Вокруг Василисы закружились цифры. Очень много! Они были маленькие и большие, кривые и ровные, объемные и плоские, яркие, тусклые, серые и разноцветные. Цифры то вспыхивали одинокими дрожащими огоньками, как звезды в летнем небе, то проносились целыми лентами, кружа вокруг ее головы. Внезапно они сложились в большой синий цветок с переливающимися лепестками – его очертания показались девочке очень знакомыми.
– Мамочки, – только и прошептала перепуганная Василиса.
И вдруг цветок распался на отдельные цифры. Покружившись немного, они сложились в одну длинную полосу и вдруг обернулись буквами:
«Я одеваюсь и вылетаю во двор».
Василиса надела джинсы, натянула рубашку. Проделала она это машинально, будто в полусне, – а может, так и было. Очень легко, всего лишь одним движением плеч вызвались крылья.
«Василек».
Василиса бесшумно запрыгнула на подоконник, раскрыла окно и бесстрашно прыгнула в темноту, лишь промелькнули в проеме окна ярко-алые крылья.
– Прилетела, – хихикнули в темноте. – Какие красивые крылышки!
– Облейте ее водой! Отец просил… – знакомый голос.
– Где я? – сонно спросила Василиса, не открывая глаз.
– Дома, – опять захихикали. Кто-то зло шикнул, и смешки стихли.
Бледными голубыми огоньками вспыхнула люстра над головой, освещая каменные стены. Потянуло холодом и сыростью – острый и неприятный запах, затхлый.
И тогда сверху обрушился град ледяных стрел: кто-то последовал приказу и устроил ей обжигающий душ.
Василиса взвизгнула, сразу же сделалось холодно и неприятно, но зато сознание полностью прояснилось.
Из полутени выплыли лица – сначала белые, неяркие, затем более четкие… И знакомые.
Насмешливые черные глаза на узком лице в обрамлении светло-пепельных волос.
Марк.
И рядом – холодный серо-зеленый взгляд, тонкие, плотно сжатые губы, как у отца.
«Норт как-то изменился, – неожиданно подумала Василиса. – Будто бы повзрослел за эти несколько дней… Скулы резче обозначились, глаза лихорадочно блестят, словно у голодного хищника, или это так кажется из-за тусклого освещения? Позади них, чуть в отдалении, топчутся неясные фигуры, но они на свет не выходят, только слышится тихое перешептывание. Чёрт, тепрпи Настя, осталось пару часиков и будем на Остале».
