого диска далекой и в то же время такой близкой Луны. Маленькие феи-светлячки фейерверком рассыпались по небу и запели торжественно и печально, однако Василисе их песня показалась страшноватой – пожалуй, похуже, чем замогильные голоса русалок.
И тут пришла боль. Острая, пронзительная, как будто в спину вонзились две огромные стальные иглы: казалось, лопатки трещат и растягиваются. Не в силах больше сдерживаться, Василиса закричала, но голос прозвучал как-то тоненько и тоскливо – так, что она сама испугалась его… Но боль утихла так же внезапно, как и началась.
