Odi et amo

Epilogue

Хосок оглядывает пустую комнату, вспоминая, все ли он взял. У его ног - совсем не большая сумка, и комната, на самом деле, не такая уж пустая, он почти ничего с собой не берет. Ему это не нужно.

На постели, положив голову на лапки, лежит подросший щенок, наблюдает за Хосоком блестящими черными бусинками-глазами. Хосок вздыхает, присаживаясь на кровать и почесывая собаку за ухом.

- Ну что, к полету готов? - тихо спрашивает Хосок, слабо улыбаясь. Щенок склоняет голову набок. - И я не готов...

Он поднимается и заглядывает в свой рюкзак, проверяет, взял ли паспорт, портмоне, билет, зарядку для телефона. Нащупывает пальцами маленькую коробочку, но не достает ее. Кольцо в ней, потому что у Хосока сейчас нет сил смотреть на него и знать, что теперь за полоской белого золота скрывается не факт того, что он жених Виёна, а пустота.

Пустота, на самом деле, давит на Хосока сильнее всего.

Он плакал всего один раз, в первую ночь после похорон. Плакал долго, громко, жалобно и все ждал, что вот-вот дверь откроется, зайдет Виён, прижмет к себе, пожалеет и успокоит. Но Виён не зашел. Не зайдет уже никогда. И Хосоку нужно учиться с этим жить.

Он не мог смириться с мыслью, что Виён его оставил. Что он обещал быть всегда рядом, но все равно - оставил. Он так по-детски обижался на него за то, что приручил, а потом бросил, не сдержал обещания, обижался на весь мир, потому что тот не рухнул в минуту, когда Виён погиб, обижался даже на Тэхена за то, что он жив. Потом обида прошла.

Осталась только боль.

Прошел месяц с того дня, как Виёна не стало, - достаточный срок, чтобы боль слегка притупилась. Первое время Хосок не мог даже думать нормально, его скручивало и ломало, словно у него не истинного забрали, а кусок сердца.

Возможно, так и есть.

А теперь он взял себя в руки. Он старательно убедил Чонгука в том, что он в порядке - не в полном, конечно, но в достаточном, чтобы не наделать глупостей. С Тэхеном он виделся всего один раз после того случая - на похоронах. В тот же день он отдал ему щенка. Смотреть на Тэхена было невыносимо тяжело. Видеть лицо Виёна, но понимать, что это не он, что Виёна, на самом деле, больше нет... К такому привыкнуть было невозможно.

Все, что осталось у него от Виёна, - это татуировка на теле и щенок. Словно напоминание, не дающее ему забыть, что Виён действительно был в его жизни, что он стал самой важной частью его жизни за совсем короткое время. Вот чего бы Хосок не хотел, несмотря на всю боль, - это Виёна забывать. Лучше жить всю жизнь с тянущим чувством под сердцем, но с воспоминаниями, чем без того, и без другого.

Он думал, что без Виёна не сможет жить. Но он живет - его сердце бьется, легкие работают, кровь течет по венам. Ему все так же хочется есть, хочется спать, пить. Но теперь ему просто все равно. Словно что-то в нем надломилось. Просто теперь он не смотрит по сторонам, когда переходит дорогу, втайне надеясь, что его собьют. Теперь ему незачем беречь свою жизнь.

Он смотрит на часы, потом открывает переноску, ставя перед щенком.

- Давай, маленький. Нам пора.

Он спускается вниз, даже не закрыв за собой дверь, садится в машину. Они отъезжают, и у него звонит телефон. Он видит на дисплее имя Чонгука и вытаскивает сим-карту из телефона, открывая окно и выбрасывая ее на дорогу.

У него есть билет до Италии в один конец - они с Виёном планировали полететь туда на медовый месяц, у него нет желания оставаться здесь. Он не хочет ни с кем прощаться, хватит с него прощаний. Он искренне надеется, что и его брат, и Тэхен будут счастливы, потому что самому ему уже никогда не стать счастливым.

Он достает из рюкзака глянцевую фотографию - единственную общую фотографию с Виёном - и слабо улыбается. Глаза наполняются слезами впервые с ночи после похорон.

Щенок тихонько пищит, и Хосок открывает переноску, чтобы его погладить.

Защищай моего Хосока, сказал бы Виён щенку, состроив выражение напускной строгости на лице. Хосок чувствует, как становятся влажными щеки, и стирает влагу рукавом.

- Защищай меня, - просит он щенка, и тот доверчиво тычется носом в его ладонь.

Словно дает обещание.

***

- Не могу поверить, что он действительно сделал нас женатой парой, - ворчит Юнги, заглядывая то в свой паспорт, то в паспорт Джэхена.

Парнишка только смеется, обхватывая Юнги за плечи и прижимая к себе.

- А мне все нравится, - говорит он. - Мистер Чон. Тебе идет моя фамилия.

- Да пошел к черту, - бурчит Юнги, но сам почему-то краснеет. - Почему ты не разрешил мне принять блокаторы?

- Потому что, - терпеливо начинает пояснять Джэхен в десятый раз, - женатая пара - это альфа и омега, а не двое альф, понятно тебе? Ты - мой омега, так что смирись.

Они молчат некоторое время, стоя в длинной очереди на посадку. В это время объявляют начало посадки на рейс до Рима. Юнги рассеянно вслушивается в объявления и крепче сжимает ладонь Джэхена. Тот взял его за руку, чтобы не потерять в толпе, а потом так и не отпустил. Не то чтобы Юнги был особо против.

На самом деле, его очень удивило то, как он легко послушался Джэхена и выкинул упаковку блокаторов запаха в мусорное ведро. Рядом с Джэхеном ему действительно больше нечего скрывать. Рядом с ним он может просто быть собой.

- Ты точно ни о чем не жалеешь? - в последний раз спрашивает Юнги, когда перед ними остается всего один человек.

Джэхен поворачивает голову, встречаясь с ним взглядом. У Юнги, наверное, все эмоции на лице написаны. Он не удивится, если Джэхен передумает прямо сейчас и оставит его, Юнги к этому не привыкать. Но он не уверен, что легко с этим справится.

В глазах же у Джэхена - полное спокойствие и уверенность.

- Жалею о том, что не встретил тебя до того, как ты наделал глупостей, - улыбается Джэхен.

Они так и не расцепляют руки, и никому из них это не кажется неловким.

***

Чимин с улыбкой смотрит за тем, как Сокджин возится у плиты, готовя ему кофе и лимонные печенья.

- Разве это не я должен делать? - спрашивает он, когда альфа ставит перед ним огромный бокал его любимого кофе.

- Что за стереотипы? - изгибает брови Сокджин. - Я люблю готовить, я люблю тебя, я люблю готовить тебе, так в чем проблема?

- В том, что ты слишком идеальный для меня, - бурчит Чимин себе под нос, грея ладошки о горячие стенки бокала.

Сокджин улыбается, его улыбка искрится счастьем. Он перегибается через стол и оставляет поцелуй на его носу. Чимин дует губы и тянется вслед за ним, когда он отстраняется. Сокджин прикладывает палец к его губам и качает головой.

- Печенья сгорят.

- Плевать на печенья, - отмахивается Чимин, отчаянно желая получить поцелуй Сокджина.

- Конечно, тебе плевать! - возмущается он. - Не ты же убил на них долбанных полтора часа.

Чимин закатывает глаза и делает маленький глоток кофе, не в силах сдержать стон удовольствия.

Ему не было тяжело после разрыва с Чонгуком во многом благодаря Сокджину. Тот не оставлял его одного, поддерживал, окутывал заботой. Сокджин заботился так о нем всегда, просто до этого у Чимина было сплошной Чонгук головного мозга, чтобы это заметить.

Чимин всегда верил в истинность, но теперь, глядя на Сокджина, видя бесконечное обожание в его глазах, он думал над тем, что не всегда истинность решается природой.

Иногда природа ошибается, и люди сами должны исправлять ее ошибки. И Чимин бесконечно счастлив, что он решился эту ошибку исправить.

***

Тэхен просыпается от того, что кто-то вылизывает его лицо, и это явно не Чонгук. Чонгук сидит рядом с ним в кровати, сложив руки на груди и недовольно насупившись.

Тэхен снимает щенка со своего лица, аккуратно сталкивает Ночу со своей груди и тоже садится, привалившись к плечу Чонгука.

- У меня такое чувство, будто я живу в зоопарке, - сообщает он. Тэхен только улыбается в ответ.

На самом деле, он боялся, что Ночу не примет щенка, но тот мгновенно взял его под свою опеку и защиту. Теперь они почти похожи на маленькую семью, в которой Ночу, конечно же, за главного.

- Я опять долго спал, да? - спрашивает он у Чонгука. - Сколько времени?

- Около часа. Снова кошмары? - в голосе Чонгука вновь беспокойство мешается с усталостью. Когда Тэхену снятся плохие сны, Чонгук заснуть не может, только он, в отличие от Тэхена, не сидит дома, а каждый день ездит на работу.

- Мне жаль, что я доставляю тебе неудобства, - тихо произносит он, и Чонгук раздраженно цокает.

- Не говори ерунды, пожалуйста. Давай завтракать?

- Я не хочу есть, - качает головой Тэхен. Чонгук выдыхает почти неслышно, но Тэхен улавливает, и ему действительно очень жаль, что Чонгуку приходится все это терпеть, но он ничего не может с этим поделать. Наверняка, Чонгук не хотел всего этого. Не хотел сломанного, безвольного Тэхена.

Он бы даже не стал его осуждать, если бы Чонгук решил его бросить. Но почему-то не бросает. Не спит ночами, выдергивая Тэхена из кошмаров, стирает слезы с его щек во время истерик, кормит почти насильно, когда Тэхен не ест сутки подряд.

Тэхен любит его, правда любит, и он бы хотел перестать быть... таким, но он не может. Каждое утро он просыпается с чувством, будто он наполовину пустой. Они с Виёном никогда не шутили, когда говорили, что они две половины одного целого.

- У меня есть вишневый йогурт, и я клянусь, если ты его не съешь, я введу его тебе прямо в...

- Понял, понял, - морщится Тэхен. - Сделаешь мне кофе?

- Все, что угодно, - улыбается Чонгук, целуя его в уголок губ, прежде чем подняться с кровати.

Тэхен встает несколько минут спустя, кутается в одеяло, выползая из комнаты. Он забирается на высокий стул, наблюдая за Чонгуком. Он очень боится, что в один день Чонгуку надоест с ним возиться. Пока он рядом, Тэхену кажется, что он может со всем справиться. Не сразу, не легко, но может.

Чонгук оборачивается и словно понимает, о чем он думает. Он ловит его полный тревоги и вины взгляд и ободряюще улыбается.

- Я люблю тебя, - просто говорит он. - Не сомневайся во мне.

Тэхен кивает и пытается улыбнуться тоже.

Может быть, сейчас это не кажется ему счастливым концом, но почему-то ему хочется надеяться, что в один день он проснется рядом с Чонгуком и поймет, что абсолютно счастлив.