После казни.

Глава 4

4.

     Кормить Михаила стали лучше, не как арестанта, а как гостя, пусть и довольно странного заведения. Однажды даже пришла записка с цветами, по- видимому от жены Штольцера, но написанного Михаил так и разобрал. Все буквы смазались от пролитых на бумагу слез, превратившись в невзрачные кляксы. После Михаил узнал, что Штольцер покинул свой пост главы города и перебрался со всей семьей в отдаленный уголок, сколотил там избу и жил отрешенно, но счастливо. 

     Новый глава города, Бенедикт Бенедиктович Бенедиктов, и слышать ничего не хотел о непокорном узнике, и старался, как можно скорее замять всю эту историю, чтобы не будоражить народ еще больше. Того охотника, что подстрелил гуся на похоронах адвоката, предпочли отпустить на все четыре стороны, с условием, что на эти четыре стороны он из города и уйдет, и никогда больше не покажется. А про Михаила и впрямь забыли. Хочет, -- пусть сидит, не хочет, -- никто и не держит. Главное, чтобы панику не создавал, а так волен любую блажь делать.

     Успокоится не могла только жена Михаила, Варвара Петровна Шалопаева. Очень уж было ей жалко, что страховку не выплатят. С тем и пришла она однажды к мужу.

     -Как же вы посмели? -- Начала Варвара прямо с порога, хоть и было заметно, что за последние дни гнев ее несколько поутих и осталась только досада. -- Я вас спрашиваю, как смели?

     -А вы будто и не рады, -- Михаил прекрасно обжился в кресле Штольцера и не захотел из него подниматься, даже для приветствия жены.

     -Вы немедленно должны пойти и доложиться, чтобы вам голову отрубили, -- настаивала Варвара, -- Нехорошо ведь получается.

     -Коли нехорошо, то пускай вам и рубят, а я свою не дам!

     -Как смеете? Бессовестный, мелкий человек! Я ваша жена законная, а вы мне предлагаете голову рубить?

     -А вы мне?

     -А вы стрелки-то не переводите! Моя голова мне дороже, чем ваша. Вы кормилец в семье, так и давайте, кормите. Удумали! Жалко ему для жены собственной, что б голову ему отрубили! Я стараюсь, бумажки подписываю, ношусь, как белка туда-сюда, а он - раз! По миру меня решил пустить?

     -Так вы, дорогая моя, уже сами себя по миру давно пустили, -- съязвил Михаил, и настолько ему это понравилось, что даже пожалел, что раньше так не делал в разговорах с женой.

     -Ка-ак? -- Взревела Варвара, и тут же присмирела, потому что не нашла ответа на столь точную дерзость. Обмякла, стала лоснится, -- Ну, дорогой мой, ну что тебе стоит?

     -Нетушки, моя голова. Хочу, чтоб на месте оставалась. -- Михаилу пришлось встать с кресла, потому что Варвара уже почти полностью на него легла.

     -Ну, что за капризы? Ей Богу, глупо. - Она будто случайно вскинула ножку, предоставив Михаилу простор для фантазии, однако фантазия у Михаила уже напрочь отсутствовала, по крайней мере на счет жены.

     -И не стыдно? -- спросил он тоном, которым обычно отчитывают ребенка, за шалость, к которой родители уже привыкли и только умилялись.

     -А что стыдного? -- Первая ножка плавно опустилась, а вторая начала взмывать в воздух. 

     -Ради денег... -- протянул Михаил.

     -Да что деньги, деньги это так. Тьфу. Ради нашего же с вами счастья.

     -Какое же счастье без головы?

     -Велика беда. Влюбленные всегда голову теряют, -- Варвара поднялась, подошла к Михаилу, -- вы влюблены?

     -Конечно, -- ответил Михаил.

     -А в кого, -- загадочно спросила Варвара, зная ответ, как и любая женщина, которая задает этот вопрос.

     -В голову свою влюблен, -- ответил Михаил, и тут Варвара Петровна остолбенела, оставив свою ножку в элегантном батмане. 

     -Что ж это получается? Для вас ничего святого нет? -- еле выдавила она.

     -Это, моя дорогая, получается, что для вас ничего святого нет, -- улыбнулся Михаил, и снова порадовался своему остроумию.

     -Я тебе покажу, -- Варвара силой опустила задранную в батмане ногу снова на пол. -- Покажу, как с женой обращаться нужно! Я дойду! Слышишь! Весь город обойду, а дойду! Добьюсь, чтобы тебе голову срубили! Не смел чтобы пакости говорить! 

     -А вот буду, -- протестовал Михаил, -- и пакости буду говорить, и мерзости, и глупости. Как хочешь называй, любые эпитеты приводи, только слово "правда", не закроешь.

     -Ах, какой стал! Какой стал! -- Варвара приготовилась избить мужа, но теперь отчего-то боялась. – Ничего, ты еще меня узнаешь! Я дойду! Узнаешь... Посмотрите... Стал...

     И она с длиннющим монологом вышла сперва из камеры, потом из тюрьмы, пришла домой и закончила говорить только на следующее утро, когда разъяренный сосед на нее ушат холодной воды вылил.