In thrall to evil

Глава 3. Осколки.

Гук ощущает себя... Тяжёлым. Без приувеличения. Он буквально чувствует, как может рухнуть, утащив за собой то, к чему он привязан. Мышцы не слушаются совсем, даже глаза не открываются, даже кончиком пальца не шелевельнуть, хотя сознание вернулось. Он пытается открыть глаза, шевелит глазными яблоками под веками и пытается не жмуриться. Рядом тут же раздаются шаги и ему резко влепляют пощёчину, из-за чего глаза наконец широко раскрываются, заблестев от подступающих слез. Больно? Нет. Страшно? Очень.

— Очнулся таки, — хрипит мужчина, который находится в маленькой комнатушке вместе с Чонгуком. Парнишка его осматривает с непониманием, негодованием. Мужчина перед ним высокий, накаченный, а чёрной одежде и с повязкой на руке, на которой изображён какой-то герб, который из-за мутного зрения Чон разглядеть не может. Черты лица грубые, слишком чёткие, волосы уложенны кое-как, а за поясом... Пистолет.

— У меня нет никакой информации, я обычный мирный, я ничего не знаю, — тут же начал младший. Голос дрожит, как и сам Гук. Он хочет вернуться домой к... Бабуля! Она наверняка очень волнуется за него, переживает, так ещё и витамины он не принёс. Он чувствует себя виноватым, отпускает голову, смотря в пол, кусает губу, чтобы сдержать слезы. Его должны отпустить, он надеется на то, что его отпустят. Молится.

— Ты думаешь, что нам ты нужен для информации? Не глупи, взгляни на себя внимательнее, — мужчина ухмылется, поднимает голову Гука за подбородок, верит в разные стороны, облизывая тонкие губы.

После такого осмотра, парнишка все таки отпускает взгляд на себя, после чего давится воздухом. На нем только большая белая футболка до середины бедра, и больше  н и ч е г о. Он чувствует, что под футболкой ничего нет. Самые страшные мысли поселяются в голове, крик застревает в горле вместе с истерикой, его лишь потряхивает. Его будут...

— Н-не надо...

— Тш-ш-ш, малыш, если ты будешь послушным, никто не сделает тебе больно. Будешь хорошим, и цены тебе не будет.

— Не надо! — теперь уже кричит парнишка. Внутри поселяется чувство безысходности. Конечно, кто его слушать будет, когда он связанный и беспомощный?

Пощечина. На этот раз по другой щеке.

Слезы наконец текут по покрасневшим из-за ударов щекам. Он не сбежит, не спрячется от того, что его ждёт, от осознания этого становится хуже. Он беспомощный, и никто не придёт за ним, не спасёт, он в лапах врага, его ломают.