In thrall to evil

Глава 4. Один месяц как неделя.

Чонгук теряется. Правда, теряется сильно, когда думает, что прошёл всего лишь день, а на деле четыре или пять. А все почему? Да потому что его пичкают наркотиками, он к ощущению использования привык уже, от членов внутри и от ударов на больно почти. Но часто, когда сознание возвращается в воспаленный мозг...

Мальчишка себя не контролирует. Он прокусил одному из надзирателей руку до крови, вывихнул собственное плечо в попытке выбить дверь, разодрал глотку криками так, что иногда кашель появлялся и кровь проступала на искусанных губах. На какое-то время его решают отстранить от наркотиков, дабы приручить и сломать окончательно.

В Гуке без уколов ярость просыпается, на врагов, на себя самого, на жизнь. Да, это враги. Это даже намного хуже, это те, кто и страну в страхе много лет держал, а потом... Из пафосных речей, которые он услышал будучи в сознании, он узнает, что это коварный план верхушки, сдаться, принять поражение, чтобы после скрыться и подготовиться к новой атаке, к победе. Чонгук этому ублюдку в лицо плюёт, неприятно слышать о том, что кто-то так уверенно говорит о поражении его земляков.

За это его бьют, бьют долго. Кажется, на ребре трещина пошла, но никого это не волнует.

После этого инцидента Гу отходит долго, раны затягиваются с трудом, витаминов не хватает, иммунитет слабеет. Но он когда свое тело под дшем осматривает(его в душ выводят каждый раз, после секса, а так, раз в пару дней. Все процедуры делаются обязательно под надзором, как бы стыдно не было, хотя Чонгук не жалуется, ему глубоко насрать на то, что на него пристально смотрят), он видит многочисленные ссадины и гематомы, плачет, но ни всхлипов, ни фырканья не слышно. Под веществом же, когда он видит ту же самую картину, только добавляется россыпь укусов и засосов, он считает свое тело подобием космоса, усеянного вот такими вот звездами, особенно когда кожа блестит от чужой слюны и пота, так вообще.

Он здесь ничто, он давалка, шлюха, называйте, как хотите, но выбора особого нет. В комнате нет не единого предмета, который бы помог умереть быстро, а долгую смерть парнишка просто не выдержит.

***

Он не один такой здесь.

Он понимает это, когда без иглы уже вторые сутки лежит, все чувства почти вернулись, хотя боль неприятна и без неё было лучше. За стеной слышатся крики и изредка стоны. Гу подрывается с кровати, игнорируя боль в конечностях, к стене ухом прижимается и слушает. Крики переростают в стоны. Звучит грубый мужской голос: